Смертельная игра

Воспоминания о «Мерседесе», который среди бела дня подавал сигналы фарами, заставляют меня поверить в то, что своим нюхом Берю верно почуял дичь. Эта деталь, как и национальный заем, не лишена интереса.

Я влезаю в свой вагон и впустую меряю его шагами во всю длину, так и не найдя моего пятидесятилетнего. Я пробегаю через весь состав, потом вдоль насыпи, где группы пассажиров обсуждают случившееся: ни шиша.

– Видишь, – злорадствует Толстый. – Твой дружок пошел погулять. Кстати, как хоть он выглядел?

Я описываю его. Не успеваю начать, как Берю останавливает меня.

– На нем были штаны из габардина, подстриженные снизу, и серая поношенная куртка из велюра, так?

– Да.

– Ну вот, старик, слушай, что я тебе скажу, я заметил этого хмыря еще в Панаме. Он стоял у зала ожидания, в котором ты был, и, похоже, наблюдал за тем, что происходило внутри.

– 0'кей! Забирай малышкин сундук и мой, – говорю я. – Мы остаемся.

– И что ты будешь делать на шпалах в этой глуши?

– Действовать! – отрезаю я.

– Кое для кого спектакль закончился после первого действия, – острит Толстый.