Отпуск бойцовской курицы

— Ты чего, Жень? — поинтересовался Штифт.

Я указала на старичка:

— Смотри, какой забавный!

— Дикий народ! — пожал плечами Бизон — кстати, у него оказалось очень нежное имя — Петя. — Дитя гор! Если бы я жил в каком-нибудь местном ауле, то каждый день бы приходил купаться. С утра до вечера.

— Сам ты дикий! — обиделась я за аксакала. — А работать за тебя жена будет?

— А какая в горах работа? — совершенно искренне удивился Петечка. — Сиди себе да вино пей!

— Ну да! А виноград растить, скотину пасти…

— Это какая же в горах скотина? Козлы, что ли? — хохотнул Штифт.

— Козлы, к сожалению, с гор давно спустились. — Я печально вздохнула и добавила: — Ладно, пошли уже на пароходик, а то уплывет без нас.

Мы подходили к причалу, когда наши кавалеры стали проявлять заметное беспокойство. Они суетливо оглядывались, подталкивали друг друга локтями, строили страшные рожи и, кажется, потеряли к нам всякий интерес. Дуську такое положение вещей устраивало: она протрезвела и теперь страдала от головной боли. Меня же терзало любопытство: что произошло?

На берегу, покачиваясь на волнах, стояла красавица яхта. Такие в Судаке дают напрокат по триста долларов в час вместе с экипажем. По трапу спускался элегантный мужчина под руку с молодой длинноногой девушкой.

— Дуська, кажется, твой жених прибыл! — толкнула я в бок сестру.

Она моментально забыла о терзавшем ее похмелье и принялась усиленно крутить головой.

— Где? Покажи? Это точно он? Откуда ты знаешь?

— Интуиция плюс дедукция!

Бизон и Штифт сильно нервничали.

— Девчонки, — наконец промолвил Штифт, — вы очень обидитесь, если мы вас покинем?

— Как это? — притворно удивилась я, тайно радуясь в душе.

— Я случайно вспомнил: у нас тут дельце одно небольшое. Друг наш, понимаете, просил тетку больную навестить, если в Ялте случайно окажемся, — вдохновенно врал Денис.

— A-а! Конечно, раз тетка больна, тогда понятно! Дело важное. Так, может, мы с вами пойдем? — я не отставала от несчастных парней.

— Ты что, Жень! Во-первых, тетка жутко вредная и молодых девушек терпеть не может, они ей напоминают об ушедшей молодости, а во-вторых, она заразная. — Штифт крутил головой, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Тем временем пассажиры яхты подходили к стоянке такси. Бизон не спускал с них глаз и подпрыгивал на месте, готовый сорваться при первой же возможности. Видя их нетерпение, я из вредности продолжала допрос:

— А чем же тетушка больна? Может, ей какие лекарства дефицитные нужны? Могу помочь. У меня мама в аптеке работает. Можно ей позвонить и…

Денис досадливо сморщился:

— Ей уже никакие лекарства не помогут! У нее проказа, вот! Ну, Жень, мы пошли, ладно?

— Да, да, конечно! Пока, мальчики! — рассеянно кивнула Дуська, думая о чем-то своем.

Петечка с Денисом растаяли в знойном воздухе.

— Вот она, любовь! — патетически воскликнула я. — Ни тебе спасибо, ни мне до свидания! Даже не договорились о встрече! Ни за что не поверю, что любовь сильнее денег!

— Слушай, Жень, — задумчиво произнесла Дуська, — а как ты думаешь, у нас получится?

— Если ты о Петечке — то вряд ли. Они через неделю уезжают. А если о Хоботе — не знаю, честно говоря. Видела, какая у него краля? Впрочем, если ты хочешь, чтобы у твоего мужа была целая куча любовниц… А в общем-то, дорогая, ты не о том думаешь! За мной! — Я схватила сестру за руку и ринулась к пристани.

Она громко пыхтела где-то за моей спиной, но мужественно старалась не отставать и, за что я ей была особенно благодарна, не задавала вопросов. Вскоре мы уже прокладывали себе дорогу среди мирно прогуливающихся по пристани граждан. Сообразив, что мы не собираемся тормозить возле нашего лайнера, на котором предстояло отправиться назад в Судак, Дуська возмущенно крикнула:

— Стой, зараза!

Я остановилась, но продолжала попеременно поднимать ноги, готовясь снова сорваться с места.

— Объясни ты мне, за ради бога, куда это мы несемся? — переводя дыхание, простонала сестрица.

Я молча ткнула пальцем в направлении яхты.

— Ага… Понятно… А зачем? Ты собираешься вообразить себя супругой миллионера? Мне кажется, что Ромка…

— Дуся, не волнуй меня! А то я решу, что ты в одночасье поглупела, — схватившись за сердце, прошептала я.

— А я что? Я ничего! — стушевалась Евдокия. — Я вот о здоровье твоем беспокоюсь!

Виданное ли дело, чтоб после мартини так носиться?

Скорее всего, она беспокоилась о своем здоровье, но я не стала уточнять. Вместо этого я выдала решение:

— Вот что, Дуся. Я пойду пройдусь до яхты, с экипажем поболтаю. А ты двигай на наш лайнер и, если я опоздаю, попытайся его задержать!

У Дуськи отвисла челюсть:

— Я тебе что, якорь, что ли? Как задержать то?

— Не мне тебя учить, Евочка! Охмури капитана, затащи его в каюту, притворись трупом, наконец! Ну что ты как маленькая, ей-богу! Иди, родная, выполняй!

Я легонько подтолкнула сестру в нужном направлении, стараясь не реагировать на ее ворчание, а сама потрусила к белоснежной красавице.

Вблизи яхта выглядела еще шикарнее. Она была вся белая. Даже палуба из узких досок выкрашена в этот цвет. Сейчас, в лучах закатного солнца, она казалась золотисто-розовой, как ускользающая мечта. Поручни, ручки, перила лестницы, ведущей в трюм, покрыты какой-то золотой краской. Сама лестница украшена мягким пушистым ковром, глядя на который, хотелось пройти по нему босиком, впрочем, это желание возникало и при виде светлой палубы. На левом борту красовалась надпись «Ариэль». Теперь понятно, почему яхта такая белая. Как ни странно, трап не был убран, что существенно облегчало мою задачу по проникновению на яхту. Стараясь не производить шума, я легко поднялась на борт. Если бы кто-то меня сейчас спросил, зачем я здесь, вряд ли я смогла бы ответить что-либо толковое. Я и сама не знала. С чувством глубокого удовлетворения я сняла легкие туфельки и прошлась босиком по нагретой солнцем палубе. Внезапно за спиной раздался голос:

— Ты чего здесь делаешь?

Я оглянулась и со стоном «Мама!» стала медленно оседать. Прямо из пола торчала совершенно черная голова и зло сверкала белками покрасневших глаз. Вокруг головы наблюдалось какое-то подозрительное свечение.

Вот и настал, Евгения Андреевна, для вас судный день! В рай, по всему видать, час не примут, а в аду сковородочку уже разогрели! Вот ведь незадача, а у меня такие планы грандиозные! А может, договоримся?» — я с надеждой посмотрела на голову.

— Язык проглотила, что ли? — спросила голова. Вслед за ней появилось и остальное туловище. Я присмотрелась: ни тебе хвоста, ни копыт… Что ж, у них там, в аду, и черта нормального не нашлось? Прислали бракованного какого-то. Да и мелкий он, по правде говоря, с меня ростом.

— Ты почему такой маленький? — спросила я чертенка, вместо того чтобы начать каяться.

— А сама-то? Метр с кепкой! А я еще вырасту! — обиделся чертенок и отошел в сторону. Теперь, когда закатное солнце не светило ему в спину, я поняла, что это всего-навсего черномазый мальчонка лет тринадцати-четырнадцати, проще говоря, негр. Хотя до настоящего негра ему далеко, так, негритенок пока еще.

— А ты кто? — задала я разумный, на мой взгляд, вопрос.

— Юнга! — гордо ответил негритенок. — А ты?

— А я Женька.

— А чего ты здесь делаешь? — Паренек подозрительно прищурился.

— Да вот, хотела яхту… это… черт, забыла, как это называется! В общем, в аренду взять.

— Зафрахтовать, — подсказал юнга и оглядел меня с ног до головы. — Ты? Ой, не смеши меня! Да у тебя и денег-то таких нет!

— Откуда ты знаешь? — огрызнулась я. — Может, я подпольный миллионер Корейко!

— Ха-ха-ха, миллионерша! — захохотал негритенок. — Вот у нас сейчас дядька отдыхает, вот он миллионер! Часы золотые «Ролекс», а баба у него, ну, чисто фотомодель! Перстень на пальце антикварный, дорогущий, страх, и пахнет от него здорово! А от тебя перегаром несет за километр!