ПростиТурция, или Восток - дело темное

В этих его словах не было ни малейшей пошлости, никакого дешевого заигрывания. Просто человек от всей души предложил девушке свою компанию на то время, пока ее мужчины по горам с ружьями ползают.

— Спасибо, но нет! — очаровательно улыбнулась предложение Ёлка. — Это как раз я их на охоту вытащила. Я страсть как это дело люблю!

И еще раз улыбнулась. Не, ну бывают же девушки-охотники? Вот, может, и Ёлка из таких! Может, ее хлебом не корми — дай с берданкой по тайге побегать. Парень пожал плечами — мол, как хотите, и, похлопав Шурика по плечу, попрощался:

— Удачной охоты! Ежели кого подстрелите, сначала мне покажите, я скажу, можно ли этого зверя на общественном транспорте вывозить или он к отстрелу запрещен. Если запрещенный, будем думать, что с ним дальше делать. Ну все, пока! Жду!

Сашка поблагодарил доброго самаритянина, пожал его крепкую мускулистую руку и взглядом велел всем грузиться в машину.

— Сань, а это кто? — Ёлка подергала сидящего спереди Терминатора.

— Родька Булев. Мы с ним в армии служили вместе. Периодически связь поддерживаем. Тут вот случайно узнал, что их взвод в этих местах сон мирных граждан по контракту охраняет, позвонил, попросил с арсеналом помочь.

— Сашка, а почему ты нас не представил? — не затыкаясь ни на минуту, Ёлка засыпала телохранителя вопросами.

— А зачем?

— Ну, вроде так принято. Вот хорошо, ты мне сейчас сказал, как его зовут. А если бы я из тебя эту информацию не вытащила, я бы даже не знала, как к этому молодому человеку обращаться. Вдруг мне от него что-нибудь понадобиться — а я даже окликнуть его не смогла бы.

Шурик мрачно посмотрел на экран навигатора, остановил машину, заглушил двигатель и только после этого удосужился ответить:

— Не дай бог, чтобы тебе что-то когда-то понадобилось от этого человека.

Ёлка понимающе кивнула. Ага, мол, военная тайна и все такое. Но любопытничать не перестала:

— А он правда, что ли, думает, что мы на охоту едем? Он не догадался, зачем нам ружья?

— Он не думает. Его попросили положить что надо в багажник — он положил. А зачем нам это надо, ему категорически все равно. Меньше знаешь — меньше под пытками выдашь.

Элка выбралась из машины вслед за Шуриком и Женькой. Яман, тихо матерясь на фьюжне из русских и турецких неприличных слов, за шкирку вытаскивал из салона уборщика.

— Ну, давай, милый!

Ловко подхватив скованные наручниками, безвольно висящие руки малолетнего курда, Шурик вытащил из кармана заранее заготовленный шприц и ампулу.

Снял с иглы защитный колпачок, надломил стеклянный носик ампулы, ловко втянул ее содержимое в шприц и вколол непонятную мутноватую жидкость в вену связанного парня.

— Ну, дорогие мои… — осторожно опустив безвольное тело на землю, проговорил Терминатор. — У нас есть пять минут на передумать. Через шесть минут этот Сусанин придет в себя и поведет нас по лесу. Назад дороги уже не будет.

Время пошло.

Глава 40

Стоит ли говорить, что никто не передумал.

Стоит ли говорить, что, когда бедолага уборщик пришел в себя, над ним возвышались четыре сурово настроенных человека — трое русских и переводчик…

Следующие четыре часа Элка умирала. Она тащилась за мужчинами по извилистым горным тропам, царапалась об кусты, она устала как собака, она пятьсот тысяч раз поклялась себе больше никогда-никогда не вляпываться в подобные истории. И всегда-всегда слушаться Шурика! Вот говорил же он ей, умный человек: сиди дома, Эллочка, нечего тебе по горам скакать! А она, дурочка, мудрых советов не послушалась. Ой-ой-ой… Как же ноженьки устали-то…

Она несколько раз просила устроить привал — ее просьбы молчаливо игнорировались. Она пыталась жалобно скулить — не помогло. Получила тихое, шепотом, объяснение, что если она хочет получить пулю в лоб от невидимого снайпера, то пусть отойдет подальше, так как всем остальным жить хочется. Пулю категорически не хотелось — поэтому пришлось заткнуться.

А еще эти упыри заставили ее тащить два тяжелых пистолета! Конечно, в самом начале пути они не казались ей прям вот непосильной ношей, но уже к исходу первого часа Ёлке нестерпимо хотелось закинуть боевое оружие под куст, а потом соврать, мол, потеряла.

— Саш, сколько эта хрень весит? — шепотом спросила она у Терминатора, размахивая пистолетом.

— Без патронов — чуть меньше килограмма. У тебя с патронами. А тебе зачем? — так же тихонечко ответил ей Шурик.

— Да тяжелые они, заразы. Может, ты их понесешь? — Ёлка попробовала подлизаться к суровому телохранителю.

Но ничегошеньки у нее не получилось.

— Давай. А ты попрешь все это. — Сашка продемонстрировал девушке автомат и кучу каких-то непонятных железяк у себя на поясе. — Идет?

Ёлка замотала головой. Нет, конечно! Еще не хватало, чтобы она этот металлолом на себе в гору тащила.

— Вот и славно. А теперь заткнись и не издавай ни звука. Будешь трындеть — я тебе в задницу вколю успокоительное и ты тут у меня до завтра под кустом спокойно полежишь. Кстати, а это мысль.

Грациозной козой Элка отскочила от парня, рванула в хвост растянувшейся по тропе процессии и, не спуская глаз с коварного Шурика, молча побрела дальше. Вот ведь сволочь. Ну ладно, вот вернемся домой, я тебе покажу «успокоительное в задницу»! Если только, конечно, вернемся…

Так они и шагали: впереди семенил уборщик, показывая дорогу, за ним след в след шли, регулярно меняясь, Шурик или Женька, потом плелся Яман и замыкала почти бесшумно двигающуюся колонну злая и уставшая Ёлка. С двумя пистолетами. Блин, знать бы еще, как ими пользоваться. Застрелилась бы уже от отчаяния.

Через много-много лет, через много-много зим… А на самом деле это были всего-навсего часа четыре. Четыре часа мук и страданий! Шурик притормозил, внимательно осмотрел все вокруг и жестом показал всем, что надо опуститься на землю.

Все синхронно, не издавая ни звука, сначала сели на корточки, потом легли пузами на траву. Туда, куда показал Сашка.

— Извини, приятель. — Шурик резким движением выхватил откуда-то из-за спины заранее подготовленный шприц и резко воткнул его в плечо подозрительно оживившегося и начинающего беспокойно рыскать по кустам глазищами, уборщика.

Парень пару раз моргнул и начал обмякать. Вот ведь бедолага. Это ж надо, как ему сегодня досталось — сначала усыпили, потом насильно разбудили, теперь вот опять вырубили. Интересно, сколько таких издевательств может пережить человеческий организм за столь ограниченное время?

Сашка приложил пальцы к шее мальчишки, послушал пульс и удовлетворенно кивнул головой — мол, нормально, жить будет. Потом осторожно уложил бесчувственное тело так, чтобы его было максимально не видно.

— Дальше мы с Женькой идем одни. Вы сидите тут и ждете. Эл, засекай ровно час. Если через это время мы не появимся, валите отсюда очень тихо и очень быстро. Не надо со мной спорить! Все, мы уходим. Время пошло.

И двое ставших за последнее время очень близкими для нее людей бесшумно растворились в горной «зеленке». Все. Ушли. И что теперь делать? Ждать их, что ли?

Через десять минут мучительного гипноза секундной стрелки Элка была готова умереть от любопытства и переживаний. И еще от желания убить начинающего кемарить Ямана.

Бездушный переводчик совершенно серьезно завалился на бок под кустом и шепотом попросил разбудить его за пятнадцать минут до времени «Икс». Вот так вот буднично и обыденно — мол, я спать, а ты сиди смотри на часы, дорогая!

На возмущенное Элкино шипение этот знаток российского фольклора выдал что-то вроде: «Вдруг война, а я уставший!» — и реально, на полном серьезе моментально вырубился! Хорошо хоть, храпеть не начал. А то была бы им тут конспирация.

А бедная, напрочь растерянная Ёлка осталась бодрствовать — рядом с двумя бесчувственными мужскими телами. Вот такое вот веселье. Обхохочешься. И очень-очень страшно. Вот прямо ужас, как страшно.

«Ну вот, бросишь ты тут все. Ну пойдешь туда, к ним на помощь. Чем ты можешь помочь двум здоровым профессиональным телохранителям? Да ничем. Только под ногами будешь путаться и наверняка все испортишь», — говорил в ее голове Здравый Смысл.