Карающий ангел

Я в нежном белом пеньюаре улеглась в кровать, кашляя, как чахоточная больная в последней стадии — требовалось время, чтобы войти в образ.->

Шура была отправлена к доктору с запиской от меня и устным указанием слезно просить его о визите к не в шутку занемогшей барыне самых честных правил.->

Андрей и Михаил заняли свой пост в комнате для прислуги, куда я сердобольно отправила сигары и графинчик с коньяком, чтобы мужчины могли скрасить ожидание и сохранить кураж.->

Через сорок минут в моем доме появился доктор Шёненберг, лечивший дам из московского «хорошего общества», в том числе и покойную графиню Терскую.->

— Здравствуйте, доктор! — Маруся, согласно плану, любезно встретила Шёненберга. — Спасибо, спасибо вам, что вы так быстро пришли по нашему вызову!->

— Это мой долг, мадемуазель!->

Я была уверена, что, получив записку от меня, доктор Шёненберг прямо-таки бегом побежит исполнять свой долг! Моя кредитоспособность ни у кого не вызывала сомнения, вдова Лиховеева-Ростовцева — это вам не вдова Здравомыслова, которой можно и отказать, презрев всякие рассуждения о долге…->

— Счастлив видеть вас, мадемуазель Мари! Мы ведь не встречались с того печального дня, я говорю о похоронах графини… Прошу простить, что напомнил вам об этом горьком событии. Вы великолепно выглядите, мадемуазель Мари, приятно смотреть на юную даму, олицетворяющую представления о здоровой, цветущей девице…->

— Но вот моя подруга мадам Ростовцева что-то плоха…->

— Не тревожьтесь, голубушка, посмотрим, полечим. Все будет хорошо!->

Маруся провела доктора ко мне. Я тут же затряслась в приступах мучительного кашля.->

Для меня кашель был воистину мучительным во всех отношениях, попробуйте-ка извлечь столько хрипов из здоровых легких!->

— Здравствуйте, здравствуйте, Елена Сергеевна! Да, голубчик, кашель-то суховат. Хорошо, что вы меня пригласили. Что-то вы, голубчик, расклеились… Не следим, не следим за здоровьем, милочка моя! Такая современная, широко мыслящая дама, известная своим радикализмом, и такое пренебрежительное отношение к себе самой! Как же можно было довести себя до болезни, голубчик? Раньше, раньше нужно было за мной послать, при первых же симптомах…->

(Он просто милашка! Надеюсь, множество его бывших больных, благополучно оказавшихся на том свете, молятся там за его здоровье.)->

— Ох, доктор, одна дама, которой я покровительствую, попыталась обратиться к врачу при первых симптомах, так знаете, что ей ответил этот черствый медик? Что он — известный врач, очередь к нему расписана на полгода вперед и пусть она себе идет со своими симптомами восвояси…->

Доктор Шёненберг, конечно же, сразу почуял, какого черствого медика я имею в виду, и решил увести разговор в сторону.->

— Каким тоном превосходства над бедной женщиной вы говорите о своем покровительстве ей, Елена Сергеевна! Как это в духе радикалов — презирать брата своего только за то, что он родился не в роскоши…->

— Полно, Константин Конрадович! Я вас звала не для политических дискуссий!->

— Понимаю, — доктор скорбно поджал губы, — сейчас я приступлю к осмотру…->

— Не трудитесь! Вызывая вас, я преследовала только одну цель — услышать от вас подробный рассказ о смерти графини Терской. Насколько мне известно, вы лечили ее и именно вы подписали свидетельство о смерти.->

Доктор растерялся.->

— Я… Вы… Елена Сергеевна, я ничего не понимаю! Что вы хотите сказать?->

— Я хочу сказать именно то, что и говорю. Я сомневаюсь в верности поставленного вами диагноза и хочу, чтобы вы сейчас объяснили мне как на духу, что произошло на самом деле!->

— Простите, мадам, но вас, как я понимаю, это совершенно не касается!->

— Зато может коснуться вас, и основательно коснуться, учтите!->

— Это возмутительно! Вы меня заманили под предлогом болезни… Я врач, я давал клятву Гиппократа, я пришел лечить больную, а тут разыгрывается какой-то пошлый спектакль! Я немедленно ухожу! Немедленно!->

Шёненберг повернулся к двери, но проход уже перекрыла Маруся, державшая в руках револьвер. На мой взгляд, это было излишне, а впрочем, кто знает?->

— Вот видите, мадемуазель Терская очень волнуется. Ей необходимо узнать правду о кончине любимой бабушки. Да, Маруся?->

Маруся кивнула и хрипло прошептала:->

— Да.->

— Бедняжка, она вся на нервах. Вы, господин Шёненберг, как врач должны понимать — женский организм так тонок, нервные потрясения ему вредны. А ну как у бедной барышни пальчик на курке дрогнет?->

Я говорила с врачом, а сама дергала шнурок. Ну же, мальчики, скорее! Мы вас ждем. Сейчас ваше появление будет очень кстати!->

— Вы занимаетесь шантажом! — взвизгнул Шёненберг. — Вы — преступницы! Теперь я понимаю, кто дважды покушался на мою жизнь.->

— Так на вашу жизнь уже дважды покушались? Разговор принимает интересный оборот. Буду очень признательна, если вы не сочтете за труд подробно осветить также и факты покушения, но прошу заметить, мы с госпожой Терской-младшей не лишаем людей жизни (при этих словах доктор опасливо покосился на револьвер в Марусиной руке), во всяком случае, не стремимся к этому, напротив, мы желаем сохранить жизни людей, находящихся в данный момент в опасности, а также восстановить справедливость, попранную…->

Дверь распахнулась, и на пороге предстали Андрей и Михаил, олицетворяющие грубую силу и решимость действовать.->

Их внешность представляла забавный контраст — писаный красавец Щербинин и изуродованный болезнью Хорватов удивительно удачно дополняли друг друга, как добрый и злой гении в сценических постановках.->

Впрочем, наш несчастный доктор не увидел ничего забавного в появлении двух высоких сильных мужчин, вставших за спиной вооруженной Маруси.->

Шёнеберг упал на стул, лицо его приняло обреченно-горестное выражение, а пальцы мелко затряслись.->

Я сочла возможным прервать свою речь, чреватую приступами косноязычия, и скорбно обратилась к вошедшим:->

— Вот, господа, доктор не хочет нам помочь…->

Шёненберг издал нечленораздельное бульканье:->

— Я… Вы… Нет… Поскольку… Гм… Да…->

Михаил молча подошел к столу и ударил по нему кулаком.->

От удара подпрыгнули все предметы, находящиеся в комнате, включая меня, Щербинина, Шёненберга и револьвер в Марусиных руках.->

Я невольно взглянула на Михаила с восторгом — не так много мужчин на свете, способных вложить в свои действия столько души.->

Шёненберг покрылся красными пятнами и зарыдал хватающим за душу голосом:->

— Извольте, извольте, я все, все скажу! Но вы губите меня, губите! Мне останется только застрелиться!->

Далее последовал крайне сумбурный и сбивчивый монолог, из которого следовало, что смерть госпожи Терской-старшей носила насильственный характер и симптомы отравления для опытного врача были очевидны.->

Но путем шантажа Шёненберга вынудили подписать свидетельство о смерти от сердечного приступа. Он угодил в совершенно безвыходную ситуацию — проклятые злодеи узнали, что он держит подпольный кабинет, где оказывает за большие деньги определенные услуги дамам и девицам из хорошего общества, попавшим в интересное положение в неподходящий момент. Придание подобных обстоятельств огласке имело бы губительные последствия — лишение медицинской практики, суд, Сибирь…->

Он вынужден был пойти на подлог. Однако с тех пор на его жизнь уже дважды покушались, и нет никаких гарантий, что следующее покушение не окажется удачным. Удачным для убийц, конечно…->

— Господин доктор, я прошу вас изложить все это в письменном виде. А присутствующие при нашем разговоре свидетели удостоверят вашу подпись. Михаил, будьте добры, предложите доктору бумагу и перо.->

Надеюсь, что мое лицо в протяжение разговора сохраняло нужное зловеще-строгое выражение.->

— Вы хотите, чтобы я сам подписал себе приговор! — Шёненберг залился такими горькими слезами, что мне, несмотря ни на что, стало его жалко.->