Пособие для начинающих шантажистов

– Такой плёнки не существует, – я никак не могла заставить себя сделать серьёзное лицо, – С Викторией есть только два кадра. Оба она видела в первом письме шантажиста. Остальные я придумала и заставила всех поверить в их существование.

– Ну, отдай хоть эту, – Жорик тоже начал тихо посмеиваться, – Зачем Силенской зря нервы портить?

– Она не поверит! – уже громко хохотала я, – Она не поверит, что остальных снимков не существует…

– Да, а если поверит, то разозлится до ужаса, – абсурдность ситуации явно веселила не только меня, – Её можно понять… Она чуть не отдала двадцать тысяч долларов за просто так…

Я моментально прекратила смеяться.

– Не за просто так, Жорочка. За доверие. Она слишком доверяет всякой шушере, вроде меня. И вот результат, – я грустно развела руками, – Ты можешь не поверить мне сейчас, но я хочу, чтоб ты знал. Когда я только решила ввязаться в эту историю, я рассуждала довольно примитивно: «Судьба подбрасывает мне такой шанс заработать кучу денег, а я откажусь? Ну, уж нет! Сама себе потом в жизни этого не прощу… Виктории все её деньги достались просто из-за родственных связей. То есть, они как бы и не её получаются… И потом, для неё это не сумма. И потом, надо, наконец, проучить эту зазнайку.» Примерно так думала я в самом начале.

– Честно говоря, поражаюсь, как тебе всё это в голову пришло… Это же гениальный план! Я не одобряю тебя в этой ситуации, но не уважать за придуманное, не могу.

– Так можно было бы говорить, выиграй я эту битву. Хотя, знаешь, выиграй я её… Я, вполне возможно, тоже отнесла бы деньги в офис к Виктории, положила бы их под стол и ушла от греха подальше. Я тоже не смогла бы с ними жить дальше…

– Ты раньше прокручивала что-нибудь подобное?

– Нет.

– Заметно. Ты наделала массу ошибок.

– Мне в голову не приходило, что она привлечет кого-то к расследованию. Мне-то она сказала, что собирается держать происходящее в жуткой тайне.

– Погодь, – Жорик жестом перебил меня, – А что бы ты стала делать, окажись Санька и в самом деле преступником, планирующим шантаж?

– Конечно, съехала бы с дистанции и начала всерьез защищать Викторию. Одно дело, когда я её обижаю… Мне можно… А кому-то другому не позволю!

Мы оба грустно улыбнулись.

– Ты теперь совсем не сможешь уважать меня? – сказала я и поразилась глупости и пафосности собственного вопроса.

– Можно подумать, я открыл для себя сейчас что-то новое, – удивился Жорик, – Если бы я решил совсем не уважать тебя, я бы давно уже прекратил всю эту игру. Как видишь, я всё же придерживаюсь мнения, что преступник, он не всегда сволочь и гад. Иногда ему просто надо дать возможность самостоятельно осознать неправильность происходящего, и тогда он сам устранит последствия собственных злодеяний.

– Ты говоришь, как герой какого-нибудь пошлого милицейского романа о добреньких ментах-педагогах, – перебила его я.

– А как мне еще говорить? – резко спросил Жорик, – Я и есть мент-педагог. Знаешь, я дорос до того возраста, когда, провозглашая истины о добре, уже не боюсь показаться смешным. Это, как с чисткой зубов.

– С чем? – я всерьез начала опасаться за психическое здоровье опера.

– Смотри, – Жорик необыкновенно оживился, – В детстве все чистят зубы. Потому что родители и общество сказали, что это полезно. В подростковом возрасте –зубы не чистят. Из чувства противоречия. От желания противопоставить себя общественным догмам. И только потом, в сознательном возрасте, люди делают осознанный выбор. Решают, чистить или не чистить зубы, взвешенно, в зависимости от того, считают ли они это нужным себе на самом деле. Понимаешь?

Я не совсем поняла, почему эту теорию необходимо было доказывать на столь странном примере, но, в целом, была согласна.

– Ну да.

– Так вот, – продолжал опер, – Я нахожусь уже в сознательном возрасте. Не вижу ничего пошлого в поддержании общепринятых истин.

– Я тоже. Продолжай.

– Я практически с первых же событий начал подозревать тебя. Помнишь, я говорил, что сначала влез в это дело, надеясь подловить Клюшку, а потом заинтересовался тобой?

– Так вот что ты имел в виду! А я уж подумала… – я аж подскочила, но тут же взяла себя в руки, – Ладно, я прощу тебе эту дерзость, опер. Продолжай. Итак, я заинтересовала тебя, как потенциальная преступница…

– Ну и как всё остальное тоже! – быстро исправился Жорик.

– Как что, интересно? Хотя да, я отклоняюсь от темы… Не то, чтобы мне мог пригодиться этот опыт… Но, в общем, расскажи на чем я завалилась, интересно же.

– Ой, да на всем, – отмахнулся Жорик, – Всего и не расскажешь.

– А ты попробуй.

– Ну, прежде всего ни в коем случае нельзя шантажировать своих ближайших знакомых. Автоматически попадаешь под подозрение.

– Дальних знакомых обычно шантажировать нечем, – парировала я, – Да и не интересно как-то.

– Смотри, я рассуждал так. Кто знал о походе Виктории в Клуб Знакомств? Все, кто были в Клубе, и ты. Потому что Виктория сама тебе всё рассказала.

– И только из-за этого ты начал меня подозревать?! – возмутилась я.

– Нет. Сначала меня поразило, что ты оказалась на рассвете прямо возле места, куда Санька завез нашу Вику. Изначально я вообще думал, что ты сообщница Саньки.

– Ну, это ты загнул! Просто я в тот вечер делала репортаж для журнала о злачных местах города.

– Об этом я узнал позже. Ты же даже не предупредила своих коллег в редакции, чтобы они не рассказывали, что ты планировала делать материал о Клубе Знакомств.

– Ну да, – я понимающе закивала, – Мне не пришло в голову, что ты будешь расспрашивать редакцию. Так вот, я как раз фотографировала всех входящих в клуб, и вдруг увидела среди них Викторию.

– Да, основная твоя ошибка – ты начала врать мне про фотоаппарат. Помнишь, принялась кричать, что снимки сделаны мыльницей. Зачем?

– Таких аппаратов не очень много в городе. Ты мог выйти на мою редакцию, а там и на меня… Ладно, признаю, это была ошибка. Учту на будущее.

– Упаси Боже тебя от такого будущего! – возмутился Жорик.

– Шучу. Так вот, увидев обычно крайне консервативную Викторию в подобном месте, я не могла сдержать любопытства. В общем, когда она уселась в такси, где её явно уже ждал какой-то тип, я решила поехать за ними. Перед поворотом на проселочную дорогу я их потеряла. Пока каталась туда-сюда, искала, где же они свернули, оправдываясь мысленно за подобные странные прогулки, наткнулась на Вику. Она всю жизнь мечтала о ярких приключениях, всегда что-то выдумывала, накручивала себя, преувеличивала. Ей так хотелось шантажиста… Ну вот, я его ей и организовала. Первое письмо подбросила в окно. Столько приготовлений было! Я переоделась в маляра, вылезла на карниз, якобы подкрашивая что-то на стене, и закинула письмо в приоткрытую форточку.

– Кстати, еще один твой промах, – тоном школьного учителя остановил меня опер, – Зачем ты рассказала нам про чердак? По-моему, ты единственный человек среди знакомых Силенской, который знает об этом варианте прохода в подъезд Виктории. Это сразу утвердило меня в своих подозрениях.

– Не единственный! – воскликнула я, – Об этом чердаке еще Шурка знает. Я ему рассказывала когда-то. Он же розу тоже в окно подбрасывал, а в подъезд через чердак проникал. Самое обидное, что я, когда первое письмо подкидывала, про чердак и не думала. Я просто как-то видела, как Виктория код на двери чёрного хода набирает. Случайно его запомнила… Так вот. Про письмо и фотографии ты знаешь…

– Тоже масса ошибок, – радостно сообщил опер, – Ты изначально назвала слишком маленькую сумму. А потом, когда я сказал тебе об этом, ты её быстро увеличила. Зачем? Назвалась мелким спекулянтом, так и не скачи никуда, навлекая на себя подозрения! Кроме того, я знал, что Шурик продает свой Форд, и ты ужасно хочешь перекупить машину. То есть, остро нуждаешься в крупной сумме денег…

– Да я, можно сказать, ради Форда на это преступление решилась! Я окончательно согласилась с подбивающим меня поиграть в шантажиста внутренним голосом, когда узнала, что Шурик Форд продал, – я тяжело вздохнула, – До сих пор не понимаю, как этот автомобиль будет жить в чужих руках? Ты просто не представляешь, какая это классная машина!