Veritas

Птичьи клетки сломались, словно деревянные домики в бурю; те крылатые создания, которые не были убиты сразу рухнувшей дверью и не были растоптаны ворвавшимися на площадку зверями, взлетели вверх и заполнили воздушное пространство, будто причудливое пестрое облако. Однако гигантского медведя, который только что собирался атаковать нас, вдруг не стало.

Откуда взялся слон, сломавший дверь и приведший сюда всю толпу зверей? Почему хищники разгуливали на свободе? Как они оказались за второй дверью площадки? Ни один из этих вопросов не имел значения. Потому что в то время, как весь этот яростный рев разрывал мне голову и уши, я увидел, что вся свора хищников несется на меня, и мои ноги сами собой побежали по направлению к единственной, хотя и странной возможности убраться отсюда.

– Симонис! – кричал я, не слыша своего собственного голоса, поскольку его заглушал трубный рев слона. Тот бегал вокруг Летающего корабля, окруженный густой стаей птиц, а львы вступили в битву с медведем, и стены площадки для игры в мяч дрожали от их исполненного ярости рева.

Я никогда не узнаю, как попал на корабль, потому что паника и память несовместимы. Однако мне кажется, что с того момента, когда слон и его животная свита вломились на площадку, и до тех пор, когда я, с обезьяньей ловкостью и больным горлом взобрался на борт Летающего корабля, я кричал без умолку. Настолько силен был мой ужас, что только увидев, как Симонис и аббат тоже пытаются попасть на корабль, я снова немного пришел в себя.

Совсем рядом медведь разорвал нечто похожее на крупного фазана, сразу после этого на него кинулись два льва, отпугнули медведя угрожающим ревом и набросились на добычу.

– Я здесь! – крикнул я, обращаясь к своему помощнику.

Пытаясь взобраться на корабль, Атто упал, и теперь Симонису приходилось помогать ему встать, чтобы подняться на борт. Конечно, животные могли последовать за нами и на корабль, однако это было лучше, чем ничего.

Тем временем запах крови убитых медведем и львами животных, должно быть, ударил в голову остальным: повсюду разгорались сражения между агрессивными хищниками. Как раз в этот миг смутное нечто, состоящее из голов, клыков, когтей и сопящих ноздрей, разорвало живот и пах несчастному быку, который рухнул на задние ноги и поднял глаза к небу на последнем вздохе своей битвы со смертью.

С огромным трудом мы с Симонисом медленно подняли аббата на корабль. Я видел, как бледные губы Атто шевелятся в безмолвной молитве – в нескольких шагах от нас на него зло рычала львица, которую слон только что загнал в угол в своей безумной гонке вокруг Летающего корабля.

Нам почти удалось затащить аббата на крыло, когда я почувствовал сильный, жестокий удар по голове, а затем тысячу уколов, которые вонзились мне в кожу на шее и висках. Небольшое облако обезумевших птиц обрушилось на нас, и молодая хищная птица долбила мою голову. Я вынужден был отпустить Атто, чтобы защититься. В то время как я, прикрыв глаза, словно безумец, отмахивался от птиц, опасаясь ослепнуть, мне показалось, что вокруг меня летают коршун, несколько попугаев и другие пернатые неизвестных видов.

А львица тем временем подбиралась все ближе, рыча и скаля зубы.

Внезапно корабль содрогнулся, словно его толкнула невидимая волна, и начал раскачиваться. Слон покончил со своей дурацкой беготней и теперь принялся ритмично стучать хоботом по другому крылу. Рядом с ним львица, быть может, та же самая, что смотрела на меня, прежде чем я бросился к Летающему кораблю, похоже, собиралась запрыгнуть на корабль, и только его постоянное раскачивание заставляло ее колебаться.

Наконец неумолкающие птицы оставили меня в покое. Я провел руками по голове и с удивлением уставился на собственные ладони: они были ярко-красными. Из огромного множества маленьких ранок, которые нанесли мне птицы, выступила кровь, покрывая всю голову и заливая лоб. Нам все же удалось поднять на крыло корабля бледного как смерть, дрожащего всем телом аббата Мелани, но тут он снова едва не потерял равновесие и не рухнул вниз. Потому что корабль раскачивался настолько сильно, что мы с трудом держались на ногах, когда пытались перебраться через парапет во внутреннее пространство корабля.

– Слон… – прохрипел я, указывая Симонису на огромное чудище, пытаясь объяснить ему, почему корабль так сильно качается.

Между тем на гиганта тоже напали птицы, и он перестал раскачивать корабль, а вместо этого вновь принялся безумно бегать по кругу, отгоняя птиц от глаз хоботом и распугивая своими громкими криками львов, пантер и рысей. Озадаченная этим демоническим зрелищем, львица отбросила свое намерение атаковать нас и предпочла присоединиться к группе себе подобных, которые разрывали быка. Но на корабле уже появился гость: пантера.

– Господь всемогущий, защити нас, – дрожа, бормотал аббат Мелани.

Бестия запрыгнула на противоположное крыло и стала приближаться к нам маленькими шагами.

Не оставалось времени на то, чтобы взвешивать все за и против. Симонис выхватил из недр корабля единственное оружие, которое у нас было: метлу трубочиста.

– Я забыл ее в прошлый раз, господин мастер.

Тем временем хорошо организованная группа плотоядных завершила свою смертоносную работу над быком, который уже лежал в луже крови и внутренностей. Неподалеку от него два вола устроили зрелищную борьбу со львом, вспоров ему брюхо рогами; у катающейся по земле хищной кошки из живота вывалились кишки, и она с отчаянным ревом слабыми ударами лап тщетно пыталась отмахнуться от мучителей. Вокруг не было ничего, кроме ужаса, крови и безумия. Немногим зверям уда лось бежать с площадки через обе двери, но большая часть, похоже, была захвачена царившим на арене сумасшествием.

Сладковатый запах крови, казалось, привел в сильное возбуждение пантеру, запрыгнувшую на крыло корабля, поскольку она рассматривала нас с голодной яростью. Мы сидели втроем, вплотную прижавшись друг к другу, внутри корабля. Однако едва хищная кошка попыталась прыгнуть на нас, как мой помощник нанес ей сильный удар по голове. Удивление пантеры было велико: похоже, она совершенно не была готова к сопротивлению. Корабль несколько раз качнулся. Крики птиц, оглушавшие поначалу, стихли. Многие улетели прочь, другие попрятались куда-то, еще кого-то раздавили или разорвали лапы диких животных. Теперь громче всего слышался утробный рев зверей, которые из-за нехватки иных жертв (быки достались самым сильным и уверенным в себе животным) с ревом бродили вокруг корабля. Первое опьянение прошло, сейчас они чуяли новую жертву – нас. Даже слон перестал бегать по кругу и приблизился к кораблю, чтобы угрожать нам оглушительными звуками бучины, которые он издавал своим хоботом. Так вот что это был за звук, который я слышал в Нойгебау два дня назад! Теперь стало ясно и кому принадлежал топот, который мы слышали в замке несколько часов назад.

В предвкушении атаки пантера с удовольствием занялась рукояткой метлы, которую протянул ей Симонис, кусая ее и пытаясь поймать лапами. Однако моему помощнику удалось вырвать метлу из пасти твари и вновь нанести сильный удар по голове. Пантера в ярости отступила. А Симонис пошел на нее, держа теперь метлу другой стороной, и ткнул ее щетиной в морду. Пантера отпрыгнула и удивленно зарычала, затем начала тереть лапой правый глаз. Должно быть, ей туда попала щетинка. Она встряхнулась и бросила на нас ледяной взгляд: животное готовилось к прыжку. Сначала она собиралась растерзать Симониса, который дразнил ее, затем меня, поскольку из-за ран на голове от меня пахло кровью, и, наконец, Атто.

Летающий корабль дрожал. Я обернулся. Новая угроза появилась на другом крыле. Крупный лев, гораздо более страшный, чем Мустафа, приближался к нам с явным намерением убить. Мы были окружены, я готовился к концу.

Тут корпус корабля снова содрогнулся. В то время как лев раскачивался на одном крыле деревянной птицы, на противоположной его стороне пантера напрягла мышцы, облизнулась, взревела и прыгнула. У меня не оставалось времени даже на то, чтобы обратить безмолвную молитву к Деве Марии, и, когда зверь оказался почти рядом, я громко вскрикнул от отчаяния. Симонис держал перед собой в вытянутых руках бесполезную смешную метлу.