Чисто компьютерное убийство

— Дорогой мой! — покровительственным тоном перебил его Гаврилов. — Да я все аспекты, и биологические, и информационные, и чисто технические, исполосовал вдоль и поперек. Я так понял, ты мне в чем-то хочешь помочь. Так вот, голуба моя, даже не знаю, что тебе сказать. И дело не только в том, что все это закрыто и перезакрыто, и не в том, что принадлежит, как ты видел, не только мне одному. Главное в том, что я дошел до шлагбаума. До предела технических возможностей, понял?

Юрий был ошеломлен тем, что этот Гаврилов, оказывается, давно и плотно работает по инфразвуку, и появление у него Александрова воспринял лишь как попытку в чем-то помочь ему, доктору наук и капитану почти первого ранга, уже забившему за собой приоритетное право. Поэтому вместо возражений он лишь затравленно промолчал. А тонкий психолог Гаврилов, видя, что без боя добил своего так и не состоявшегося оппонента, великодушно предложил:

— Впрочем, уважаемый Юрий Борисович, у меня есть к вам деловое предложение. Давайте сотрудничать. На условиях соавторства. Только чур, уж, извините, моя фамилия в нашем дуэте будет стоять на первом месте. Хотя, конечно, по алфавиту вы — «А», а я — «Г». Но сотрудничество будет распространяться не на то, что уже сделано и опубликовано, а только на то, что мы сделаем в будущем. Ну, как, идет? Тогда предлагаю, не дожидаясь, пока все остальные вернутся к столу, выпить за это. Закрепим наш творческий союз!

Многие чувства Александрова были смяты кавалерийским наскоком маститого ученого. Многие, но не все. «Неужели этот нахрапистый военный так меня сразу и съел, без перца и соли — без всякой дискуссии?» — подсказал вдруг внутренний голос, и Юрий словно очнулся от гипнотической спячки.

— Извините, Сергей Ильич, но где вы публиковали ваши работы? Я вроде бы отслеживаю все, что выходит в открытой, да и закрытой печати по этому вопросу.

— Ах, даже так? Ну, я смотрю, вы — гигант мысли. — Невольно, почувствовав, что соперник держит дистанцию и не собирается ее сокращать, Гаврилов тоже обратился к собеседнику на «вы». — Но ведь вы же знаете, что есть такая форма публикаций закрытых материалов, как научно-технические отчеты. И многие материалы, особенно, если по ним поданы в Комитет заявки на изобретение, по другому публиковаться не могут. До принятия по ним решения.

— Значит, у вас поданы заявки по инфразвуку? И сколько, если не секрет?

— Разумеется, это секрет. Но вам, коллега, я скажу — более пяти!

— На способ или устройства? — последнее, что спросил Юрий, понимая, что нужного конкретного разговора по его собственной заявке не только не получилось, но вообще ему как собачке указали на его место в своей конуре, и чтобы не высовывался, пока не пригласят.

— Есть и способы, есть и устройства. — Этим очевидным и ни к чему не обязывающим ответом Сергей Ильич ушел от объяснения, а вместо этого предложил: — Ну, так что, выпьем за наш успех! — тем самым как бы ставя точку в их разговоре.

Они выпили и закусили за этот «общий успех», но что тут могло быть общего — Юрию не было ясно. О формах сотрудничества они не договорились, и при расставании, которое наступило незамедлительно, капитан Гаврилов не дал старшему лейтенанту запаса Александрову ни рабочего, ни домашнего телефона для связи.

«Ну-с, и какие мы сделаем выводы, „поллитрук“ Александров?» — спросил сам себя изобретатель, выйдя на улицу и вдыхая полный прохлады и влаги питерский воздух. Ответа не было. Было ощущение, что тебя обводят вокруг пальца. Как в цирке. Видишь, как из рукава фокусника один за другим вылетают голуби, понимаешь, что тебя дурят, пытаешься догадаться, в чем тут секрет, и в результате остаешься в приятном неведении. Но если в цирке от всего этого действия на душе остается веселье и легкость, то в данном случае на душе Александрова остались тоска и непомерная тяжесть. Почему?

Вместо поиска ответов Юрий направился в небольшую фотомастерскую в подвальном помещении в середине Невского, где часто по вечерам, а по пятницам — всегда, со времен прекрасной юности собирались его друзья детства посидеть, потрындеть за рюмкой о женщинах, литературе, искусстве и политике.

Нынче все было, как и раньше, только сейчас один из их компании был хозяином этой мастерской, а в предметном ряду обсуждаемых тем политика и женщины поменялись местами. Политика стала первой.

На следующее утро, виновато отводя глаза в сторону, Юрий попросил собирающуюся в магазин жену прихватить там пару бутылочек пива.

— Тебе темного или светлого? — участливо спросила все понимающая жена. — Может, рыбки вяленой или сыру?

— «Балтику», второй или третий номер, — благодарно посмотрев на жену, сделал заказ Юрий Борисович. — А больше пока ничего не надо.

Уже к вечеру в голове прояснилось, и Александров мог сделать осмысленные выводы из всего происшедшего. Итак, в его идее с инфразвуком наметился странный параллелизм. Нет, сам по себе тот факт, что кто-то еще мог додуматься до того же, что придумал и он, Юрий, еще ни о чем не говорил. Бывают такие маловероятные совпадения. Но странное поведение этого Гаврилова, как он ловко и вместе с тем внаглую ушел от объяснения, да еще и выставил его, Юрия, этаким мальчиком на побегушках, наталкивало на определенные мысли. А именно — напрашивался вывод, что инсценированное Гавриловым приглашение на военно-научный мальчишник имело целью убедить его, да и присутствующих там сотрудников тоже, в том, что Гаврилов не только причастен, но даже находится в авангарде разработки инфразвуковой идеи. Проанализировав еще раз поведение всех присутствующих, да и самого Гаврилова на той пирушке, он в этом своем выводе окончательно утвердился. А вот что теперь делать, пока не придумал.

Александрову было очень неприятно, но еще не смертельно. А вот смертельная обида пришла к нему позднее. Спустя несколько месяцев после бесполезной эпопеи с заявкой на изобретение, ему позвонил приятель, бывший сокурсник Игорь Галактионов. Сейчас он работал в морском ведомстве, занимался гидроакустикой, и был в курсе дел Александрова.

— Привет, Кулибин! Хау ду ю ду? — на английский манер приветствовал он Юрия.

— А как твои дела? — ответил на приветствие Александров.

— Работаем, — коротко проговорил Галактионов.

— А мы с колокольни, ну, этим машем, разгоняем облака, — в пику приятелю съязвил Юрий.

— Чувствуется медицинский уклон в твоих новых увлечениях, — хохотнул в трубку Игорь, — даже твой солдатский юмор стал с медицинским оттенком.

После непродолжительного обмена «любезностями» они, по предложению Галактионова, пообещавшего сообщить какую-то нетелефонную новость, договорились встретиться после работы в «Шхере». Вообще-то шхерами называют небольшие островки вблизи изрезанных всякими фиордами и извилинами берегов, но в данном случае такой островок имитировала баржа, прикрепленная ко дну Невы якорями и соединенная с берегом хлипкими качающимися мостками. Здесь можно было спокойно и недорого провести время за деловой беседой или в веселой компании. Сложилось так, что постоянной клиентурой заведения стали «морские волки», как бывшие, так и настоящие и даже будущие. То есть как действительные моряки или люди, имеющие к флоту самое непосредственное отношение, так и курсанты различных и многочисленных в Питере морских и речных учебных заведений.

За нехитро сервированным столом, где доминирующее положение занимали «Смирновская водка» и «Корабельный салат» из кальмаров, Игорь поведал приятелю вот о чем.

— Вчера я просматривал по своей служебной надобности закрытую, с грифом «Совершенно секретно», литературу, выпускаемую Морским ведомством. И вот в «Морском вестнике» серии «К», номер шестой, наткнулся на засевшее в подсознании ключевое слово «Инфразвук». Понимаешь, Юрка, глаз как-то сам зацепился за заголовок: «Новые функции инфразвука». Ну, я по твоим рассказам помню, что ты там что-то накопал. Вчитался. Очень похоже на то, о чем ты мне рассказывал про охранные применения. Как ты сам понимаешь, ничего записать в нашей спецчасти было нельзя, так я вот накропал тебе потом по памяти, но близко к тексту то, что мне показалось самым для тебя важным. — И он вырвал из блокнота мелко и аккуратно исписанную страничку.