Первое дело Аполлинарии Авиловой

Катерина Врублевская

Первое дело Аполлинарии Авиловой

Глава первая

Имеем честь пригласить…

Приглашение.

Ваше высокоблагородие, господин надворный советник Л. П. Рамзин и госпожа А. Л. Авилова.

Попечительский совет института губернского города N-cка под патронажем Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны имеет честь пригласить вас на Рождественский бал, который состоится Декабря 23-го дня сего года в главной зале Института в 6 часов пополудни.

Recevez les assurances de ma parfaite considération. [1]

Варвара фон Лутц.

(приписка сбоку: гости пансионерки Анастасии Губиной)

Аполлинария Авилова, N-ск — Юлии Мироновой, Ливадия, Крым.

Милая Юленька, подруга моя институтская, как же ты далеко, и как же безмерно я по тебе скучаю! С тех пор, как муж забрал тебя в Крым, к месту службы, я вдруг остро почувствовала: исчезла частичка моей жизни. Ни сестер, ни кузин у меня нет, так что одна ты была мне всегда внимательной слушательницей.

Выполняю обещание писать регулярно и подробно. Может быть, эта переписка заменит в какой-то степени наши доверительные разговоры. Хотя — увы, бумаге не доверишь того, что можешь доверить близкому и родному человеку. Да и может ли бесстрастное перо передать интонацию, взгляд?.. Впрочем, закончу на этом утомительный пролог и перейду с новостей.

Вскорости после твоего отъезда я познакомилась с Николаем Львовичем Сомовым, артиллеристом, штабс-капитаном гарнизона, квартирующим в нашем N-ске. Ранее я год носила траур по мужу и без нужды не выходила из дома. Только читала и читала все подряд. Да еще рассматривала свою коллекцию — я начала ее собирать еще при тебе. А спустя несколько дней после окончания траура отец вывез меня к Елизавете Павловне — ее «четверги» продолжаются уже более четверти века, там я и познакомилась с Сомовым.

Сказать тебе правду, он не произвел на меня впечатления рокового мужчины, сердцееда и прочая, описанием которых полны страницы дамских романов. Уже следующим утром он занес нам карточку, потом несколько раз заходил и развлекал меня зимними вечерами, рассказывая случаи из своей полковой жизни. А однажды отец обратился ко мне, когда я внимательно слушала штабс-капитана, старательно рассказывающего об очередном марш-броске через горный перевал, и показал конверт:

— Что будем делать, Полина? Двадцать третьего у меня заседание. Когда закончу — Бог весть, так что на бал вряд ли успею. Не пойдешь ли без меня?

— Но одна я там заскучаю и рано уйду. Настенька обидится.

— Жаль… — сказал отец негромко. И добавил со вздохом: — Бедный Владимир! Он так любил вывозить тебя в свет… Только ему это не часто удавалось.

И вдруг, после короткой приличествующей паузы он спросил другим тоном:

— Почему бы тебе не пригласить штабс-капитана, Полина?

Я была поначалу удивлена, а заметив в глазах отца озорных чертиков, и вовсе смутилась. Правда, тут же нашлась:

— Не мне говорить, какие там строгости. Постороннего мужчину ни за что не пустят.

— Почему постороннего? — заговорщически подмигнул отец. — Я напишу в институт, что штабс-капитан — кузен нашей Настеньки. Неужели мне не поверят?

— Н-ну, — заметила я, — мы ведь не знаем мнения самого господина Сомова. Ему может показаться скучным пребывание на таком балу…

Но Николай Львович с восторгом принял предложение; отец написал письмо начальнице института. Настеньку мы предупредили, так что жди от меня, милая Юленька, следующего письма уже после бала.

Целую.

Твоя подруга Полина.

Мария Игнатьевна Рамзина — графу Кобринскому, Петербург.

Любезный друг мой, Викентий Григорьевич, давненько не писала тебе, прости, старую. Как твое здоровье? Не шалит ли подагра? Не злоупотребляешь ли мадерой? Не думай, что я ворчу по—стариковски, но в нашем с тобой возрасте давно пора подумать об облегчении страданий.

Ты попросил меня рассказать тебе по старой дружбе о моем родственнике, Лазаре Петровиче, и о его дочери-вдове. Не буду тебя расспрашивать, зачем тебе понадобилась вся подноготная — судиться вздумал, или сына женить, но напишу тебе все, что знаю.

Не будь Лазарь Петрович Рамзин племянником моего покойного мужа, и тогда бы я сказала, что он весьма достойный человек, адвокат, член судейской коллегии, обладатель широких взглядов и солидного капитала, нажитого собственным искусством и красноречием. Уложение о наказаниях знает, как собственные пять пальцев — сама недавно советовалась, не поверив стряпчему. Росту высокого, собой хорош, могуч, владелец роскошных усов и бархатного баритона. Живет вместе с дочерью в центре N-ска. Дом содержится хорошо, хозяйством ведают экономка, горничная и камердинер. Там же проживает и секретарь Лазаря Петровича, поскольку по службе г-н Рамзин принимает на дому. Лазарь Петрович — специалист по уголовным делам, умеет убеждать, и берется за самые сложные дела.

Он рано остался вдовцом: жена умерла в родах, так что Поленька матушку свою никогда в жизни не видела. Лазарь Петрович более в брак не вступал, хотя большой охотник до женского пола, на которых изливал весь нерастраченный в супружеской жизни пыл. Я видела, что иногда Полина просто не успевала познакомиться с очередной отцовской пассией. Но чего у него не отнять — от своих метресс Лазарь Петрович требовал быть с сиротою приветливыми и ни в чем ей не перечить.

Не удивляйся тому, Викентий, что я так свободно говорю на такую деликатную тему. Ты знаком со мной не первый год, я помню твои безумства, хотя смешно сейчас об этом тужить. Мне мало осталось, и лицемерить для меня — слишком большая роскошь.

Вот чего я не одобряю в этом достойном во всех отношениях человеке, так то, что он с ранних лет дал Полине чрезмерную свободу. Рамзины хотели мальчика, а родилась девочка. Сызмальства к ней были приставлены няньки, мамки, бонны да гувернантки, которые шагу не давали ступить, как и полагается благовоспитанной барышне. Но при том отец часто забирал Полину с собой, чему она вовсе не противилась, а, наоборот, в охотку ездила верхом, причем в мужском седле, играла в лаун-теннис, модную спортивную игру, привезенную из Европы, а также, когда удавалось, не вылезала из приемной Лазаря Петровича.

Поля с детства крутилась у отца в приемной, ловила каждое слово, и вдруг захотела поступить на высшие женские курсы, — и не для чего иного, как для того, чтобы стать судебным медиком и помогать отцу в работе! Полагаю это в высшей степени странной прихотью для девушки из хорошей семьи, но отец и тут всячески поощрял затеи дочери.

Чего может понабраться юная благовоспитанная особа в приемной у адвоката по уголовному праву? Кого только там не встретишь! И отец, занятый своими делами, не обращал на сей вопиющий факт никакого внимания, пока однажды я не приехала и не устроила ему самый настоящий выговор. Хоть Полина и называет меня старой козой (да-да, сама слышала!), однако полагаю себя совершенно правой. Негоже барышне слушать про убийства и блуд, а также присутствовать при составлении речей, оправдывающих сии противоправные действия.

После этого случая Полиньку стали усиленно готовить к поступлению в N-ский институт, где она вскоре и очутилась, к великой своей печали и вящему моему облегчению.

Все, дорогой друг Викентий Григорьевич, что-то расписалась я. Руки дрожат. Пойду прилягу. Ты пиши, ежели еще что надобно будет.

Остаюсь,

М. И. Рамзина, вдова статского советника Ивана Сергеевича Рамзина.

Из дневника Аполлинарии Авиловой.