Что сказал покойник

Незнакомый чёрный бандит с мрачным взглядом, согнувшись в поклоне, доложил, что обед подан. За столом со мной сидели только толстяк и патлатый. Я милостиво заметила, что неплохие бытовые условия сказываются положительно на моей памяти и кое-что я уже припомнила. Не исключено, что в ближайшее время я вспомню все, что говорил покойный, а пока прошу раздобыть для меня какую-нибудь подходящую к местным условиям дамскую одежду.

— Ещё сегодня все будет доставлено, — сухо ответил патлатый, и на этом разговор прекратился.

— А где тут у вас пляж? — нарушила я тишину. Раз уж я оказалась в тёплых краях, надо пользоваться случаем и позагорать.

Оба они, толстяк и патлатый, слегка опешили. Видимо, загорание для пленниц не предусматривалось.

— Это как — пляж? — не понял толстяк.

— Ну, пляж, такое место у воды, где можно загорать. Где он у вас?

— Нет у нас пляжа, — ответил толстяк, ещё не совсем придя в себя от удивления.

Патлатый тоже смотрел на меня, как на ненормальную.

— Есть бассейн, — сказал он, подумав. — Желаете поплавать?

— Боже сохрани! — ужаснулась я. — Плавать я не умею. Мне бы позагорать у воды. Где ваш бассейн?

Толстяк вызвался показать мне их владения. О содержании меня под стражей никто не заговаривал, что меня несколько удивило. Мне казалось, что убежать отсюда не составит большого труда.

Мысль о побеге, ясное дело, не оставляла меня с самого начала. Зародилась она ещё в самолёте, когда я подслушала разговор за закрытыми дверями. Конечно, я понимала, что это не так просто, но у меня было две тысячи долларов, и не было никаких надежд на полюбовное соглашение с бандитами. Они производили впечатление людей упрямых и настойчивых. Безнадёжные ситуации действуют на меня мобилизующе и я была уверена, что наверняка что-нибудь придумаю. Не зная местности, я не могла пока строить конкретных планов, а кроме того, не бежать же мне в махровом полотенце и босиком? Я бы бросалась в глаза всем встречным.

Вернувшись после обеда в свои апартаменты, я обнаружила там два чудовищных размеров чемодана со всем необходимым. Понятия не имею, как они умудрились так быстро обернуться и кто все это подбирал, но все вещи были нужного размера, даже обувь. Может, просто обратились к продавщице с такой же фигурой и поручили ей подобрать гардероб. А было там все, начиная с купальных костюмов и кончая вечерними туалетами. Были даже брюки с кистями, которые я ни за что бы не надела.

Вечером я смогла наконец выйти на прогулку. Я и не заметила, как стемнело, потому что все постройки были освещены, причём так хитро, что мне никак не удавалось обнаружить источник света. Как внутри здания, так и снаружи все освещалось мягким рассеянным светом, похожим на солнечный. Я пожалела, что не могу посмотреть на это издали, так как светящиеся кубики наверняка выглядели в темноте весьма эффектно.

Некоторые секции здания высились на скале, другие были встроены прямо в скалу, третьи построены на специальных опорах, так что получилось несколько этажей, связанных друг с другом сложной системой сообщения. Лестниц было немного, и лишь там, где надо было подняться или спуститься только на один этаж; главным средством вертикального перемещения были лифты. Прогуливаясь с толстяком, я насчитала девять лифтов, в том числе и открытых, двигающихся безостановочно, так что в них приходилось садиться на ходу. Я лично такие лифты не люблю и стараюсь ими не пользоваться, у меня вечно какая-либо из ног оказывается не там, где надо. Двери везде открывались сами — фотоэлементы, наверное; некоторые стеклянные стены тоже сами раздвигались, климатизационные установки выдували, вдували, охлаждали и обмахивали. Все это, представьте, было исправно и действовало бесшумно.

Бассейн находился на одной из нижних террас. С трех сторон он был окружён постройками, с четвёртой — возвышалась скала. Пальмы и кактусы росли в достаточном количестве. Вокруг бассейна валялись надувные пуфики из прозрачного пластика и прочая дегенеративная мебель.

Одной только вещи я никак не могла обнаружить — выхода из этой резиденции. Постепенно я все более укреплялась в мысли, что единственным способом как прибытия сюда, так и отбытия отсюда является тот самый вертолёт на верхней террасе. Скала у бассейна имела вертикальные склоны, и ясно было, что мне на неё не вскарабкаться. Вертолётом я не умела управлять. Наконец я не выдержала.

— Красиво здесь, — сказала я. — Прекрасное здание, но как отсюда выйти? Наверное, выход наверху?

— Зачем же наверху, если внизу значительно удобнее? — саркастически заметил толстяк, и на ближайшем лифте мы спустились вниз. До дороге я увидела не замеченную раньше эстакаду, ведущую к просторной площадке среди скал, за которыми виднелись как минимум ещё два вертолёта. Это была та терраса, которую я разглядела, когда мы шли на посадку. Опять, значит, недоступный мне воздушный путь сообщения…

Был, оказывается, и другой путь. Мы спустились на небольшой, окружённый скалами дворик, от которого начинались три дороги. Одна из них заканчивалась неподалёку чем-то вроде небольшого балкона с видом на море. Вторая, каменистая тропинка вела вниз, к морю. Третья, узкое асфальтированное шоссе, тоже спускалась вниз, но в другом направлении.

— Вот эта тропинка ведёт к берегу, — доброжелательно объяснил мне словоохотливый толстяк. — А это — дорога в горы и дальше, в глубь страны. Мы как-нибудь выберемся в город, только поедем не по шоссе, а морем. Желаете осмотреть порт?

Я желала. Он наверняка рассчитывал ошеломить меня, вот почему я изо всех сил старалась не подавать виду, что потрясена, даже глазом не моргнула, когда в одной из скал при нашем приближении сами по себе открылись двери очередного лифта. Ну, совсем как в сказке: «Сезам, откройся!» Теперь мы спустились уже к самому берегу, и я увидела маленький порт. Построен он был на берегу океана, а не залива. От океана его хорошо защищал очень высокий волнорез. Две большие моторные лодки стояли в аккуратных индивидуальных бассейнах. Все это было освещено тем же мягким рассеянным светом.

— Недалеко отсюда город, — информировал меня толстяк, старательно избегая произносить название города. — Его отсюда не видно за скалами, только с верхнего балкона можно увидеть кусочек. Зато корабли, направляющиеся в этот город, видны хорошо.

Откровенно говоря, мне уже не хотелось больше ничего видеть. Резиденция меня ошеломила и вызвала целую кучу проблем. Мне надо было спокойно поразмыслить и затем ещё раз все внимательно осмотреть — при дневном свете и без сопровождения. Теперь я уже не удивлялась, почему они не заперли меня на ключ в помещении с решётками на окнах.

Спать я отправилась с робкой надеждой, что проснусь в Копенгагене, опоздаю на работу и буду с удовольствием вспоминать свой увлекательный сон…

Не стану утверждать, что у меня было спокойно на душе, когда, осмотрев ещё раз владения моих похитителей, поднявшись на вторую террасу с вертолётами и налюбовавшись видом с балкона, я расположилась на отдых в тони буйной растительности у бассейна. Возможность побега представлялась весьма проблематичной, зато очень чёткой и недвусмысленной — позиция моих хозяев. Отказавшись от всех дипломатических выкрутасов, патлатый заявил мне прямо:

— Cherе mademoiselle, вы являетесь единственной обладательницей чрезвычайно важных для нас сведений. Вы женщина неглупая и понимаете, что эти сведения мы должны получить. Не буду скрывать, сведения касаются денег. Очень больших денег. Вы сами убедились, что мы отнюдь не бедняки, но все, что вы видите, — ничто в сравнении с тем, что мы можем иметь после того, как вы нам сообщите только вам известный шифр. Мы люди не злые, нам бы не хотелось прибегать к насилию, тем более что это и в самом деле может отрицательно сказаться на вашей памяти. Напротив, мы склонны принять вас в дело… Этот вопрос мы ещё обсудим… Но, к сожалению, не мы здесь распоряжаемся. У нас есть шеф. Он скоро прибудет. Если вы до прибытия шефа сообщите нам все, что сказал наш светлой памяти умерший друг, мы вас щедро вознаградим и отправим в Европу. Если вы увидитесь с шефом, вы никогда больше не выйдете отсюда. Выбирайте…