Жизнь как жизнь (Проза жизни) [Обыкновенная жизнь]

— Сидят! Все вместе! — сообщила она испуганным шепотом. — Это те самые трое! Они одеты совсем иначе, но это точно они! Я их узнала!

Трое мужиков у стены тоже ее заметили. Они прервали разговор и долго смотрели на двери, за которыми скрылись милиционеры в компании грязноватой девушки…

Участковый, Кшиштоф Цегна и перепуганная растерянная Шпулька молча сели в машину. Участковый надолго задумался, а потом тяжко вздохнул.

— Ну так оно и есть, — сказал он грустно. — Все сходится. Это режиссер с телевидения и двое сценаристов. Они пишут детективный сценарий. Точнее творя, уже написали, а теперь обсуждают подробности. У них есть там такая сцена, где преступник убивает человека. Давит его машиной.

— Что вы такое говорите?!

Шпулька остолбенело и возмущенно смотрела на участкового, не веря собственным ушам. Участковый снова вздохнул и повторил сказанное. Кшиштоф Цегна с мрачной миной выковыривал из ладоней невидимые кусочки кактуса. Шпулька окаменела.

— Мы уже давно знаем, кто они и что делают, — продолжал участковый, — но нужно было убедиться, что вы слышали именно их разговор. Чтобы они нам не мешали в других делах. А место для своего преступления они выбрали как раз на Жолибоже…

К Шпульке вернулся дар речи.

— Гнусные мошенники! — сказала она с возмущением, обидой и отвращением. — Так пугать людей! Это же обыкновенное мерзкое свинство! И на кой им было в таком случае за нами шастать? Мы им тоже нужны для сценария? С меня хватит, я возвращаюсь домой!

— Минуточку, — ласково сказал участковый. — Вот с этим шастаньем, похоже, не все так просто Хорошо было бы, если бы вы с нами поехали, а по дороге расскажем друг другу все по порядочку, по полочкам все разложим, вплоть до этой вашей Французской революции…

Таким образом пани Букатова, вернувшись вечером домой, не застала дочери, зато застала в комнате нечто, похожее на восстание кактусов против угнетения. Она знала хобби своей ненаглядной дочурки и, перебираясь через кучи земли, черепков и растений, подумала, что Шпулька, должно быть, начала пересаживать цветы, но тут небось вмешалась Тереска…

* * *

— Глупость мы сделали — хоть на конкурс посылай, — сказала Шпулька Тереске сразу после первого урока с огромным омерзением. До уроков она ничего не успела, потому что влетела в класс с опозданием и ее непрерывно вызывали отвечать. — Мы донесли на порядочных людей. Они никакого убийства не замышляют, они сценарий пишут, и напрасно я столько пережила. Милиция хочет, чтобы ты сразу после школы к ним пришла и повторила все то, что я вчера им говорила.

— А откуда, Матерь Божья, я должна знать, что ты им вчера наговорила? — спросила Тереска, совершенно ошеломленная внезапным превращением опасных преступников в почтенных членов общества.

Шпулька нетерпеливо замахала рукой.

— Все равно. Я им рассказала, что было, и ты гоже должна рассказать то же самое, потому что я могла что-нибудь пропустить. Мне не хочется тебе сейчас все это пересказывать, ты же сама знаешь, что было. С чего это Кристина такая надутая?

Тереска оглянулась на Кристину, которая сидела на подоконнике и понуро глядела в окно.

— Да что-то там с этим ее Рысеком. Кажется, она как раз пришла к выводу, что эксперимент провалился и статус жениха не подходит к сегодняшней действительности. Она хочет быть старомодной, но у нее не очень получается.

— У нее такое выражение лица, словно ей хочется прыгнуть в окно.

— Слишком низко, первый этаж. А почему они в таком случае за нами гонялись?

— Кто? Кристина с женихом?

— Нет, эти артисты. Создатели пьесы.

— Не знаю. Милиция вроде как тоже не знает, поэтому так интересуется. Я вообще из всего этого ничего не понимаю и считаю, что тут что-то нечисто. Почему у Кристины ничего не получается? Так красиво все было! Так старомодно и торжественно… Мне нравилось.

— Мне тоже. Ладно, узнаем, когда она разблокируется и начнет говорить.

Глядя на мрачную задумчивость прекрасной Кристины, Тереска просто физически ощутила контраст между ее состоянием души и своим. Богусь… У Кристины проблемы, а у нее Богусь. А раньше было наоборот…

— Сегодня она, завтра я, — сказала Тереска с философской печалью.

Шпулька, которой Богусь становился уже поперек горла, осуждающе пожала плечами. Тереска задумалась, вспоминая вчерашний вечер. Воспоминание о девушке из «Орбиса» укололо ее в сердце, остро и неприятно. На миг ей даже захотелось рассказать об этом Шпульке, но как-то не хватило духу. Она снова почувствовала, что ее мир все-таки беднее в сравнении с теоретически известным, но на деле совершенно недостижимым миром Богуся. Неизвестно почему ей показалось, что та девушка живет в том же самом мире, что и он, в мире более важном, привлекательном, настоящем…

— Почему, черт побери, у нас в классе никто не спивается, никто не колется, даже не нюхает? — спросила она вдруг сердито с претензией в голосе. — Пусть бы хоть по канавам валялись! Какое идиотское благородное собрание добродетельных девиц! Всюду слышишь: бандиты, хулиганы, золотая молодежь, трудное детство, ошибки и извращения, а мы что? Одни только положительные личности!

— У Баськи уже три двойки, — трезво заметила Шпулька. — У меня одна. Тебе еще мало? Магда на прошлой неделе удрала с какой-то разнузданной вечеринки, на лестнице подвернула ногу и хромает до сих пор, а Ханя ей завидует. Чего ты еще хочешь? А вообще, какого рожна тебе все эти гадости?

— Проблемы, — буркнула Тереска. — Мне не хватает серьезных проблем в ближайшем окружении. Жизнь какая-то обыкновенная и неинтересная.

Шпулька подозрительно поглядела на нее и снова пожала плечами.

— Ты, наверное, совсем с ума сбалдела. Наверное, Богусь тебе голову задурил… Мало тебе проблем с деньгами? А уж если тебе нужна аморалка, то весь четвертый класс делает все возможное в этой области [5]. У них там обнаружилось что-то такое страшное, но я еще не знаю точно что.

Тереска оживилась. Четвертый класс может доставить материала для сплетен. Правда, четвертый класс — не третий, это уже преддверие выпуска, но можно и о них поговорить в приличном обществе.

— Если там что-то аморальное, то Ханя наверняка знает. Где она? Надо из нее все выжать.

— Пока что это я хочу выжать из тебя домашнее задание по математике. Я вообще не понимаю, о чем там речь…

На большой перемене Ханя выложила все сведения. Взволнованная, с пылающими щеками, проникнувшись темой до глубины души, она объяснила, что трех девиц из четвертого класса поймали на аморальном поведении. Ханя была маленькая, толстая, надутая девчонка с большой красной физиономией, по сторонам которой висели жирные пряди волос, кои должны были изображать буйные локоны. К тому же она слегка косила. Ее величайшей мечтой было вести себя аморально, но недостаток красоты решительно мешал ей воплотить мечту в жизнь. Она делала что могла, чтобы похудеть, проводила в бассейне бесчисленные часы, занималась всякими видами спорта, но все это принесло только тот результат, что она была лучшей пловчихой и лыжницей школы. Внешний вид Хани по-прежнему оставался в противоречии с мечтами, тем более тема аморалки была для нее самой сладостной на свете.

— Да что это значит, что они вели себя аморально? — недовольно спросила Тереска. — Крали, что ли? Напивались?

— У них были всякие хахали, — возбужденно объяснила Ханя. — Они искали иностранцев. Причем все они из английской группы и у всех пятерки по языку.

— Хорошо, что я занимаюсь французским, — буркнула Тереска.

— А я немецким, — добавила Шпулька.

— Я в английской группе, — сказала слушавшая разговор Кристина. — Вы не знаете, это обязательное поведение для английской группы?

— Ну, если бы ты стремилась к пятеркам, наверняка пригодилось бы…

— Мне кажется, я уж лучше откажусь от пятерок.

— И правильно. Вроде как тех трех девочек исключили из школы.

— Идиотки, — презрительно сказала Кристина. — Перед самым выпуском! Не могли подождать пару месяцев?