Тринадцатый стул (СИ)

Учайкин Ася

Тринадцатый стул

Пролог

— Можно?

Дверь в офис частного детективного агентства Игоря Котика приоткрылась, и в комнату важно вошел высокий импозантный мужчина.

— Слушаю вас.

Игорь внимательно разглядывал посетителя, пока тот направлялся к его столу, стоявшему в глубине небольшой комнаты. Не беден — костюм дорогой, не новый, но и не заношенный. Деньгами не швыряется, к вещам относится бережно. Немолодой — лицо хоть и ухоженное, но испещрено морщинами, заметная седина в темных волосах. Фигура хорошая — следит за собой. Походка уверенного в себе человека.

— Понимаете… Ваше объявление я прочел во вчерашней газете.

Игорь даже не стал спрашивать, в какой — он дал информацию во все рекламные издания города. Деньги были за благополучно завершенное прошлое дело, почему бы не потратиться?

Торопить посетителя с рассказом его проблем он не стал, дождался, пока тот удобно расположился напротив него в удобном высоком кресле, на которое он заменил прежний стул под старину.

— Я антиквар, Глеб Сергеевич Бухарин, торгую старинными вещами… У меня несколько магазинов.

Игорь тихо заскулил про себя. И что ему так везет на продавцов стариной?

До этого был букинист, теперь вот антиквар.

— Каким антиквариатом вы торгуете? — заинтересовано спросил Игорь.

— Мебель… Мебелью в основном, — проговорил Бухарин и подпер рукой подбородок, словно ожидал, что Игорь мог взять и разрешить его все проблемы разом. — У вас продается славянский шкаф? Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой, — процитировал он известный фильм про разведчиков.

Игорь улыбнулся. Но тут же снова сделал серьезное лицо.

— В одном из салонов на продажу был выставлен старинный обеденный гарнитур — стол и двенадцать стульев. Стулья изготовлены из массива бука с элементами резьбы. Цвет отделки — черный глянец. Ткань обивки черная с белым рисунком в виде цветов, материал — шенилл, — продолжил антиквар.

Игорь кивал, показывая посетителю всем своим видом, что он не просто его внимательно слушал, но и понимал, о какой мебели тот говорит. Так оно и было, но кроме этого он еще вел видеозапись их разговора, о чем свидетельствовала табличка, стоявшая на столе, — «Ведется видео— и аудиозапись». И было это не дань моде, а исключительно работы ради. Он же не знал, что означает «шенилл», но потом, когда станет прослушивать запись поинтересуется каждым незнакомым словом, событием или явлением, о которых вскользь упомянет посетитель.

— По иронии судьбы гарнитур был гамбсовский.

— А под обивкой золото и бриллианты, — округлил глаза Игорь.

— Видимо, кто-то так же решил, — кивнул Глеб Сергеевич. — Продавцы пришли сегодня утром на работу и обнаружили испорченную мебель. Позвонили мне. Я сразу сюда, к вам. Мне, как специально, на глаза вчера газета с объявлением о частном сыске попалась. Полицейских ждать можно долго, ведь из магазина ничего не пропало, даже искореженные стулья не вынесены.

— Понятно, — покачал головой Игорь. В мебели что-то искали, а не просто так испортили стулья. А полицейских, действительно, можно ждать долго. — Гарнитур давно у хозяина выкупили?

— Давно, — ответил антиквар. — Стол и стулья проходили предпродажную подготовку — подправили лак, почистили обивку, что-то заменили, что-то подновили. А это процесс не быстрый. Важно сохранить все в первозданном, то есть в старом виде. Ни одна вещь не выставляется на продажу сразу, — Бухарин предопределил вопрос Игоря. — У нас не комиссионка, а серьезный антикварный салон, заметим, не для бедных покупателей.

— Сколько лет могло быть гарнитуру?

— Ладно, открою вам секрет, — отозвался, вздохнув, антиквар. — В 1870 году, уже после смерти Петра Петровича Гамбса, внука основателя, и в связи с распространением дешевой фабричной мебели, имитировавшей изделия прославленной фирмы, наследники прекратили выпуск мебели под оригинальной маркой. Поэтому эта мебель не гамбсовская, а «под Гамбса», но это не принципиально. Мебель старая, хорошо сохранившаяся, антикварная. Ей не менее сотни лет, да и произведена она, заметим, заграницей. А это немаловажно сейчас для многих. Ведь мало кто знает, что знаменитая семья мебельщиков Гамбсов похоронена на Волковом лютеранском кладбище в Санкт-Петербурге. Лишь могила основателя династии Генриха Даниеля Гамбса не сохранилась. Но это все лирика.

— Гарнитур был застрахован? — спросил Игорь. А это уже не лирика.

— Конечно, — кивнул антиквар. — В нашем деле без страховки никак нельзя. Но это не страховой случай. Мебель не сгорела, не утонула. Ее кто-то испортил. В этом можно обвинить и меня лично. Мебель можно восстановить, конечно, — снова Глеб Сергеевич опять предопределил вопрос Игоря, — но она сильно потеряет в цене.

— Вот как? — удивился тот.

— Так и есть, — вздохнул Бухарин. — Я, конечно, теперь буду настаивать, чтобы страховые компании включали вандализм в список страховых случаев.

— Ну, поехали, — выдохнул Игорь, выключая компьютер и поднимаясь со своего кресла. Ему надо многое еще успеть сегодня сделать — навестить Андрея в больнице и отвезти матушку на свадьбу сына ее друга…

В мебельном антикварном салоне, на первый взгляд, все было тихо, никакой суеты. И если бы не искромсанные стулья, то нельзя было бы предположить, что здесь что-то произошло.

— Явно отец Федор сбежал из психушки, — проговорил Игорь, беря в руки один из стульев. — Гарнитура генеральши Поповой ему мало показалось.

Стул как стул, ничего особенного, ножка в «коленке» крутится, и только.

К нему, рассматривающему испорченную вещь, и хозяину салона, стоявшему рядом, приблизился расстроенный продавец-консультант. Кто бы его не понял? Игорь знал от антиквара, что заработок продавцов напрямую зависел от стоимости проданного товара, так называемые комиссионные или бонусные. А салон теперь был закрыт для посетителей, и не понятно, когда откроется.

Просмотренный на сон грядущий фильм навел Игоря на мысль. Он легко снял часть ножки, она оказалась полой внутри. Быстро снял другие — пусто. Но в шестой «коленке» оказался рулончик. Он вынул его — доллары. Много долларов.

— Вот это да! — ахнул антиквар и тоже принялся откручивать ножки.

Вместе они вынули еще несколько таких рулончиков, перетянутых резинкой для денег.

— Похоже, это искали в стульях, — констатировал Игорь. — Здесь вам и компенсация за испорченную мебель, и на ее ремонт хватит.

Бухарин растеряно посмотрел на купюры.

— Вы хотите их вернуть хозяину? — насторожился Игорь.

— Вряд ли получится это сделать, — проговорил антиквар, собирая доллары в одну пачку и пересчитывая их. — Здесь что-то около пятидесяти тысяч. Хозяйкой гарнитура была древняя старуха, после ее смерти внучатая племянница, единственная наследница, тоже немолодая одинокая особа, продала мне всю мебель из квартиры бабули. Пришлось выкупить всю, иначе она не соглашалась продавать столовый гарнитур. Только он представлял какую-то ценность, остальное было рухлядью, которую я просто выбросил. А старый буфет даже забирать не стал, просто отдал за него некоторую сумму и попросил хозяйку саму выбросить его на помойку, если он ей не нужен. Мне пришлось бы больше грузчикам заплатить, чем я смог бы за него выручить.

«Ой, ли!» — ухмыльнулся Игорь. Антиквар производил впечатление прагматичного человека, который попытался бы и из старинной рухляди извлечь выгоду.

— А сигнализация? — нахмурился Игорь. — Почему она не сработала?

— Ее нет, — развел руками Бухарин и добавил очень тихо, чтобы их никто не слышал, — это имитация. Пожарная сигнализация настоящая. Без нее никак нельзя. Но я же не мог подумать, что мебель надо охранять.

Игорь чуть не выругался. Что за привычка у богатых людей экономить на копейках? А может, они богаты, потому что экономят?