Любовь и золото

— Что-о?! Ты Мишку к себе забрал?

Наливайко пожал плечами.

— Конечно. Что ж я, ребятенка хворого на произвол судьбы брошу, как некоторые?.. Мне клады искать потребности нет. У меня должников достаточно…

Он хитро посмотрел на Вадима.

— …Которым рано или поздно расплачиваться придется. — Он залпом выпил стопку водки. — А Мишку я с собой привез.

— Так он здесь, в Париже?! — воскликнул Вадим, вскакивая со стула.

Железные пальцы охранников сразу же вернули его на место.

— Зачем ты его сюда привез?

— Нешто я больного ребятенка одного оставлю? — Наливайко хрустел грибочками.

— Где он?! — закричал Вадим.

— Да тихо ты! Отдам я его, отдам. Только условие у меня есть небольшое.

— Что ты хочешь?

— А должок! И проценты по нему, конечно. Теперь-то у тебя денежки есть. А не поделишься — очень может так случиться, что мальчишка и не выздоровеет совсем…

— Сука ты, Рома, — негромко сказал Вадим.

— И опять ты не то говоришь. — Наливайко выпил еще одну рюмку. — В общем так. Надоел ты мне. Не хочешь по-хорошему — давай по-плохому. Если сегодня деньги не будут у меня в номере — вам придется везти на родину цинковый гробик. Я ясно выражаюсь?

Вадим похолодел.

— Куда ж яснее…

«Что же делать?» — судорожно соображал он.

— Ну вот что, Рома, — наконец сказал он. — Деньги я тебе отдам. Всю свою долю.

— И Надину, — довольно улыбнулся Наливайко.

— Хорошо. Но я хочу убедиться, что ты не блефуешь. Покажи мне мальчика.

Наливайко встал из-за стола, подошел к курительному столику и вытащил из полированного ящичка толстую гаванскую сигару.

— Ладно, — сказал он, прикуривая. — Мои ребята сейчас тебя отвезут. С завязанными глазами. Так что ты не надейся меня обмануть. Он спрятан надежно. А когда деньги заплатишь — я тебе адресок скажу. Все понял? Только смотри у меня, без фокусов.

Он кивнул охранникам и те, взяв Вадима под руки, повели вниз, посадили на заднее сиденье роскошной машины и заклеили глаза широким пластырем.

Машина ехала почти бесшумно, мягко амортизируя малейшие неровности асфальта. Впрочем, их было немного — в Париже дороги отменные.

Вадим даже не мог определить, где сворачивает машина. Сначала он начал было считать, сколько раз они тормозили на светофорах, но потом понял, что это бессмысленно, и бросил.

Другого выхода не было, и он стал прислушиваться к звукам, доносящимся снаружи, надеясь получить хоть какой-нибудь ориентир. Но звуки были самые обычные — сигналы автомобилей, шум моторов, голоса прохожих…

Потом и они стихли. Вадим понял, что они выехали за город.

«Странно, — подумал он. — Неужели Наливайко держит Мишу не в самом Париже?»

Шины сухо шелестели по шоссе. Время от времени доносились звуки встречных машин.

Так продолжалось довольно долго. Потом понемногу снова стали раздаваться звуки улицы, и время от времени машина останавливалась на светофорах.

«Наверное, это пригород Парижа», — решил Вадим.

Вдруг послышался паровозный гудок. За ним еще один. Потом лязг колес.

«Мы едем вдоль железнодорожного полотна… Это уже что-то».

Вскоре Вадим услышал станционные шумы и изо всех сил напряг слух. Как назло, ничего не объявляли. Постепенно шумы начали стихать. Видимо, машина миновала станцию. И вдруг до уха Вадима донесся отдаленный голос дикторши. Он был настолько слаб, что ему удалось разобрать лишь одно слово — «Фонтенбло».

«Отлично, — подумал он. — Фонтенбло — это пригород Парижа. Теперь я, по крайней мере, знаю, где мы находимся».

Виктор услышал, как в дно машины ударилось несколько камешков.

«Мы выехали на проселок».

Через пару минут машина остановилась.

— Выходи!

Вадима вытолкнули из машины. Он услышал шелест листвы, под ногами явно был не асфальт. И запах… Он был какой-то необычный. Удивительно знакомый, и в то же время он не мог вспомнить, чем это пахнет.

Вадима взяли за руки и повели в какое-то помещение. Это явно был старый дом. Под ногами застучали деревянные половицы. Потом они стали подниматься по лестнице.

«Десять ступенек вверх… Направо… Пятнадцать шагов по коридору… Снова направо… Три ступеньки вниз…»

Скрипнула дверь. Вадима втолкнули в комнату.

Когда с него содрали пластырь, он сразу увидел Надиного сына.

— Дядя Вадим! — бросился ему на шею Миша. — Вы за мной?

— Да… То есть, нет пока… Вадим приедет за тобой позже. А я Витя, его брат. Как тут с тобой обращаются?

— Хорошо! Вот, дядя Вова мне каждый день мороженое покупает… Так вы не Вадим?

Бритоголовый детина в черной майке, стоящий рядом с Мишей, осклабился и хмыкнул.

«Бедный мальчик, — подумал Вадим. — Знал бы ты, что этот дядя Вова при надобности, не моргнув глазом, всадит в тебя пулю…»

— Ну все, — пробасил приехавший с ним охранник. — Поехали назад.

Он вынул из кармана моток широкого пластыря.

— Значит так, Вовчик, — сказал он, заклеивая Вадиму глаза. — Ты этого штемпа запомнил? Когда он приедет, отдашь ему мальца.

— А если не приедет?

— Ну, а если не приедет… — усмехнулся бандит. — Проверишь, как детский желудок переваривает сливовые косточки…

У Вадима чуть волосы не встали дыбом от того, каким спокойным тоном он произнес эту страшную фразу.

На обратном пути Вадима ждало разочарование. Видимо, стремясь как можно больше запутать следы, охранники Наливайко решили изменить маршрут и поехали другой дорогой, потому что ни звуков станции, ни проезжающих поездов не было слышно. Только через минуту после того, как они тронулись, где-то поблизости звякнул колокол…

Когда Вадима привезли обратно в гостиницу, — он первым делом поднялся в номер Нади. Виктор как раз оказался там. Только что закончилась пресс-конференция, и они пребывали в приподнятом настроении.

— Вадька, где ты шатаешься?! — воскликнул Виктор, когда он появился в дверях. Но увидев тревожное выражение его лица, сразу понял, что произошло что-то серьезное.

— Беда, ребята. — Вадим плотно прикрыл за собой дверь и рассказал им все.

Когда он закончил, Виктор с силой стукнул кулаком по столу. Стакан, стоящий на нем, перевернулся, покатился к краю и грохнулся об пол.

— Вот… — Он непечатно выругался.

Надя сидела, закрыв глаза ладонями, и содрогалась от беззвучных рыданий.

— Надо что-то делать, — говорил Вадим, меряя комнату большими шагами.

— Чего уж тут поделаешь? Делать нечего — придется денежки отдавать. В конце концов, фиг с ними. Еще что-нибудь придумаем.

Внезапно Вадим остановился.

— Слушай, Витя, у меня, кажется, есть план.

Виктор недоверчиво посмотрел на брата.

— Какой тут может быть план? Наливайко все продумал.

— Самый обыкновенный. Я говорил, что Наливайко принял меня за тебя?

— Ну.

— Ну и вот. Мы сейчас переоденемся, ты пойдешь к нему и попросишь отсрочку — скажем, на полдня. Под любым предлогом. А я в это время, может быть, найду дом, где они держат Мишу.

Виктор покрутил пальцем у виска.

— Совсем спятил? Как же ты его найдешь?

— Есть у меня одно соображеньице… В общем, это наш последний шанс. Давай, скидывай одежду. Надя, отвернись.

Они быстренько переоделись.

— Да, чуть не забыл. Нужно как-нибудь перерезать телефонные провода в номере Наливайко, чтобы он не успел в случае чего позвонить в этот дом.

Он уже собирался уходить, как его остановила Надя.

— Вадик, постой…

Она порылась в своей сумке и достала оттуда бронзовую иконку Иоанна Воина.

— Вот… Возьми…

Вадим бережно положил ее во внутренний карман.

— Ну ладно, ребята, с Богом.

Перед Вадимом стояла нелегкая задача. Найти ребенка в незнакомом городе, да еще по звукам… Это было практически невозможно.

Правда, у него была одна зацепка. Название «Фонтенбло», которое он слышал, когда они проезжали мимо станции.

Вадим купил карту Парижа и зашел в ближайшее бистро.