Компания дьявола

— Ничего о нем не говори, — сказал он мне. — Это не твое дело.

— Я бы не придал этому никакого значения, — заметил я, — если бы не ваша настойчивость. Коли не хотите, чтобы люди обращали внимание на ваши поступки, ведите себя как ни в чем не бывало.

— Молчи, или пожалеешь, — ответил он и зашагал прочь, с хрустом ломая тонкую корку льда, покрывавшую землю.

Чуть позже я отвел в сторонку круглого добродушного мистера Кармайкла, ставшего моим самым близким союзником среди охранников после того, как я отказался его избивать. Мне повезло, так как он пользовался немалым влиянием среди своих собратьев — рабочих склада. Когда Аадил был чем-то занят в дальнем углу, я спросил Кармайкла, что связывает индуса с Форестером.

— Ох, — сказал тот, — советую не обращать на это внимания.

— Аадил сказал то же самое.

— Вот лучше и не обращать. Он и этот мистер Форестер что-то затевают.

— И что именно?

Он осмотрелся, проверяя, не наблюдают ли за нами.

— Я не должен вам этого говорить, но, может, лучше сказать, чтобы вы задавали поменьше вопросов. Точно не знаю, что они там затеяли, но это как-то связано с третьим этажом южного склада, Грин-Хауса. Когда-то давно его купили у парня по имени Грин, оттого и Грин-Хаус.

— И что они делают на третьем этаже этого Грин-Хауса?

— Не могу сказать. Туда никого не пускают. Работают там только ребята Аадила, и всякий раз, когда что-то приносят или уносят, мистер Форестер тут как тут.

— Ты спрашивал его об этом?

— Да я лучше суну голову в пасть волка, чем буду спрашивать. Стоит лишь взглянуть на этого типа, сразу ясно, что не надо ничего спрашивать. Если дорожишь своим местом, держись подальше от всего этого.

— Разве то, что происходит на складах, теперь не моя забота? — спросил я нарочито тупо.

Он засмеялся:

— Да я здесь уж почти двадцать лет служу, мистер Уивер. И вот что я вам скажу: Крейвен-Хаус полон секретов и скрытых союзов. И жажды власти, как в пьесе какой-нибудь, даже пуще. И так всегда было. Те, что хотят пролезть наверх, плетут заговоры и подсиживают вышестоящих. Вот и все. Ничего вы не выиграете, если узнаете, что эти двое замышляют. С другой стороны, вы ничего не потеряете, если этого не узнаете. По мне, так лучше ни во что не вмешиваться и выполнять свои обязанности.

Что касается моих обязанностей, я, честно говоря, не совсем представлял, чем себя занять в течение десяти часов каждый день. Как только я составил график работы, то увидел, что контроль за его соблюдением отнимет всего несколько часов в неделю. Мне оставалось лишь время от времени появляться на складах, чтобы проверить, не спят ли охранники и не покинул ли кто свой пост. Больше я ничего придумать не мог. Я сообщил об этом мистеру Эллершо, но он лишь велел, чтобы я продолжал свою замечательную работу.

По словам Элиаса, Эллершо его не вызывал, и я счел неблагоразумным навязываться. Итак, я ходил по территории, болтал по-дружески с охранниками, слушал сплетни и надеялся, что кто-нибудь упомянет этого загадочного Абсалома Пеппера, о котором говорил Кобб. Никто ни разу не обмолвился о нем, а сам я не решался упомянуть это имя.

На второй день службы — в тот самый день, когда я стал свидетелем странного разговора между Аадилом и Форестером, — я задержался допоздна под предлогом, что мне надо проверить, как охранники делают обходы в вечернее время. Я попытался еще раз порыться в бумагах Эллершо. Но чтобы найти упоминание об одном человеке в таком огромном ворохе бумаг, требовалось громадное везение, а мне в этом деле решительно не везло. Я не смыкал глаз почти всю ночь, а в результате получил лишь головную боль, напрягая глаза при свете единственной свечи.

Однако на четвертый день произошла встреча, имевшая особое значение для описываемых событий. Поздним утром я покинул территорию складов и направился на кухню Крейвен-Хауса, где надеялся стаканом-другим вина подкрепить силы для дальнейшего исполнения своих обязанностей. Войдя в кухню, я не обнаружил там никого из слуг, кроме прекрасной мисс Селии Глейд. Я не видел ее ни разу после той встречи в кабинете Эллершо. Она ставила на поднос чашки с кофе, несомненно предназначенные для кого-то из директоров. Я улыбнулся ей и почувствовал, как в животе холодеет, словно меня сбросили с большой высоты. Эта женщина знала мою тайну или, по крайней мере, знала, что она у меня есть. Меня защищало лишь то, что я знал: у нее тоже есть тайна.

— Доброе утро, мисс Глейд, — сказал я.

Она обернулась, и меня внезапно охватил страх — страх, что я теряю власть над своими чувствами. Пришлось напомнить себе, что она просто женщина — бесспорно, очень красивая и, несомненно, удивительно умная, ну и что из этого? Разве в Лондоне мало подобных женщин? Разве у меня мало было подобных красавиц? И все же я замер как вкопанный, сознавая, что в ней есть нечто большее. Нечто большее, чем красота и острый ум. Она играла в игру, как и я, и играла в нее хорошо. Я понял, что имею дело с человеком, который способен свести на нет мои усилия.

Она сделала реверанс и уважительно опустила голову, но не сводила с меня своих темных глаз.

— Негоже обращаться ко мне так уважительно, — сказала она говором, который использовала в дневное время, в отличие от говора образованной леди, который так запомнился мне с нашей первой, ночной встречи. — Все меня тут зовут Селией, а друзья так Сели.

— А я принадлежу к вашим друзьям, Сели? — спросил я.

— Вот как? Думаю, да, мистер Уивер. Враги мне ни к чему.

Она засуетилась, нахмурив лоб от усердия, и я даже на секунду засомневался, что тогда ночью встретил именно эту женщину. Ничто в ней не говорило о том, будто она иная, нежели та, за кого себя выдает.

Я не унимался:

— Насколько мне помнится, когда мы впервые встретились, ваш голос звучал немного иначе.

— Когда я приносила мистеру Эллершо его лечебный отвар? Я тогда, наверно, забегалась или что-то в этом роде.

— Ну ладно, Сели.

— Мне надо работать, мистер Уивер, — сказала она.

Но, проходя мимо меня, она чуть не споткнулась со своим подносом, и я был вынужден поддержать ее, чтобы она не упала. В это мгновение она быстро прошептала мне на ухо две фразы. Первая:

— Они всегда слушают.

Она сказала это так тихо, что из-за дребезга фарфоровой посуды на подносе я едва мог различить слова. А потом добавила:

— «Утка и повозка» на Джайлс-стрит — сегодня вечером.

— Я не могу сегодня вечером, — прошептал я.

Она кивнула:

— Конечно. Ужин у мистера Эллершо. Тогда послезавтра?

— Послезавтра, — подтвердил я.

На мгновение она взяла меня за руку:

— Хорошо.

Мое сердце гулко стучало от радости, когда я смотрел, как она выходит из кухни. Я словно забыл, что приглашен не на тайное свидание. Меня удивило, что она знала о приглашении на ужин к мистеру Эллершо. Я не понимал, что все это значит. Не понимал, стоит ли встречаться с мисс Селией Глейд в месте, которое она выбрала. В лучшем случае я получу какое-то объяснение ее двуличия. В худшем случае попаду в ловушку.

Глава двенадцатая

Прежде чем переодеться к званому ужину, я вышел из дома и направился в дом дяди на Брод-Корт. Я нерадиво исполнял свой долг племянника со времени поступления на работу в Крейвен-Хаус: во-первых, не хотел навлечь гнев Кобба, во-вторых, был просто слишком занят, чтобы играть роль почтительного родственника. Так я объяснял все это себе, но если быть до конца честным, на то были и другие причины. Я избегал встреч с дядей, поскольку он был живым примером того, что я не умею управлять своими делами. То, что ухудшилось его здоровье, было в руках Божьих, но ответственность за ухудшение его финансовых дел лежала на мне. Сказать, что я испытывал чувство вины, было бы преувеличением, ведь я не сделал ничего, что могло бы привести к таким последствиям, но тем не менее я чувствовал себя ответственным если не за само положение, в котором он оказался, то, по крайней мере, за выход из такового. Я не придумал еще, как помочь дяде, но это никоим образом не ослабляло моего стремления найти такой способ.