Скромное обаяние художника Яичкина

- У твоего деда всегда был очень тонкий музыкальный слух, а та серенада не выдерживала никакой критики, - зашлась в смехе бабуля.

Приложение № 19. Как Зямочка пришел мою бабулю от дедушки забирать

Мизансцена. Распахнутая входная дверь. Чуть помоложе, чем сейчас, Зямочка в картинной позе стоит в дверях. Бабуля с интересом выглядывает из-за мрачного дедушки. Я, семи лет от роду, верчусь в коридоре у всех под ногами. Из глубины комнаты доносится песня «Спят усталые игрушки».

Зямочка (напевает): «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как месяц мая…»

Дедушка (кривится, как от сильной зубной боли, зажимает уши): Вася, это невыносимо!

Зямочка: Леша, я забираю ее, можно даже без вещей, мы купим ей все новое.

Дедушка (косится на бабулю): Муся, что это за явление?

Бабуля: Алеша, гони его в шею, не видишь что ли, что парень с глузда съехал?

Зямочка (прижимает руки к груди): Мария, не бойся его, если будет надо, я его убью.

Дедушка (не обращая на Зямочку внимания): Муся, ты уверена? Может быть, ты хочешь прогуляться с галантным кавалером?

Бабуля (раздраженно): Не пори чепухи, Алеша, пусть убирается.

Дедушка (разводит руками): Вася, извини.

Я (теребя рукав дедушкиной генеральской шинели): Дедуля, когда ты мне купишь военное пальто?

Дедушка (рассеянно): Скоро, детка, скоро.

Бабуля: Цыц!

Зямочка (патетически простирает руки к бабуле): Мария, пойдем, я знаю, ты тоже мечтаешь обо мне!

Бабуля (сквозь зубы): Сказала, проваливай.

Дедушка (достает из ящика стола револьвер, неторопливо откидывает барабан, проверяет, есть ли там пули): Вася, извини, но тебе придется пойти домой.

Зямочка(истерично): Никуда я не пойду, ты не понимаешь!

Дедушка стреляет в потолок. В воздухе кружится побелка. Зямочка дает стрекоча. Дедуля устремляется за ним.

Я (с восторгом глядя на шинель): Бабуля, дедуля купит мне военное пальто?

Бабуля (задумчиво): Не-пре-мен-но…

Глава девятнадцатая, в которой мы устраиваем чемпионат по спортивному ориентированию и проваливаем очередные переговоры (окончание)

- А он был тогда настроен серьезно, - всхлипывала я, давясь от смеха, - при полном параде, настоящий красавец!

- Да уж, - погрустнела бабуля, - в свое время он был очень даже ничего.

Мы помолчали. Ситуация, в которую мы угодили, представлялась нам довольно мрачной. От невеселых мыслей меня отвлекли энергичные хлопки в ладоши.

- Девочки, не киснем, - бодро объявила бабуля, - предлагаю обследовать помещение, в котором мы оказались. Было бы неплохо хоть как-то ориентироваться на местности. Галка идет по стеночке направо, Катенька - по той же стеночке налево.

- А куда пойдешь ты? - поинтересовалась я.

- Я буду делать самое сложное, - заявила бабуля, - пойду вперед. Поехали.

Мы с Катериной, кряхтя, поднялись и принялись ощупывать стену. Она была шершавая, вероятно бетонная. Сбоку лились Катеринины проклятия - судя по всему, ее стенка не поддавалась всепобеждающему разуму. Мой участок был скучным - стена тянулась куда-то далеко, потом наметился угол, и снова началась стена - прохладная и шершавая.

- У меня тут трубы, - радостно сообщила Катерина. Голос ее слышался издалека, видимо помещение было довольно большим.

- Какие трубы? - деловито спросила бабуля.

- Горячие, идут из стены и пока не заканчиваются.

- Жаль, - расстроилась бабуля, - если бы эти трубы просто лежали на полу, мы бы огуляли ими наших охранников.

- Действительно жаль, - пробормотала я, втайне завидуя Катерининым трубам - хоть какое-то разнообразие. Моя стена тянулась без единого выступа, хоть ощупывала я ее со всей тщательностью: от пола (тоже, судя по всему, бетонного) и вверх, насколько хватало роста.

- Ничего, - проговорила бабуля, - голыми руками удавлю.

Я не стала спорить. Бабуля сказала, что удавит голыми руками - значит, так и будет.

- Дошла до двери! - провозгласила Катерина, - тут большая дверь! - раздался глухой стук, - судя по всему, железная.

- Я к тебе! - обрадовалась я и побежала на Катеринин голос.

- Тебе сказали: идти по стенке! - гаркнула бабуля, но было поздно. Запутавшись ногами в чем-то мягком, я растянулась на полу, отбив колени.

- Гм, пардон, - пробормотала я, ощупывая кучу, о которую споткнулась, - прошу прощения, тут какие-то тюфяки.

- Так, - проговорила бабуля, - трубы - раз. Дверь - два, тюфяки - три. Хорошо.

- Тут еще два угла было! - добавила я, подумав.

- Великолепно, - похвалила меня бабуля, - Катенька, сколько у тебя было углов?

- Ни одного, - расстроилась Катерина, - а что, должны быть?

- Совсем не обязательно, - успокоила ее бабуля, - Галка, возвращайся к своей стенке.

- Я уже там, - обиделась я, - что мне, до ночи на этих тюфяках валяться? Я иду вперед. Кстати, раньше я от вас удалялась, а теперь возвращаюсь обратно, только по противоположной стороне.

- Молодцы, - объявила бабуля, - Катенька, что там с дверью?

- Закрыто, - энергично чем-то погремела Катерина и загрустила, - наглухо.

- Попробуй повернуть ручку, - посоветовала бабуля.

- Обижаете, Марья Степановна.

- Понятно, - обрадовалась бабуля, - я нашла лампочку, но она ни фига не горит. Дотянуться до нее можно легко - то ли потолки тут низкие, то ли лампочка так висит… Судя по всему, свет зажигается снаружи. Очень похоже на Зямочку - заходит он сюда, ослепляет нас своей паршивой лампочкой, мы припадаем к его ногам и рыдаем.

- Довольно дешево, - проговорила я, - как в кино.

- Ну, - вздохнула бабуля, - думаю, он и не претендует на особую оригинальность. Просто запомните, что свет, когда они его включат, будет очень ярким, и не пугайтесь попусту. Будет еще чему попугаться, - зачем-то добавила она зловеще. Я тут же принялась бояться.

- Вот еще, - фыркнула Катерина от своей двери, - нам еще только света осталось пугаться.

- У меня еще один угол, - восторженно объявила я, - Катька, кажется, я иду к тебе.

- Велком, - обрадовалась Катерина, - у нас тут весело.

- Там и оставайтесь, - пророкотала бабуля, - я иду к вам, только подхвачу Галкины тюфяки - пол холодный. Расположимся у выхода. По крайней мере, нас не будет видно каждому, кто надумает войти.