Спокойной ночи

— Долбаки они — вот что, — холодно ответил Дентон. — Именно так.

— Но ты же их принял. Сказал “о'кей”.

— Под твое честное слово, Морри. Разве нет? Морри смутился, вытерся платком, стараясь не встречаться взглядом с Дентоном.

— Да, Дон, — выговорил он наконец. — Ты здесь ни при чем.

— Сколько, Морри?

Морри скорчил мину оскорбленной невинности:

— Дон, ты же не думаешь, что...

— Морри, сколько они тебе дали?

Оскорбленная невинность исчезла, и Морри пробормотал:

— Пять.

— Ладно. Вычтем из твоей зарплаты.

— Дон, клянусь Богом, у них были хорошие отзывы. Могу тебе показать клипы.

— Еще пять сотен к твоему долгу.

— Я об этом и думал. — Морри утирал левой рукой лоб, а правой вцепился в рукав Дентона. — Я только пытался поднабрать денег, — заговорил он торопливо, — чтобы начать расплачиваться. Ты ведь хочешь получить назад деньги, так?

— Ты рассчитываешь откупиться от меня? Подожди, Морри, еще не время. Ты мне нужен рядом.

— Слушай, с чего ты взял, что я хочу свалить? Дон, я...

— И ты, — сказал Дентон, — конечно, даже в мыслях не имел пристроиться к этой девке Лайл. Опять оскорбленная невинность.

— Кто тебе говорит такие глупости, Дон? Я не...

— Хватит, — прервал его Дентон, — как только ты от меня уходишь, долговая расписка вступает в силу. Так что Лизу Лайл можешь просто забыть.

Аплодисменты. Надо было возвращаться на сцену и поздравить Дэна и Энн перед камерой. Дентон ткнул пальцем в сторону раскланивающейся танцевальной пары.

— Уберите их отсюда, — распорядился он. — На финальном поклоне они не нужны.

Он направился к сцене, даже не оглянувшись на Морри, и, остановившись перед нужной камерой, начал:

— А напоследок...

«А напоследок, — произнес его экранный двойник, — у нас в гостях замечательная новая певица — как вы знаете, ее сольная программа будет представлена в марте — Лиза Лайл!»

Дентон смотрел на свое изображение, хлопающее и радостное, и шептал:

— Она хочет Морри. А Морри хочет ее.

Морри? Так это Морри стрелял в него?

Кто же это был?

Пространство между ним и телевизором стало заволакивать туманом. Он заморгал изо всех сил, боясь, что это уже смерть.

В этом тумане ему чудились они все, все четверо, кто мог это сделать. Прямо перед ним стояли рука об руку Нэнси и Херб и смотрели на него торжественно-мрачно. Правее Эдди Блейк, теребя рубашку левой рукой, взирал на него с вызовом. А позади них толокся Морри, расстроенный и с исполненным ненависти взглядом.

— Кто же из вас? — прошептал Дентон. Борясь с болью, он наклонился вперед, словно требовал от них ответа. И они заговорили.

— Когда ты умрешь, — сказала Нэнси, — я смогу выйти за Херба.

— Когда ты умрешь, — сказал Эдди, — программа будет называться “Варьете-шоу Эдди Блейка”.

— Когда ты умрешь, — сказал Херб, — с тобой уйдет и черный список.

— Когда ты умрешь, — сказал Морри, — с тобой умрут и долговые расписки. И я смогу заработать кучу денег с Лизой Лайл.

Кто из вас? Кто из вас?

Фигуры растворились в тумане. Усилием воли он заставил себя вернуться к тому темному силуэту в дверях, освещенному лишь сзади. Ему позарез требовалось узнать, кто же это был.

Припоминая каждую линию, он пытался отыскать какие-нибудь характерные признаки, по которым он мог бы опознать убийцу, — очертания головы, шеи, ушей, воротник пальто...

Уши.

Он прищурился в попытке увидеть, вспомнить — да, уши были видны. Из четверых остались трое: у Нэнси были длинные светлые волосы, закрывавшие уши. Это не могла быть Нэнси.

Трое. Оставалось трое: Херб, Эдди и Морри. Кто из них?

Рост. Вот это может помочь, если он снова представит себе фигуру и соотнесет ее с дверным проемом, рост... Эдди и Херб — оба высокие, Морри — низкорослый. Возможно, Эдди кажется выше, чем есть на самом деле, поскольку он худой. Но в действительности он был...

Дентон заставил себя вернуться к реальности. Мысли его мешались, но он не мог отпустить свой разум в блаженное забытье до тех пор, пока не узнает.

Снова в тумане возникла фигура, потом он вписал ее в дверной проем, и тут он увидел ясно, что фигура высокая.

Высокий.

Эдди или Херб. Херб либо Эдди.

Теперь их было двое: либо один, либо другой. Он попробовал наложить реальные фигуры каждого на силуэт, но мешало пальто. Было невозможно отличить их одного от другого.

А смерть подходила все ближе, окутывала его словно туман, поднявшись от ног к животу. Уже скоро.

Он попытался представить все снова, воссоздать каждый миг в деталях. Дверь отворилась, темная фигура застыла, сверкнула вспышка...

Справа от фигуры!

— Херб! — вскричал он.

Это не мог быть Эдди. У Эдди не работала правая рука: он не сумел бы ею ни поднять оружие, ни спустить курок. Это был Херб.

Вместе с его криком — криком шепотом — туман развеялся, и фигура исчезла. Вновь вернулись изображение и звук, и он услышал песню Лизы Лайл. Это был последний номер программы. Уже почти девять — он сидит здесь раненый почти час.

Лиза Лайл закончила, раздались слишком громкие аплодисменты, и он увидел себя целого и невредимого, улыбающегося и машущего публике в студии и этому Дону Дентону, лежащему дома в кресле.

Он смотрел на свое изображение. Это был он! Он в шесть часов, за два часа до выстрела, — и он мог еще все изменить, задержать, предотвратить.

Мечта и реальность, желание и факт, необходимость и правда причудливо мешались в его голове. Он сам уже был почти нереален, от него оставался лишь этот экранный двойник.

И этого двойника следовало предостеречь.

— Это Херб! — взывал Дентон. — Это Херб! Окружающий мир гас, а он из последних сил шептал:

— Будь осторожен! Это Херб!

"На этом шоу заканчивается, ребята”, — ответил двойник.

— Не ходи домой! Послушай! Это Херб! “Надеюсь, вы получили удовольствие”, — продолжал двойник, улыбаясь ему.

— Постой! — прохрипел Дентон.

Двойник беззаботно махнул рукой, словно призывая Дентона не глупить и ни о чем не беспокоиться.

«Пока!»

Он должен был выкарабкаться, он должен был жить, он должен был предупредить сам себя, что нельзя приходить вечером домой. Там, на телеэкране, был настоящий Дон Дентон, а рядом с телевизором стоял телефон.

— Помоги! — вскрикнул Дентон. — Позвони! Позвони! Помоги!

Ему показалось таким естественным, что тот настоящий Дон Дентон сейчас возьмет трубку и вызовет врача.

Но вместо этого он лишь махнул рукой и прокричал:

«Спокойной ночи!»

Глупый и ничего не ведающий двойник посылал с экрана воздушный поцелуй умирающему в кресле человеку.

— Помоги! — прохрипел Дентон, но слова эти утонули в потоке крови, хлынувшей у него изо рта.

Двойник таял, становясь все меньше и меньше по мере того, как отъезжала камера.

«Люблю тебя! Люблю тебя! — кричал крошечный исчезающий человечек мертвецу в кресле. — Спокойной ночи! Спокойной ночи!»