В дураках

О’Коннор вернулся на скамью подсудимых. Осталось дождаться заключительной речи судьи. Судья Комин пристально разглядывал бывшего попутчика. «Ну и простофиля же ты, О’Коннор, - думал он. Если всё, что ты тут наговорил, - правда, тогда ты самый невезучий картёжник в мире. А если - ложь, тогда свет не видывал таких бездарных шулеров. Дважды ты умудрился проиграть в поездах первым встреченным, хотя играл собственными картами».

Но мысли мыслями, а в заключительной речи никаких «если» быть не должно. Поэтому, выступая перед присяжными, судья Комин подчеркнул, что, во-первых, как утверждает обвиняемый, он нашёл карты в одном из дублинских пабов и понятия не имел ни о каком краплении. Верить ему или нет – решать присяжным, но раз уж адвокат обвинения не сумел убедительно опровергнуть рассказанную О’Коннором историю, то, согласно закону Ирландии, бремя доказывания ложится на плечи присяжных заседателей.

Во-вторых, продолжал судья, обвиняемый утверждает, что сыграть в покер на деньги предложил не он, а мистер Кин, и мистер Кин, в свою очередь, признался, что всё было именно так.

Но главное, возвысил голос судья, О’Коннор обвиняется в том, что мошенническим способом завладел деньгами потерпевшего Лургана Кина. Однако приведенный к присяге мистер Кин поклялся, что обвиняемый ни честным, ни бесчестным способом не получил от него ни шиллинга. И он, и О’Коннор – оба - потеряли деньги, пусть и совершенно разные суммы. Таким образом, обвинение признано бездоказательным. И, во имя чести и справедливости, присяжные обязаны вынести оправдательный приговор. Кроме того, намекнул судья, нисколько не сомневаясь в том, как его слова подействуют на местных обывателей, через пятнадцать минут наступит время ланча.

Только особо тяжкое преступление могло заставить присяжных графства Керри пропустить ланч, так что уже через десять минут двенадцать добропорядочных и честных мужей вернулись и огласили вердикт – не виновен. О’Коннор, с которого сняли все обвинения, покинул скамью подсудимых.

В комнатушке-раздевалке судья Комин разоблачился - снял мантию, повесил на крючок парик и вышел из дома правосудия, чтобы слегка перекусить. Без мантии, жабо и парика никто его не узнал, и он протолкался сквозь толпу зевак, сгрудившуюся перед зданием суда, никем не замеченный.

Но только он собрался перейти дорогу – единственное препятствие, отделявшее его от ресторана при отеле, где, он знал, его ожидал превосходный, выловленный в водах Шеннона лосось, как из внутреннего дворика отеля, сверкающий и величественный, выехал шикарный лимузин. За рулём был О’Коннор.

- Нет, вы это видите? – раздался у него над ухом удивлённый голос. Обернувшись, судья увидел торговца из Трали.

- Вижу, – откликнулся судья.

Шурша шинами, лимузин выкатил на дорогу. Рядом с О’Коннором восседал облачённый в сутану священник.

- А видите, кто с ним? – закричал потрясённый мистер Кин.

Автомобиль медленно проплыл мимо. Святой отец, который так жаждал помочь бедным сироткам из Дингла, одарил стоявших на тротуаре мужчин благосклонной улыбкой и поднял вверх два плотно сжатых пальца. Лимузин исчез за поворотом.

- Это что ж, он нас благословил, что ли?

- Возможно, - пожал плечами судья Комин. – Хотя я в этом сильно сомневаюсь.

- А какого чёрта он напялил он на себя эту одёжу?

- Ну, как-никак, он служитель Святой нашей Матери Церкви, - усмехнулся судья Комин.

- Служитель, как же! – Торговец разразился гневной бранью. – Это же фермер из Вексфорда!