Ложь напрокат

Теперь о Сергее. Он, придурок, чистосердечно признался Татьяне в измене. С кем – надо проверить. Здесь без Наташки не обойтись. А если Сергей переспал с Ольгой и потом… Нет, эта версия мне не нравится. Во-первых, на фиг он Ольге нужен? А во-вторых, не мог же он не поделиться с Татьяной, узнав о наличии у нее двойника. Это вроде с какой-то стороны и оправдание… Может, Ольга задурила ему голову? Нет. Не нравятся мне эти рассуждения. На фиг он… Так. Это уже было…

Скорее всего, соблазнительницу следует искать по месту работы Сергея. Надо найти бланк – там адрес. Я судорожно принялась искать бланк. Наташка права. Димка – тоже. Частично. Бардак в голове ведет к бардаку в хозяйстве. Ну куда же я его дела? Стоило его красть, чтобы потом потерять… Стоп! Все-таки умной голове бардак не страшен. Во что я была одета? В свитерочек. А в нем карманов нет. Значит, хранилищем работала Наташка. Ну точно! Она была в синем пиджаке, и документ я сунула ей в карман. Там же должно быть свидетельство о рождении Татьяны. Впрочем, его мы, пожалуй, зря украли.

Я облегченно перевела дух и села звонить Наташке.

– Алло… – рявкнули в трубку.

Одного слова вполне хватило, чтобы понять: мне не рады. Можно сказать, даже очень не рады. Голос был сонный и злой. Я хотела положить трубку не отвечая, но, взглянув на часы, подумала, что много спать вредно. Моя бабушка всегда говорила: «Что спишь – то на свете не живешь».

– Ну какого черта молчать? Ирка! Ты, что ли, онемела? Вот ненормальная, с утра пораньше подметки рвешь. Ну только, блин, таблетку выпила и засыпать начала… Катись на работу, дай выспаться, до трех ночи не спала.

Я положила трубку на стол и зевнула. Сейчас оторется и прибежит…

Короткие гудки послышались минут через пять. Я успела выпить чашку кофе и предусмотрительно открыть дверь. Подруга влетела вихрем, но не на метле. А жаль. Этот аксессуар усилил бы ее привлекательность. Гнев Натальи еще не утих, так что пришлось принимать меры.

– Ты скрыла от меня факт покупки новых домашних тапочек, – печально сказала я.

Рот подруги захлопнулся, и она озадаченно уставилась на свои ноги. Передышка пошла ей на пользу.

– Борис подарил, – буркнула она и пошла наливать себе кофе.

– А мне вот никто не подарит. – Печаль в моем голосе грозила обернуться настоящим горем.

– Думаешь, мне подарок от чистого сердца сделан? Как бы не так. Просто у этих шлепок подошва мягкая и не стучит по полу, как у старых. Нет, меня-то устраивало, а вот Бориса… «Твое хозяйственное присутствие, – говорит, – дорогая, напоминает мне о вечном ремонте в квартире». Блин! Ну все подарки из меркантильных соображений! Включая бытовую технику. Вот подарил бы мне для самого себя новую «Шкоду», я бы еще порадовалась. Увы, увы, мне, Наталье Николаевне… Хоть и держу карман шире.

– Кстати, о кармане, – обрадовалась я. – Достань из кармана своего синего пиджака документик – я его тебе в квартире Сергея сунула. Бланк такой… На нем сопроводительное письмо отпечатано, – пояснила я, заметив, как округлились заспанные и припухшие глаза подруги. Почти до нормального размера.

– Не могу. – Наташка вздохнула. – Пиджак на работе остался. Чтобы коллеги помнили о моем незримом, но постоянном присутствии во время краткосрочного отсутствия. Ну жарко же было! – возмутилась она, по достоинству оценив мой суровый взгляд. – На мне помимо пиджака еще черный свитерок из ангоры был. Ну тот, что и тебе нравится. Не могла же я снять его и остаться в лифчике и пиджаке. Из двух зол, как говорится… В конце концов, я не одна разделась. Девчонки тоже лишние шмотки с себя скинули. Что ты на меня уставилась? Можно подумать, что на мне солнечные пятна и их уже не отстираешь. Между прочим, их и отстирывать не надо, они сами по себе исчезают Довольно быстро. Только одно продержалось двести суток – в тысяча девятьсяот сорок третьем году. А темными эти пятна кажутся только потому, что их температура на полторы тысячи градусов ниже остальной температуры поверхности Солнца.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила я.

– Оттуда. Поживешь с моим мужем, не то узнаешь.

– Нет уж, я лучше со своим как-нибудь свой век промучаюсь.

– Как хочешь. Можно подумать – я навязываю. Самой нужен. Так о чем мы говорили?

Наташка допила кофе и окончательно проснулась.

– О бланке. Позвони на работу и попроси продиктовать номера телефонов и адрес фирмы.

– Ты что?! Я же еще не приехала! Вот радость – рассекречиваться, вылезать из подполья и завтра выходить на работу!

– Значит, меня по телефону можно посылать на мое рабочее место?! – рассердилась я.

– Можно, – убежденно заявила подруга. – Послать можно куда угодно, не все же идут по назначению. Я знала, что ты, как умный человек, никуда не пойдешь. А у умных людей и подруги умные. Они же служат косвенной характеристикой… Опс! А почему бы тебе не позвонить мне на работу и не узнать эти данные самой?

– Вот тут ты, пожалуй, права…

– Я всегда права! Давай звони…

Прервал нашу пикировку телефонный звонок. Звонил Виктор Васильевич Листратов. Он весело поинтересовался моим здоровьем, потом, не меняя интонации и не давая произнести мне ни одного слова, здоровьем всех родных и близких, а в итоге заявил, что у меня есть одна минута, чтобы изложить суть просьбы. «Почему сразу просьбы», – хотела я возмутиться, но время пошло, и я решила оставить выяснение отношений до лучших времен.

– Записывай, – оборвала я сама себя, – Решетникова Ольга Юрьевна…

– Записал, – спокойно произнес Листратов. – И что? А также почему и зачем?

Я вздохнула, попросила у Всевышнего прощения и начала врать:

– Если совсем коротко, то Ольга Юрьевна много лет назад поссорилась с родителями и уехала. Недавно вернулась. У сестры возникли обоснованные подозрения, что Ольга арендует на длительный срок тюремные нары, но договор аренды расторгла в одностороннем порядке, то есть сбежала из мест заключения. Положение щепетильное. Понимаю, что навязываюсь и затрудняю. Если сложно, то лучше и не надо…

– Хорошо, – остановил меня Листратов. – Выясню – позвоню. – И отсоединился.

Я даже не успела предупредить, чтобы не говорил о моем звонке Димке. А впрочем, откуда муж может знать, кто такая эта Ольга Решетникова?

Наталья внимательно следила за разговором. Пришлось подробно рассказать о своих предположениях.

– Ты полагаешь, она связана с собственным убийством? – спросила она, выслушав мои рассуждения.

– Думай, что говоришь! – возмутилась я. – Хотела убить Татьяну, а убила себя?

– Нет. Хотела убить Татьяну, а Сергей убил ее.

Я потеряла дар речи: этот вариант не был мною доведен до такого итога. Только из чувства противоречия я принялась разбивать в пух и прах Наташкину версию. Пух летел в разные стороны. До праха дело не дошло. На главный вопрос, зачем это было нужно Ольге, Наталья ответила довольно убедительно:

– Ольга выросла в беспринципной, аморальной семье. Совершила какое-то (и, может быть, не одно) преступление. Выйдя на свободу не с чистой совестью, решила обзавестись новым имиджем и новыми документами вкупе с новой биографией. Лучшей кандидатуры, чем родная сестра, не придумаешь. Сидя в тюрьме, очаровала мать, и та завещала ей квартиру, а сама тут же скоропостижно скончалась. Возможно, с помощью дружков Ольги. Мать ничего не сказала о завещании Танюшке только потому, что так просила Ольга, убедившая бедную женщину, что Тане не следует знать об уголовном прошлом сестры. И никому этого не следует знать, чтобы не кололи потом глаза. Мол, вернется сама и все образуется… Освободившись, Ольга заняла квартиру матери, села на шею любовнику и принялась охмурять Сергея, подговаривая его избавиться от законной жены. В качестве альтернативы предложила себя. Дала понять, что даже готова стать Татьяной по документам. Он, по воле судьбы, сестер перепутал и задавил не ту.

Некоторые моменты из рассказа подруги показались достойными внимания, но интуиция яростно протестовала против версии вцелом.