Адская ширма

— Пойдет в монахи. Как раз тот самый сердобольный человек, что нашел его, вызвался определить его в один из крупных монастырей, что за чертой города. Да хранит его навеки Будда! Вы не представляете, каким это было облегчением для меня.

Акитада снова посмотрел на розовощекого мальчика, который в победоносном смехе сверкал белыми зубками. Значит, доброта и сострадание все-таки еще не умерли в этих трущобах. Быть может, эти чувства были даже живее здесь, среди отчаяния и нужды, нежели среди богатых и сытых. Такая вот ирония судьбы. А еще Акитада был вынужден признаться себе, что впервые в жизни зауважал монахов, проявивших милосердие и готовность взять к себе бедного ребенка.

— Ну что ж, за вас можно порадоваться, — сказал он. — Все у него сложится хорошо. Посмотрите, сколько у него друзей уже сейчас.

Женшина улыбнулась:

— А поначалу мальчишки побаивались приближаться к нему — думали, демоны откусили ему руку и собираются вернуться, чтобы сожрать его без остатка. Но со временем они все потянулись к нему — уж больно ловко управляется он со своим волчком. Хороший мальчонка.

Этот разговор поверг Акитаду в еще большее уныние, и он отправился прочь за пределы храма, зловеще возвышавшегося над людской суетой, подальше от этого мрачного обиталища кровожадных демонов-людоедов.

У ворот он спросил у какого-то старика, торговавшего благовониями, как пройти к «Бамбуковой хижине». Тот указал ему на узенький переулочек на другой стороне дороги.

— А далеко идти-то? — поинтересовался Акитада, с подозрением косясь на убогие некрашеные домишки с деревянными ставнями на крохотных окошках.

Ответа он не получил. Старик издал горловой звук, показывая на свой рот. Он оказался немым. Вот еще один калека. Акитада дал ему несколько монет и зашагал прочь.

Тесная улочка скорее напоминала какой-то узкий проход. Здесь было совсем пустынно — один мусор, — но Акитада не терял бдительности и вскоре заметил какое-то шевеление впереди, за сплетенными ветвями деревьев и углом навеса, закрывавшего обзор. Он чувствовал, что там кто-то прячется, поэтому замедлил шаг. Теперь он проклинал себя за то, что отправился сюда один, хотя его предупреждали. Вдруг сзади послышались быстрые шаги. До него донесся также уже знакомый хлопающий звук, и он поспешно обернулся. Бородатый здоровяк с отметинами оспы на лице загораживал собой всю дорожку позади него. Ну вот, попался! Для местного старосты, пожалуй, крупноват, подумал Акитада и прижался спиной к стене дома.

— Ищете кого? — спросил великан усмехаясь. Акитада изучал его взглядом. Сейчас он казался даже здоровее, чем раньше, и еще страшнее в этих зловещих окрестностях. Акитада огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь оружия, но не заметил ничего, кроме болтавшегося кола в заборе в нескольких шагах от себя. Колышек-то был коротенький — так себе оружие! — но Акитада имел хорошую сноровку в палочных боях. Осторожно подкрадываясь к колу, он спросил:

— Что тебе нужно?

Верзила проследил за его взглядом и издал горлом какой-то чудной утробный звук, похожий на собачье рычание, и Акитада еще проворнее придвинулся в сторону жерди. Изрытое оспой лицо расплылось в широкой беззубой улыбке, а чудное рычание переросло в смех.

— Я не желаю вам ничего дурного, — сказал великан, поднимая вверх обе руки и показывая тем самым, что у него нет оружия. — Просто хотел убедиться, что у вас все в порядке. Места у нас тут суровые, да и богатые господа не часто захаживают. Скажите только, куда идете, и я пойду с вами.

Акитада уже понял, что забрел в тупик. И человек этот, конечно же, мог врать. Но что-то подсказывало Акитаде, что все-таки стоит рискнуть, поэтому после недолгого колебания он наконец оторвался от стены.

— Ну что ж. спасибо. А мне вот показалось, что кто-то прячется там впереди. Вообще-то я ищу дом под названием «Бамбуковая хижина».

Староста приподнял кустистые брови.

— Вот как? Стало быть, у старого Ноами появился новый клиент? Ну что ж, коли так, идемте. У нас тут Ноами жалуют — он щедр с бедняками.

Акитада почувствовал, что краснеет. Он потянулся к поясу и извлек из него связку медных монет.

— Я тут подумал о семье того парнишки, — сказал он. — Может, ты передашь им это, чтобы помочь похоронить малыша?

Здоровяк был потрясен, однако деньги взял и сказал:

— Спасибо, господин. Да воздадут вам небеса за вашу доброту! А в такую неприятность мальчишка вляпался впервые, больше этого не повторится. Ну так что, идем?

Он зашагал вперед, шлепая оторванными подошвами по мерзлой земле. Акитада последовал за ним.

Когда они поравнялись с навесом, им навстречу выскочили два головореза и преградили путь. Но, завидев спутника Акитады, они с перепуганными рожами бросились наутек.

— Ага-а! А ну давайте-ка вернитесь! — гаркнул им вслед староста. — Я же видел вас, ублюдки! И даже не мечтайте получить свою миску жратвы на этой неделе, паршивые негодяи!

Так и не дождавшись ответа, староста что-то сердито проворчал, потрясая кулаками.

— Ты что, их знаешь? — спросил изумленный Акитада.

— Знаю?! Да не то слово! Они у меня еще как пожалеют! Кстати, вот вы и пришли. Вон там живет Ноами. А теперь простите, но мне надо пойти догнать этих двоих. Не торчите здесь до темноты и выбирайтесь другой дорогой. Вон там проходит оживленная улица. — Он указал вперед, в том направлении, куда удрали двое незадачливых грабителей, и сам зашагал туда же, шлепая оторванными подметками.

Оказалось, что «Бамбуковая хижина» была обязана своим названием густым зарослям бамбука, окружавшим крытые соломой постройки. Владения эти были обнесены бамбуковым забором. У ворот маленькая табличка с названием, тщательно выписанным китайскими иероглифами, гласила, что «здесь находится мастерская художника». И ворота, и ограда находились в отличном состоянии, и их бамбуковые колья были вдобавок заострены наверху. Ничего удивительного, что Ноами предпринимает такие предосторожности от воров в этих трущобах, подумал Акитада. Однако он был немало удивлен, когда ворота распахнулись от его первого прикосновения.

Он вошел, подав голос, но ответа не получил. Ответом ему была тишина. Только сухая бамбуковая листва шелестела на ветру. Бамбук здесь был такой густой и высокий, что его верхушки заслоняли небо. Пробираясь меж этими стволами, Акитада направился к передней двери. У самого порога он прямо-таки подпрыгнул от неожиданности, когда вдруг услышал чей-то хриплый крик. Где-то над головой загремела цепь, потом снова раздался все тот же крик. Приглядевшись повнимательнее, Акитада увидел огромного черного ворона — тот сидел на поперечной балке под стрехой и, оправляя на себе перья, поглядывал на гостя своими глазками-бусинками. Цепь, пристегнутая к одной лапе и прикрепленная к балке, снова звякнула.

Птица эта явно была пусть и примитивным, но зато весьма действенным средством для оповещения о приходе посетителей. Акитада ждал, когда к нему выйдет художник, но ничего подобного не случилось. В открытую дверь ему была видна большая сумрачная прихожая. Подвязанные к стропилам, на стенах висели свитки, длинные столы были уставлены горшками с красками и завалены стопками бумаги. На заднем плане возле раздвижных дверей стояла наполовину расписанная ширма.

Акитада снова громко позвал, но ему откликнулся только ворон. Тогда он снял сапоги и, ступив на деревянный пол прихожей, огляделся вокруг. Почти сразу же его охватил какой-то неведомый мистический страх — даже волосы на затылке зашевелились.

Наслушался про всяких демонов, подумал он, заставляя себя осмотреться по сторонам. Пол в прихожей был заляпан краской и тушью. Рулоны чистой бумаги и шелка лежали, грудой наваленные в углу. Под низкой закопченной балкой в середине комнаты висел тяжелый бронзовый фонарь, болтавшийся на цепи, прикрепленной к массивному крюку. Одним словом, мастерская явно принадлежала человеку, равнодушному к удобствам и чистоте и интересующемуся только работой.

Ахитада приблизился к незаконченной расписной ширме и увидел, что на ней изображен осенний лес. На переднем плане изящными росчерками черной туши были обозначены огромные валуны, а лесистые склоны на заднем плане представляли собой всего лишь размывчатую сине-зеленую дымку. Но покосившийся клен в центре картины был уже выписан со всей тщательностью во всем своем багряном величии, до последнего листочка. Он выглядел так натурально, что могло показаться, будто он даже трепешет на ветру. Огромный черный ворон — точная копия хозяйского — восседал на одном из валунов, впереди на земле несколько воробышков клевали зерна.