Безумный магазинчик

Рузаевский магазинчик и его продавцов Колюня хорошо знал. Он неоднократно сиживал с майором Зюзиным в баре «Космос-2», потягивая пенистое пивко и обсуждая последние приколы бурной милицейской жизни.

И, хотя вчера оперативники опросили работников магазина, Чупрун решил заскочить туда еще раз – вдруг повезет. Сами продавцы, конечно, ничего не могли видеть, генерала убили поздно ночью, когда в магазине оставался лишь вдребезги пьяный сторож, а обнаружили тело генерала где-то около семи утра, когда магазин был еще закрыт.

Чем черт не шутит – вдруг сторож что-либо вспомнит или до продавцов дойдут какие-то слухи.

Магазин, по обыкновению, был почти пустым. Пара заезжих отдыхающих покупала спрайт и кока-колу. За прилавком стояли Глеб Бычков и молодой незнакомый Колюне парень.

– Привет легавым! – бодро поприветствовал опера Глеб. – Ты как – расслабиться или по работе?

– По работе, – вздохнул Чупрун. – Дай бутылку минералочки. Жара.

– В такую жару плохо работается, – посочувствовал продавец. – Ну, как идет следствие?

– Помаленьку.

– То есть никак, – усмехнулся Глеб.

– Мне нужно поговорить со сторожем и с сотрудниками магазина.

– Поговорить-то ты, конечно, можешь, – пожал плечами Бычков, – только толку не будет. – Хрум, зараза, всю ночь проспал, а больше никого в магазине не было.

– А собака? У вас же вроде собака была. Неужто не залаяла, когда генерала убивали?

– В том-то и дело, что в ту ночь собаки не было. Чук накануне вдребадан напился. Сначала выл, а потом блевать начал. Алкогольное отравление. Чуть не подох, бедняга. Лоточница Любаша его к себе домой взяла. Молоком отпаивала.

– Чук – это кто? – не врубился опер.

– Как кто? Пес. Я же объясняю, что собаки в ту ночь в магазине не было. Чук у Любаши спал, в вытрезвителе.

– Пес был пьян?

– А я что говорю? Чук в день перед убийством генерала у Моджахеда сто баксов выиграл, вот Биомицин и напоил его на радостях бормотухой.

– Пес обыграл Моджахеда? – изумился Колюня. – Как обыграл? В очко? В девятку?

– Ну, ты, опер, даешь, – покачал головой Бычков. – Собаки в очко даже у нас в магазине не играют. Лапы у них не приспособлены карты держать. Чук пари выиграл. Биомицин поспорил с Моджахедом на сто баксов, что если тот забросит палку на крышу магазина, Чук ее принесет.

– И что? Принес? – вскинул брови Колюня.

– Принес. Моджахед стольник Биомицину как миленький выложил.

– Не верю, – покачал головой опер.

– Спорим? – вдохновился Глеб. – На сотню баксов. Чук уже вернулся. Немного шатается с похмелья, но соображает.

– Вот еще! – отмахнулся Чупрун. – Не стану я спорить.

– Ты ж не веришь, что принесет. Отчего ж не споришь?

– Дурак я что ли – на сто баксов спорить. Может, это мошенничество какое.

– Какое мошеничество? Все по честному. Все-таки вы, менты, жмоты. Нет в вас широты душевной. Шел бы в бандиты, как твой коллега Моджахед, и спорил бы в свое удовольствие хоть на стольник, хоть на штуку баксов.

– У вас что, за магазином лестница есть? Собака по лестнице на крышу взбирается?

– Нет никакой лестницы – сам можешь в этом убедиться. Обойди магазин кругом.

Чупрун глотнул минеральной воды, повернулся и вышел на улицу.

– Это правда? – спросил Денис. – Собака может достать палку с крыши?

– Чистая правда, – подмигнул ему Глеб. – Ты номер магазина видел? 666! Дьявольское число. Здесь и не такое творится.

Дверь скрипнула, пропуская внутрь озадаченного Колюню.

– Ну как, нашел лестницу? – поинтересовался Бычков.

Опер покачал головой. Под плоской блестящей лысиной милицейские мозги напряженно работали над неожиданно возникшей задачей.

– Какой породы ваша псина? – наконец поинтересовался Чупрун.

– Двортерьер, – пожал плечами Бычков. – Помесь овчарки непонятно с кем. А ты что подумал?

– Я слышал, в Австралии летучие собаки есть, – выдал версию Колюня. – Думал, может уже и в России ими торгуют. Чем черт не шутит.

– Летучие собаки? – вскинул брови Глеб. – Без базара? Мутанты что ли?

– Летучие собаки только называются собаками, а на самом деле это здоровенные летучие мыши, – вмешался Зыков. – Размером с кошку, плодами питаются. У нас в магазине таких нет. Они, бедняги климата русского не выдерживают, так что Чук – самый обычный пес, отечественный.

– А посмотреть на него можно?

– Можно, почему нет, – усмехнулся Бык. – Денис, сбегай за Чуком.

Чупрун, держась на почтительном расстоянии, внимательно оглядел истерично лающего Чука. Серовато-бежевая с подпалинами шерсть, уши висят, размером с небольшую овчарку, и ни малейшего намека на крылья.

– Чего он лает-то?

– Он всегда лает на ментов, – объяснил Глеб. – Нутром их чует даже в штатском. Так что, спорим на стольник?

– Палку он не достанет, но на стольник спорить не буду.

– Ладно. – Бычков был на удивление покладист. – Предлагаю другой вариант. Если я проспорю, то плачу тебе сотню баксов, а если проспоришь ты, то возьмешь себе в напарники этого парнишку для расследования убийства генерала. – Глеб указал на Дениса.

– А кто он такой? – удивился Колюня.

– Безработный журналист. Подрабатывает у нас лоточником. Парень башковитый. Уже накопал кое-что по делу Красномырдикова.

– Накопал?

– Накопал. Но тебе не скажет, пока не возьмешь его в напарники.

– А тебе-то что от этого?

– Синяевская братва расстроена смертью генерала. Мы, конечно, можем заняться этим делом самостоятельно, но эффективность будет ниже. А парнишка хочет сделать карьеру в журналистике. Эксклюзивный материал о расследовании подобного убийства – прекрасный старт. Каждый имеет право на мечту. В данном случае все мы выигрываем от сотрудничества.

– Тебе известно, что такое тайна следствия? – Чупрун мрачно посмотрел на Быка.

– Еще мне известно, что собаки не летают.

– Ладно! – сдался опер. – Давай проверим, на что способна твоя псина.

Нервно сжимая и разжимая кулаки, Червячук сидела за письменным столом своего кабинета, невидящим взглядом уставившись в раскрытую папку дела Богдана Пасюка. Фотографий в деле по-прежнему не было. Впрочем, это даже и к лучшему. Марине казалось, что если она увидит сейчас его лицо, то не выдержит и совершит какое-либо безумство.

«Так нельзя, – подумала она. – Я должна успокоиться, иначе я доведу себя до психушки».

Хуже всего, что она понятия не имела, где искать Богдана. У него не было постоянного адреса. Он исчезал и внезапно появлялся, жил на съемных квартирах, меняя их. То, что его по наводке осведомителя удалось взять на квартире Агнессы Деникиной, граничило с чудом.

Агнесса Деникина! Эта вульгарная грудастая блондинка с вкрадчивым бархатным голоском куклы Барби и без единой извилины в голове! Господи, что же он в ней нашел? Пошлый, грязный, отвратительный, примитивный, вульгарный секс – что же еще?

Но почему Агнесса Деникина, почему она? Почему Богдан предпочел ее влюбленной в него до безумия, умной, утонченной, красивой и не менее сексуальной, чем чертова налоговая инспекторша Марине?

Почему?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, следовало как минимум отыскать Богдана Пасюка. Только где его теперь искать?

Червячук зажмурила глаза и сосредоточилась, поверив на мгновение в то, что ясновидение существует. Ясновидение или интуиция сыщика. Марина была хорошим сыщиком. Это признавали все, даже недолюбливающий ее полковник Обрыдлов. Она найдет Пасюка, чего бы это ни стоило, с помощью ясновидения или без него. Сначала найдет, а потом решит, что с ним делать.

Видение пришло к ней неожиданно, застигнув Марину врасплох. Вначале оно было неясным и расплывчатым. Неведомым шестым чувством Червячук поняла, что Пасюк сейчас с Агнессой Деникиной. Затем что-то вспыхнуло у нее перед глазами, и неожиданно Марина оказалась в спальне налоговой инспекторши. Она видела лежащих в постели Агнессу и Богдана так близко, что, казалось, могла пощупать любовников руками. Она слышала тяжелое дыхание Пасюка и протяжные стоны Агнессы, видела выступивший на их телах пот.