Следствие по-русски 2

— Я к ней зайду, — нехотя кивнул иерей. — Но пока ты занимаешься этим делом, я буду рядом. Иначе о чистой совести не может быть и речи.

— Как знаешь, — не стал спорить я. — Тогда давай не будем терять время. Я переговорю с охраной — благо Зимин меня им представил — и займусь телефонами. А ты составь компанию Оксане до возвращения Зимина… Вот вроде и все. Ты готов?

— Это — последнее дело, — убежденно сказал Разумовский. — Последнее…

* — Зимин вернулся, — сообщил Разумовский, входя в комнату. — Все… У тебя что-нибудь есть?

Я протянул ему листок с перечнем звонков, принятых мной за последние полтора часа.

— Два раза звонили охранники, один раз — горничная, — прошелся взглядом по списку иерей. — Оксана звонила своему психоаналитику… Это я знаю. Это все?

— Все, — подтвердил я.

— Отлично! — повеселел иерей. — Просто замечательно! Теперь ты удовлетворен? Психологу она звонила при мне. Назначила встречу на шесть вечера. Больше ничего не говорила. Поедет она туда вместе с охраной, так что я не думаю, что здесь какой-то подвох. Охрана осмотрит кабинет, проконтролирует весь ход приема у доктора, не отходя от дверей кабинета ни на секунду. А у психиатра она постоянно консультируется. Это — нормально, особенно если учесть напряжение последних месяцев. И должен тебе сообщить, что она обрадовалась, узнав, что Лысенко жив и что в ближайшее время эта проблема наконец разрешится. И она, несмотря на огромный стресс, перенесенный сегодня утром, все же готовится завтра улететь за границу, чтобы успокоить этим мать и Зимина. Особенно теперь, когда она знает, что через короткое время все разрешится и ей не придется долго мучиться разлукой с женихом… Да, Коля, да! Зимин только что предложил ей выйти за него замуж. Он только что попросил ее руки. И по ее возвращении они распишутся. Так-то! Какое же сердце не тронет такая преданность и самопожертвование… С радостью должен сообщить тебе, что ты ошибался. Кстати, Зимин и тебя приглашает на свадьбу… А сейчас нам с тобой лучше уйти и не мешать им. Все, что мы могли, мы сделали, а счастье двух людей — это такая хрупкая вещь, что в нее нельзя лезть не только руками, но и взглядом… Пойдем, Коля, и отметим этот день. Я с удовольствием подниму бокал красного вина за их счастье и за счастье всех влюбленных на свете.

— За это я с удовольствием выпью, — согласился я. — Но вечером. Сейчас мне нужно успеть заехать еще в пару мест. Дела. Все же я устраиваюсь на работу, а собирание всех этих справок отнимает кучу времени. Часиков в семь, хорошо?.. Значит, Зимин все же сделал ей предложение?

— Да, — Разумовский светился так, словно женихом на свадьбе должен быть не Зимин, а он сам. — Он ее любит, Коля. Это такое счастье, когда люди по-настоящему любят друг друга… Как видишь, деньги не имеют власти над чувством и не могут стать для него препятствием. Настоящих влюбленных не в силах разлучить ни богатство, ни нищета. Любовь — это самое большое богатство на земле. Они богатые люди, Коля. По-настоящему богатые… Зимин счастлив, несмотря на события всех последних дней. Оксана счастлива… Знаешь, я тоже как-то даже… доволен, — расплылся он в улыбке. — Приятно видеть счастливых людей. От них словно свет исходит. Свет и тепло. Пусть они будут счастливы…

Я пристально посмотрел на священника, и тут мне в голову пришла одна сумасшедшая мысль.

— Да, — с облегчением подтвердил я. — Пусть они будут счастливы.

* Я поднялся по узкой и полутемной даже в этот солнечный день лестнице на третий этаж, сверил номер на обитой кожзаменителем двери с номером в моей записной книжке и заглянул в электрощит. Диск электросчетчика бешено крутился.

— Дома кто-то есть, — констатировал я вслух. — И этот кто- то потребляет очень много электроэнергии. Значит, она ему очень нужна… Ох и вредный же я парень, — вздохнул я, поворачивая рубильник на щите вниз. — Лишь бы гадость какую-нибудь сделать… И откуда во мне это? Ладно, прости себя, любимого, — попросил я себя. — Ну навредил немножко, ну напакостил… значит, либо тебе это нравится, либо так надо. Либо ты совмещаешь оба этих варианта.

За дверью послышалось негромкое бормотание, судя по обрывкам доносившихся до меня фраз, состоящее из одних ругательств. Лязгнули замки, и дверь приоткрылась ровно настолько, чтоб я успел сунуть в образовавшуюся щель ботинок. Дверь тут же попытались захлопнуть, но теперь это было уже не так-то просто. Распахнув ее настежь, я вошел в прихожую и поздоровался:

— Здравствуй, Арслан. Рад тебя видеть. Только вот огорчает твое пренебрежение безопасностью. Как же так? Сейчас на улице столько вредителей и злоумышленников, а у тебя полная квартира техники, да еще такой дорогостоящей… Наверное, торопился? Отключился компьютер? Беда. И что бы это могло с ним быть?.. Ну, приглашай гостя, а не то он сам войдет.

Я оттеснил ошеломленного Тавхаева плечом и вошел в квартиру.

— Что тебе нужно?! — испуганно-вызывающе завопил обретший дар речи Арслан. — Кто тебе дал право?! Это мой дом, немедленно покинь его! Я сейчас милицию вызову!

— Вызывай, — согласился я. — Как видишь, я пришел без нее, но если тебе угодно ее видеть — вызывай. Я подожду.

— Что ты хочешь? — спросил Тавхаев после минутного колебания.

— Неудобно разговаривать об этом на пороге, — решил я. — Проходи в комнату, не стесняйся.

Тавхаев пожал плечами и с деланно — безразличным видом прошел в комнату. Я последовал за ним. Комната вызывала восхищение. Скорее, это была даже не комната, а нечто среднее между секретным отделом какого-нибудь закрытого НИИ и центром управления космическими полетами. Два компьютера новейших моделей, спутниковая антенна, видеосистема, панели, колонки, аккумуляторы и какие-то ящики с торчащими во все стороны проводами, и многое, многое другое располагалось здесь в живописном хаосе.

— Иметь такое доходное хобби и заниматься преступлениями, — пожурил я его. — Или ты решил накопить на ЭВМ? А может быть, рассчитываешь в молодости позаботиться об обеспеченной старости?

— Не понимаю, — сказал Арслан. — О чем ты?

— У меня нет времени, — сказал я. — И я не могу позволить себе играть с тобой в обычные при таком деле игры. Мне придется действовать жестко, чтобы получить информацию, потому что отсчет пошел уже не на дни и даже не на часы, а на минуты. Час назад тебе звонила Оксана Омичева. Вообще-то она звонила в частную поликлинику, договариваться о приеме у психоаналитика, но почему-то набрала этот номер, и ответил ей ты. Она его стерла с АОНа, но я засек его несколько раньше, когда узнал твой голос. Она назначила время приема, и тебя это совсем не удивило. А теперь я хочу знать, что последовало дальше, с кем ты связался после этого, кому передал информацию и каким образом будет обеспечена встреча. Также неплохо было бы узнать, каким образом ты познакомился с этими людьми и как помогал им выкачивать деньги у Зимина.

Тавхаев молчал, видимо, собираясь с мыслями. Вытащил из пепельницы окурок «Беломора», долго чиркал спичками, ломающимися в его заметно дрожащих руках, наконец закурил и опустился на удобный регулируемый стул, единственный во всей комнате. Для меня места, откуда можно было бы вести неторопливую и хитросплетенную беседу, не нашлось, но оставаться в этой квартире долго я все равно не собирался.

— Хорошо, — вздохнул я после долгой паузы. — Тогда расскажу я. А ты уж подхватишь и поправишь меня при надобности. Ты действительно возглавил и осуществил удачную операцию по вирусной атаке на компьютеры банка. Но это была лишь первая часть задуманной операции. Шифровальный вирус был применен тобой не случайно, ты уже тогда рассчитывал на его дешифрацию. И ты ждал, пока служба безопасности банка будет искать встречи с тобой. По стечению обстоятельств, я вышел на тебя раньше, и ты с удовольствием «раскрылся». Меня тогда это сильно удивило: подобные операции обычно проводятся столь конспиративно, что выйти на осуществлявших их людей практически невозможно, а тут исполнитель едва ли не сам нарывается на встречу… Ты подменил счета во время восстановления информации, не так ли? Именно поэтому ты захотел работать в одиночку, бесконтрольно, а вовсе не потому, что боялся за свою программу. Я не знаю, какие именно счета ты заменил, но в одном уверен точно — в подмене счета Лопотова. Вы знали, что рано или поздно эта подмена обнаружится. Что это — компрометация или же «алиби от обратного», рассчитанное на доверчивость Зимина к своим друзьям? Проверки Лопотова и Дорохова были столь тщательны, что любой компромат скорее убеждал в невиновности, чем в преступных деяниях. А подставные лица все равно уже успели снять со своих счетов немалую сумму, переведенную тобой… Кто твой наниматель, Арслан? Дорохов? Лопотов? Зачем понадобилось Оксане участвовать в этом грязном фарсе, если деньги Зимина и без того принадлежат ей? Шантаж? Личная заинтересованность? Зачем взорвали нашу машину? Хотели, чтобы мы занялись этим делом и, как лица незаинтересованные, послужили гарантом достоверности какой-то информации для Зимина? Какой?..