Лев в долине

Тайник с мумиями фараонов был обнаружен всего несколько лет назад. Теперь мумии хранятся в Каире, где на них можно вдоволь поглазеть. Облик Сети до сих пор по-царски величествен. При жизни он был могущественным властелином, «львом, в долине рвущем коз» и необыкновенным образчиком мужской красоты, подобно своему сыну Рамсесу. Видел ли нынешний негодяй Сети благородные черты прежнего? И не эта ли мумия навела его на мысль назваться именем, пришедшим из глубин веков? Человек, продемонстрировавший свое поэтическое воображение и силу ума, мог бы проявить больше фантазии. Я чувствовала свое родство с этим извергом: ведь я одарена не менее щедро, чем он.

Удлинившиеся тени напомнили, что наступает вечер, следовательно, Эмерсон вот-вот потребует традиционного чаю. Тем не менее я решила подождать еще минут пять и пересёла лицом к северо-востоку. Так мне были видны зеленые квадратики полей и деревья, из-за которых выглядывал минарет деревенской мечети. Над нищими домишками серым туманом висел дым от очагов.

Внезапно пустыню сотряс грохот. Я вскочила на ноги. У основания малой пирамиды вихрилось облако пыли и песка. Видимо, не выдержала часть кладки, потревоженной нашими раскопками. Хорошо, что это произошло не во время работ! Такой была моя первая мысль. В следующую секунду я испытала восторг: на северной стороне пирамиды появился темный квадрат. Неужели при обвале разверзся скрытый раньше вход?

Тут уж было не до обязанностей сыщицы, тем более послушной жены, подносящей мужу чай. Со всех ног я кинулась вниз по склону, в археологическом раже начисто забыв, что играю роль подсадной утки. Появись сейчас передо мной даже африканский слон, место которому – на несколько тысяч миль южнее, я бы вряд ли обратила на него внимание.

Что уж говорить об обычном двуногом? Поднятый им шум не шел ни в какое сравнение со слоновьей поступью, так что я не заметила преследователя и даже не догадывалась о его присутствии, пока чьи-то руки не обхватили меня и не оторвали от иссушенной египетской земли. В ноздри ударил тошнотворный запах, издаваемый сложенным вчетверо платком. Я потянулась к карману, за пистолетом, но так и не сумела выудить оружие из широченной вельветовой штанины.

И все же Амелия Пибоди Эмерсон не сдается до последнего! Перед глазами моими плыл туман, пальцы немели, а я упрямо продолжала шарить в своем бездонном кармане.

Глава восьмая

I

А потом меня почему-то отпустили. Я стояла на четвереньках, удивляясь количеству ног, устроивших вокруг меня лихую пляску. Сначала ног было несколько десятков. Но уже скоро, напоенная живительным воздухом вечерней пустыни, я очухалась и решила, что ног всего две пары. Жизнь возвращалась в привычную колею.

Когда я, набравшись сил, приняла более пристойную сидячую позу, драчуны уже обнимались, как родные. Длинные одеяния добавляли картине абсурда: парочка напоминала двух светских дам, заключивших друг дружку в приветственные объятия. Однако перекошенные лица «дамочек» свидетельствовали не столько о радости, сколько о ярости.

Один из дерущихся оказался мистером Немо. Тюрбан свалился с его головы, и медные волосы сияли в лучах вечернего солнца, как надраенный рыцарский шлем. Второго человека я видела впервые. Темная кожа выдавала в незнакомце уроженца Южного Египта.

Противники расцепились, и стало ясно, что оба безоружны. Но обыкновенный кулак тоже может наделать бед: египтянин нанес Немо сокрушительный удар в солнечное сплетение. Бедняга согнулся пополам, но не отступил. В следующую секунду мой обидчик получил ответный удар в челюсть и повалился навзничь, увлекая за собой Немо.

Зрелище требовало закаленных нервов. Я на свои не жалуюсь, однако ввязываться в драку мне почему-то не хотелось. Моя бедная голова все еще отчаянно кружилась, но я мужественно возобновила попытки отыскать дно у своего кармана, а заодно и пистолет. И моя настойчивость увенчалась успехом! Произошло это очень вовремя, так как мистеру Немо срочно требовалась помощь: противник с энтузиазмом душил его.

Видя, как лицо Немо заливает синевой, я зачем-то выкрикнула не слишком грозную фразу, которую слышала от одного знакомого американца:

– Руки вверх, паршивец!

Вряд ли темнокожий паршивец меня понял, но пронзительный визг привлек его внимание. Он оглянулся, увидел наведенный на него пистолет, тотчас присмирел, отпустил бедного мистера Немо и выпрямился. Его физиономия, только что искаженная свирепой гримасой, стала безмятежной, как у мумии. Ни в лице незнакомца, ни в выцветшем балахоне не было ничего примечательного. Этого субъекта запросто можно было спутать с любым из многочисленных смирных соотечественников.

Мистер Немо тем временем перевернулся на живот и встал – сначала на колени, потом на ноги. Дышал он, в отличие от своего противника, тяжело.

Паршивец же был так спокоен, словно погрузился в молитву. Лицо Немо было усеяно белыми отметинами, которым вскоре предстояло превратиться в уродливые синяки, красное пятно на порванном рукаве свидетельствовало, что рана открылась.

Он осторожно двинулся в мою сторону:

– Превосходно, миссис Эмерсон! Дайте-ка мне пистолет.

– Нет-нет. Пока мы будем передавать оружие, этому молодчику ничего не стоит сбежать. Вы, может, и сомневаетесь, что я способна выстрелить в человека, да еще и не промахнуться, но он-то таких сомнений не ведает. Теперь ты понял, с кем связался, дружок? Я не та, за кого ты меня принял, а Ситт-Хаким, жена великого волшебника Эмерсона, Отца Проклятий! Для злодеев я не менее опасна, чем он сам. Зоркостью глаза я не уступаю грифам в небе. И, подобно им, не даю никому спуску.

Вторая часть моей речи прозвучала, естественно, по-арабски. Этот язык словно специально создан для самовосхваления – жанра, которым виртуозно владеет всякий уважающий себя египтянин. Мои слова не оставили адресата равнодушным.

– Я вас знаю, госпожа, – тихо прошелестел он.

– Значит, тебе известно и то, что я без колебания воспользуюсь оружием. До убийства не дойдет, но ранение тебе обеспечено. Хочу сохранить тебе жизнь, чтобы ты все нам рассказал.

И, не в силах больше сдерживать возбуждение, я выкрикнула по-английски:

– Вы хоть понимаете. Немо, кого мы поймали? Это первый сообщник Гения Преступлений, попавший ко мне в плен! С помощью подручного мы доберемся и до его подлого хозяина. Будьте любезны, свяжите ему руки своим тюрбаном. Или вы ранены и не можете пальцем пошевелить?

– Могу, – заверил Немо.

Египтянин поднял руку. В этом жесте было столько достоинства, что Немо замер.

– Я подвел своего господина, – произнес египтянин все так же тихо. – Теперь меня ждет судьба, которую он уготовил всем неудачникам. Но я не стыжусь: меня победила сама Ситт-Хаким. Молва твердит, что она непростая женщина, в ее груди бьется сердце мужчины. Хвала тебе, госпожа! – И он, следуя традиции своего народа, перенес ладонь с груди на лоб, потом прикоснулся к губам.

Я уже собиралась ответить на комплимент по возможности цветисто, как вдруг лицо египтянина исказилось ужасной гримасой, глаза закатились, руки потянулись к горлу. Мгновение – и он рухнул наземь.

Немо бросился к нему.

– Бесполезно, – проговорила я, опуская пистолет. – Он умер еще до того, как упал. Полагаю, это синильная кислота.

– Верно, я чувствую запах горького миндаля. – Немо выпрямился. Его губы побелели. – Вот люди! Предпочитают принять яд, чтобы...

– ...избежать допроса. Проклятье! Надо было первым делом связать ему руки. Что ж, в следующий раз буду умнее.

– В следующий раз?.. – Немо провел дрожащей ладонью по лбу, и я заметила, что его рукав совершенно пропитался кровью.

– Вам нехорошо, мистер Немо. Вы слабеете от потери крови. Я сейчас!

Сопротивляться он не мог. Оторвав кусок от его халата, я перевязала руку.

– Теперь кровотечение остановится, но рану обязательно надо промыть. Немедленно в лагерь!