Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

Сказав это, он вышел со двора, не заметив кучера, чистившего лошадей у конюшни и, казалось, не пропустившего ни одного слова из их разговора с дворником.

Этот-то кучер немедленно по выходе Огюста со двора дома, где жил де Морлюкс, выбежал вслед за ним и, сев в первый попавшийся фиакр, приказал извозчику не упускать из виду Огюста, который вскоре зашел в один из простеньких трактиров, где обыкновенно сходились лакеи.

Он сел за отдельный столик и потребовал себе бутылку вина. Вскоре в этот же трактир вошел кучер, чистивший лошадей у дома Морлюкса, и, усевшись вместе с извозчиком за стол рядом с Огюстом, начал рассказывать извозчику о своем житье-бытье у барона де Морлюкса.

Во время этого разговора извозчик узнает в нем кучера Аженора.

Огюст предположил, что ему-то и следовало передать письмо, данное ему в Сен-Лазаре, подошел к мнимому кучеру и разговорился с ним. Мнимый кучер прикинулся ожидающим письма из острога и повел Огюста к себе на квартиру.

– Ты сейчас увидишь, что я действительно тот самый, кем назвал себя, – заговорил дорогой кучер и довел Огюста до отеля виконта Карла де Морлюкса, жившего в Пепиньерской улице.

– Это отель господина виконта, дяди моего барона, – сказал он, входя первым в ворота.

Швейцар дружески кивнул ему головой.

– Я схожу на минуту к виконту, – сказал ему тогда мнимый кучер Аженора, – поберегите мне моего камрада.

– С большим удовольствием, – ответил ему швейцар и подвинул Огюсту стул.

Мнимый кучер Аженора перешел тогда двор и скрылся за террасой. Минут через десять после этого в швейцарскую вошел фактор и, бросив на стол кипу газет и писем, сказал: «Господину виконту де Морлюксу».

Тогда Огюст невольно подумал, что кучер не обманул его.

В это время мнимый кучер Аженора влетел, как бомба, в кабинет виконта.

– Ну что? – вскрикнул Карл де Морлюкс, узнав в кучере Тимолеона. – Что случилось?

– Известия от девочки, сударь.

– Какие?

– Письмо на имя Аженора.

– Но где же оно?

– Еще не в наших руках, – ответил Тимолеон и рассказал виконту, что Огюст согласился отдать ему письмо только в Сюренской улице, в квартире Аженора.

– Ничего нет легче! – ответил ему виконт. – Я пошлю с тобой моего камердинера, который и отопрет вам квартиру моего племянника.

Вслед за этим виконт позвонил и отдал приказания своему камердинеру.

Тимолеон спустился вместе с ним в швейцарскую. Но… Огюста уже не было там!

– Где он? – спросил Тимолеон, входя.

– Не знаю, – ответил швейцар. – Он все смотрел в окно, но вдруг крикнул: «Дядя, дядя!» – и выскочил на улицу.

Тимолеон выругался и бросился бегом из отеля.

Но напрасно смотрел он во все стороны – Огюста нигде не было.

Теперь мы объясним в нескольких словах все, что случилось.

Когда Огюст сидел в передней у виконта, дожидаясь мнимого кучера Аженора, он вдруг неожиданно увидел на противоположной стороне улицы и как раз напротив дома виконта своего родного дядю Жана, которого он считал в каторге и который был поставлен Рокамболем наблюдать за всеми лицами, какие будут входить и выходить от виконта Морлюкса.

Итак, Огюст, увидев его, выбежал из передней и бросился к Жану на шею.

Жан тоже узнал его.

– Огюст, – пробормотал он, целуя молодого человека.

– Дядюшка! Дядюшка! – повторял Огюст.

– Тс, молчи, не возбуждай внимания рыжей, – прошептал Жан, увлекая за собой молодого человека.

Огюст сейчас же понял, что его дядя не прощен, а просто бежал с каторги.

Отойдя от дома де Морлюкса, они разговорились, и Огюст рассказал Жану о письме.

Жан слушал его, чуть не задыхаясь, и, когда Огюст закончил, вскрикнул:

– Если только мой начальник не ошибается, то этот кучер не кто иной, как Тимолеон.

– Кто это – Тимолеон?

– Разбойник, по милости которого я был арестован и сослан в острог.

– Стало быть, вы полагаете, что это письмо не к нему?

– Нет, нет! Иди со мной.

Жан схватил своего племянника за руку и проворно побежал с ним к Рокамболю.

Здесь, на углу предместья Сент-Оноре, он ввел его в очень незавидную гостиницу. Поднявшись во второй этаж, он постучал у номера 13-го.

– Войдите, – раздалось из-за двери.

В комнате сидел у окна мужчина во всем черном. Это был майор Аватар.

Тогда Жан отобрал у своего племянника письмо и подал его Рокамболю.

Рокамболь прочитал его и потом взяв перо и лист бумаги, начал писать.

Кончив писать, он свернул его точно в такой же шарик и, подавая Огюсту, сказал:

– Отнесите вот это письмо в Сюренскую улицу к тому, кто называет себя кучером Аженора.

– Ладно, – ответил Огюст и, поцеловав дядю, взял письмо и побежал в Сюренскую улицу.

На этот раз он уже не спрашивал привратника, а прошел прямо к двери направо, в мезонин. Ему отворил сам мнимый кучер Аженора.

– Ну, что? – спросил он.

– Извините меня, – сказал Огюст, – но дело в том, что, покуда я сидел в передней, я увидел на улице своего дядю и побежал за ним, чтобы попросить у него немного деньжонок.

Огюст передал ему письмо и условился, что возьмет от него и ответ для передачи в Сен-Лазар, простился с мнимым кучером Аженора и, сказав ему, что его можно застать постоянно по вечерам в предместье Сен-Мартен в трактире «Бык», ушел от него.

Когда он был уже на лестнице, Тимолеон отворил окно на улицу и свистнул.

При этом свисте какой-то комиссионер, по-видимому, дремавший на тротуаре, поднял голову.

Тимолеон махнул ему рукой и запер окно.

Через несколько минут после этого Тимолеон был у виконта де Морлюкса.

Это письмо было краткой выдержкой из письма Антуанетты, с той только разницей, что в этом письме молодая девушка считала себя жертвой ошибки, странного сходства и не подозревала, что у нее есть враги.

Рокамболю хотелось успокоить этим виконта и усыпить его бдительность.

– Отлично! – пробормотал виконт.

Но Тимолеон был совершенно иного мнения и доказал де Морлюксу, что это письмо написано не Антуанеттой, а, по его мнению, Рокамболем.

– Вы с ума сошли?!

– Нет, и если к вечеру я не найду средства отправить Рокамболя в острог, – заметил Тимолеон, – то мы погибли.

– Но почему же вы думаете, что это письмо фальшивое?

– Смотрите, – ответил Тимолеон и, взяв настоящее письмо, написанное Аженором несколько дней тому назад, и письмо, данное ему только что Огюстом, налил на оба письма какую-то желтоватую жидкость.

Не прошло и двух минут после этого, как на письме, поданном Огюстом, чернила совсем смылись, между тем как на письме Аженора они только пожелтели.

– Ну, – пробормотал виконт, – что же из этого следует?

– То, что должно пройти от трех до четырех часов, чтобы эта жидкость не выела чернил, а только изменила их цвет.

– Виконт! – продолжал Тимолеон с ужасающим хладнокровием, – если Рокамболь не воротится немедленно в острог, то вам самому не миновать его.

– Он будет в остроге! – решительно проговорил де Морлюкс.

– Все будет хорошо, если только полиция не прозевает его до завтрашнего дня.

– Я еду сейчас же к префекту.

– Нет, погодите, надо сначала узнать, где находится Рокамболь.

– Но как же это сделать?

– Очень просто – через Огюста. А пока мне надо выйти отсюда так, чтобы меня никто не видел, – решил Тимолеон и добавил:

– Вы поедете в клуб?

– Да.

– Ну, так я буду вашим лакеем и уверен, что меня никто не узнает, так как это мыслимо только для одного Рокамболя.

Виконт де Морлюкс поспешил одеться и через каких-нибудь четверть часа уже ехал в клуб.

Приехав туда, он нашел более удобным ссадить Тимолеона и сказать ему по-немецки:

– Я проведу почти всю ночь в клубе, если я буду нужен, то приходите ко мне туда.

– Хорошо, – ответил Тимолеон и уже хотел соскочить с запяток, как вдруг к подъезду клуба подъехала коляска.

Тимолеон невольно вздрогнул и крепко сжал руку виконта.