В погоне за золотом Измира

— В чем?

— Дай нам одну фамилию. Больше ничего, одну фамилию. Назови человека, которому мы можем позвонить и выяснить, что ты — это ты. Одна фамилия, Таннер, и ты, возможно, выйдешь отсюда.

— Не могу.

— Тогда продиктуй телефонный номер.

— Нет.

— Таннер, я тебя хорошо понимаю. Верность конторе ценится и у нас. В этом все дело, не так ли?

— Можно сказать, что да.

— Я вот о чем, Таннер. Мы все готовы умереть за родину. Мы даже готовы пройти через ад ради благополучия ЦРУ. Но есть определенные ситуации, Таннер, которые не прописаны в своде заповедей агента. Ты же хочешь гнить в вонючей камере, когда твои боссы ни в чем себе не отказывают, находясь лишь в нескольких кварталах отсюда. Знаешь, что я тебе скажу? Наверняка они сами хотят связаться с тобой. Они уже волнуются из-за тебя. Давай я им позвоню?

— Нет.

— Назови мне инициалы босса, Таннер. Только инициалы.

— Нет.

— Ты все выдумал, не так ли? Ты коммунист, Таннер? Или просто псих?

— Нет.

— Я не верю ни одному твоему слову, Таннер. Ни единому слову.

— Это ваше право.

— Как ты надеешься выйти отсюда?

— Начальство позаботится о моем освобождении.

— Как они тебя найдут?

— Найдут.

И они нашли.

Они нашли меня после завтрака. Шла уже четвертая неделя моего пребывания в камере, и я уже перестал задаваться вопросом, а не сломаюсь ли я на одном из допросов? Я уже понял, что им от меня ничего не добиться. Да и интенсивность допросов пошла на убыль. Иной раз меня не трогали два-три дня подряд, а сами допросы становились все менее продолжительными.

В то утро охранник повернул ключ в замке, распахнул дверь, пропустил в камеру одного из сотрудников ЦРУ.

— Они пришли за тобой, Таннер. Собирай вещички.

Какие вещички? Кроме одежды, у меня ничего не было.

— И следуй за мной. Они-таки выяснили, где ты. Ума не приложу, как. Наверное, у них есть осведомитель, о котором мы ничего не знаем. Пойдем со мной. Вот что я тебе скажу, Таннер. Я не верил, что они за тобой придут. Я не верил, что вообще есть кому приходить. Я думал, что ты так и помрешь в этой камере.

— Я тоже.

— Ты уж не держи на нас зла. Поставь себя на наше место. Ты, небось, делал бы то же самое. Я прав?

— Абсолютно.

— Так ты не держишь на нас зла?

— Нет.

— Если мы и сказали что-то лишнее...

— Допрос есть допрос. Забудем об этом.

В холле меня ждали двое мужчин в темных костюмах.

— Фил Мартин, — представился один, протягивая руку.

Я ее пожал.

— Клаузнер. Джо Клаузнер, — я пожал руку и второму.

— Шеф только что узнал, где вы, — продолжал Мартин. — Розыски заняли немало времени. Вы провели тут три недели?

— Чуть больше.

— Святой Боже.

— Меня особо не мучили.

— Надеюсь, — Мартин увлек меня к двери. — Машина подана. Шеф ждет вас. Если хотите выпить, у нас есть бутылка. Такое ощущение, что вам самое время промочить горло.

В бардачке нашлась бутылка виски. Я жадно глотнул, закрутил пробку, положил бутылку на место. Мы втроем сидели на переднем сиденье. Я — посередине, Фил — за рулем. Джо обернулся, как только мы отвалили от тротуара. Долго смотрел в заднее окно.

— Да, они следуют за нами. Две машины. Коричневый «Понтиак» и светло-серый «Форд». Видишь их?

— А как же.

— Чертово ЦРУ. Откровенно говоря, я рад, что они на хвосте. Раз они следят за нами, значит, не знают, где наша штаб-квартира. Не узнают и теперь. Оторвись от них, Фил.

Фил оторвался. Нарушив, наверное, все правила уличного движения. Но через десять минут преследователи исчезли из виду.

— Черт знает что, — он покачал головой. — От друзей хлопот больше, чем от врагов. Шеф очень хочет вас видеть, Таннер. Он не знал, что вы один из наших. Такие мысли у него возникли, когда до нас дошли слухи о заварушке в Македонии. У Доллманна были контакты в Македонии. Доллманн мертв, знаете ли?

— Знаю.

— Понятно, — кивнул Фил.

Остаток пути мы молчали. Фил остановился перед обувной мастерской в негритянском районе. Я и Джо вошли в подъезд справа от мастерской, по скрипучей лестнице поднялись на четвертый этаж. Он постучал. Густой бас пригласил нас войти. Джо открыл дверь, мы вошли.

— Это Таннер, Шеф, — представил меня Джо.

— Хорошо. С ЦРУ все улажено?

— Да. Они пытались следить за нами, но Фил их перехитрил. Он в этом мастак.

— Да, — кивнул Шеф. — Он свое дело знает.

— Хотите, чтобы я остался?

— Нет, на сегодня все, Джо.

— До свидания.

Джо вышел, закрыв за собой дверь. И я остался наедине с круглолицым лысеющим Шефом, пухлые ручки которого лежали на девственно чистом, без единой бумажки, столе. Пустовали и ящики с надписями «Для входящих документов» и «Для исходящих документов». Слева от Шефа на столе красовался глобус. Стену за его спиной занимала большая карта мира.

— Ивен Майкл Таннер, — Шеф сверлил меня взглядом. — Рад познакомиться.

Мы обменялись крепким рукопожатием. Он указал на стул, я сел.

— Доллманн мертв. Полагаю, вам это известно?

— Да.

— Его застрелили в Дублине. Должно быть, сразу после того, как он передал вам документы.

Я кивнул.

— Я заподозрил, что вы человек Доллманна, как только стали поступать первые сообщения о вашей деятельности. Мы не похожи на этих парней из Центрального разведывательного управления, знаете ли. Я не верю в командные действия. И никогда не верил. В иных операциях это и полезно, но это не наши операции. Вы улавливаете ход моих мыслей, Таннер?

— Конечно.

— Я рекомендую моим людям создавать свою агентурную сеть. Никому о ней не рассказывать, даже мне. Когда кто-то из моих сотрудников идет на задание, он должен полагаться только на себя. Если он попадает в сложное положение, ему не к кому обращаться за помощью. Если его ловят, я его знать не знаю. Поэтому я и не знал, что вы из группы Доллманна. Я это подозревал, но полной уверенности у меня не было. Пожалуй, она появилась после того, как мы получили подробный отчет о событиях в Македонии, — впервые он улыбнулся. — Превосходная работа, Таннер. Одна из самых удачных операций за несколько последних лет.

— Благодарю вас, сэр.

— Со времен войны это самый мощный удар по так называемому югославскому единству. Восстание стало для властей сюрпризом. Полным сюрпризом. Если они и ожидали волнений, то только не в Македонии. Я знал, что Доллманн там что-то готовит. Он и послал вас в Стамбул в первый раз?

— Совершенно верно.

— Тогда все сходится. Как удачно вы перехватили Доллманна в Дублине. А потом решили-таки провести македонскую операцию. Многие на вашем месте посчитали бы свою задачу выполненной и вернулись в Штаты с английскими документами. Доллманн гордился бы вами, Таннер.

Я промолчал. Доллманн, высокий мужчина, должно быть, зачислил меня в агенты после моего стамбульского фиаско.

Шеф долго разглядывал свои руки.

— Странная эта Ирландия. Они выкрали документы у англичан. Лондон даже не знал, кто это сделал. Но мы знали и не могли оставить документы у ирландцев. Их система безопасности оставляла желать лучшего. Мы не хотели, чтобы эти документы попали в чужие руки. Доллманн добыл их за несколько дней. Едва ли русским потребовалось бы больше времени, знай они, где хранятся эти бумаги. Мы же убивали двух зайцев. Во-первых, забирали документы у ирландцев, во-вторых, показывали снобам с Даунинг-стрит, что с государственными секретами у них полный бардак. А то они совсем забыли о бдительности, — он помолчал. — ЦРУ крепко прижало вас, Таннер?

— Не так, чтобы очень.

— Вы не можете спать, не так ли? Узнал об этом из вашего досье. Полезная особенность, знаете ли.

— Знаю.

— Гм-м. Я так и думал. Извините, что подверг вас трехнедельному допросу в ЦРУ. Не смог вытащить раньше. Как я понимаю, вы ничего им не сказали.

— Мне пришлось отдать им документы.

— Ничего страшного. Другого выхода у вас не было, — он хохотнул. — Вы, должно быть, заставили их выпрыгивать из штанов. Вы же знаете их методику допроса? Никакого воображения. Только человек заснул, его будят и допрашивают. Потом дают задремать, снова будят и опять допрашивают. Бьют по самому уязвимому месту. Но с вами они попали впросак, не так ли?