Блондин на коротком поводке

Набрав номер Семирамиды, я услышала ее самоуверенное контральто, которое с удивительно ненатуральными интонациями сообщило:

— Вы позвонили по телефону Семирамиды Полуэктовой. К сожалению, меня сейчас нет дома. Оставьте ваше сообщение после короткого сигнала, и я вам обязательно перезвоню…

— Семирамида Савельевна, душечка! — как можно более жалобно воскликнула я, не забывая изо всех сил гнусавить. — Если вы дома, возьмите трубку! Мне очень, очень нужна ваша помощь!

Как я и думала, Полуэктова была дома, она просто не хотела подходить к телефону. И тут сработал самый сильный стимул со времени сотворения мира — женское любопытство.

Семирамида не узнала меня и взяла трубку, чтобы выяснить, кто это звонит ей таким жалобным голосом.

— Алло! — пропела она тем же самоуверенным контральто, только на этот раз в нем звучало вполне реальное любопытство. — Кто это?

— Это Аделаида, Аделаида Бутылкина, хозяйка салона красоты «Елена Прекрасная», — импровизировала я, — мы с вами встречались на суаре у Вики Гусаровой.

— Да? — неуверенно проговорила Полуэктова, судорожно и безуспешно стараясь вспомнить мифическую Аделаиду и стесняясь признаться, что ей это не удается. — Да, конечно, я помню…

— Дорогая, я в ужасном, просто безвыходном положении! — продолжала я. — И только вы можете мне помочь!

— А в чем дело? — Семирамида несколько насторожилась: такое вступление не предвещало ничего хорошего, просьбы бывают самые разные, от невинных — напомнить чью-нибудь фамилию, до самой ужасной, преступной и непростительной — помочь деньгами.

Чтобы Семирамида не испугалась и не бросила трубку, я заторопилась:

— Дело в том, дорогая, что у меня на завтра назначен раут, приглашены гости — очень, кстати, достойные люди, — а горничная неожиданно уволилась! Представьте, она утром заявила мне, что выходит замуж и уезжает! И вы не представляете, за кого эта мерзавка выходит!

— За кого же? — оживилась Семирамида, предвкушая сенсацию.

— За Началовского! — воскликнула я, изображая немыслимое возбуждение, эту фамилию я слышала в свое время от Виктории Федоровны. Слышала, да не придала значения, та вечно поминала каких-то своих знакомых в разговоре. Я кивала головой, как китайский болванчик, и делала вид, что внимательно слушаю. Оказалось, однако, что в голове кое-что отложилось, и теперь всплыла нужная фамилия.

— Как? Неужели за самого Началовского! Да этого просто не может быть!

— Представьте себе! Я сама была поражена!

— Горничная — за Началовского? Ну это надо же!

— Чего только не бывает на свете!

— Постойте, а за которого — за отца или за сына?

— За отца, — быстро приняла я решение.

— Но ведь ему почти девяносто?

— Ну и что? Как будто это имеет какое-то значение! — Я решила переть напролом, главное — это уверенность в голосе.

— Да, вы правы! — промурлыкала Семирамида, предвкушая удовольствие, которое она получит, пересказывая потрясающую новость всем своим многочисленным подругам и приятельницам. — И куда они поедут?

— Кажется, на Сейшелы, — машинально ответила я, — или на Мальдивы. Куда-то туда…

— Как интересно! — пропела Семирамида и спохватилась: — Да, так вы что-то говорили о своем завтрашнем рауте…

— Он под угрозой провала, — произнесла я страшным голосом, — я не могу найти другую горничную! В «Синдирелле» мне не смогли помочь, они сказали, что у них сейчас нет ни одной свободной кандидатуры!

— Но при чем… — начала Семирамида.

Она хотела задать резонный вопрос «при чем тут я», но я перехватила у нее инициативу:

— Дорогая, душечка, цветочек мой! Я разговаривала с Викторией, и она мне рассказала, что вы выручили ее недавно в точно такой же ситуации! Дорогая, золотко, спасите меня! Я буду признательна вам по гроб жизни! Виктория ужасно, просто ужасно довольна той горничной! Это просто клад! Воспитанная, исполнительная, и самое главное — совсем невзрачная! Вы же понимаете, дорогая, как это важно! Ведь у меня муж, а мужчины — это настоящие животные! Я не могу позволить себе держать в доме королеву красоты! А та девушка, которую вы прислали Виктории, — просто находка! Во всех отношениях…

Шурик отошел в угол комнаты и бурно выражал восхищение моими актерскими данными. Он прыгал и беззвучно хлопал в ладоши, делал вид, что бросает мне огромные букеты цветов, и посылал воздушные поцелуи. Я показала ему кулак, потому что самой ужасно хотелось расхохотаться.

— Да… — неуверенно протянула моя собеседница, — но тогда это получилось совершенно случайно… мне эту девушку рекомендовали буквально накануне…

— Дорогая моя! — воскликнула я с умоляющей интонацией, при этом забыла гнусавить. Шурик, подскочил ближе, сделал страшные глаза и показал мне прищепку.

— Кажется, я действительно припоминаю вас, — неуверенно сказала Семирамида, — у Виктории…

— Да-да, я же говорила вам, что мы встречались у Гусаровой, — зачастила я, снова изо всех сил гнусавя и не давая ей задуматься и вспомнить, — так кто же рекомендовал вам эту девушку?

— Дайте подумать… — Семирамида замолчала, и я совершенно отчетливо услышала, как заскрипели от напряжения ее мозги. — Это было как раз после презентации парфюмерной серии «Толстая красная линия»… Дайте подумать… может быть, это была Дуня Альпийская? Кажется, тогда мы встретились с ней на Невском и немножко поговорили…

Я уже приготовилась записывать, но Семирамида пробурчала что-то нечленораздельное и после небольшой паузы изменила свое мнение:

— Нет, это была не Дуня, она в это время уехала на гастроли в Нижнеколымск…

На секунду Семирамида замолчала, а потом выдала очередную гипотезу:

— Может быть, это была Вассочка Селезенкина? Кажется, мы с ней именно тогда столкнулись в «Бергхаусе»…

На этот раз я не торопилась записывать, дожидаясь, пока моя собеседница примет окончательное решение.

Действительно, она подумала еще несколько минут и разочарованно протянула:

— Нет, это не Селезенкина, она в то время была на экономическом форуме в Урюпинске.

На этот раз Семирамида думала гораздо дольше и наконец неуверенно произнесла:

— Может, это была Ляля Шакальская? По-моему, я как раз тогда встретила ее возле Дома кино…

— Вы там что-то смотрели? — опрометчиво спросила я, стараясь хоть как-то поддержать разговор.

— Где? — удивленно спросила Семирамида.

— В Доме кино. — Я растерялась. — Ведь вы сказали, что встретились с ней возле Дома кино…

— Ну и что? — Кажется, Семирамида даже обиделась на меня за такое нелепое предположение. — Я шла к своей массажистке, а Ляля — на распродажу в «Рив Гош»… Что, интересно, еще мы могли там делать? Но нет, это было раньше, а в то время, которое нас интересует, Ляля уехала на международную конференцию специалистов по квилту и лоскутному шитью… Где же проходила эта чертова конференция… ох, память проклятая! А, вспомнила где — в Караганде!

Вспомнив место проведения сомнительной конференции, моя собеседница посчитала свой долг выполненным и совершенно успокоилась.

— Рада была с вами поговорить, дорогая, — произнесла она самым светским тоном, — не стоит меня благодарить, помогать себе подобным — это долг каждого цивилизованного человека, всегда звоните мне, если у вас возникнут какие-то проблемы…

— Семирамида Савельевна, душечка! — жалобно воскликнула я, пока она не успела повесить трубку. — Но как же насчет горничной?

— Что — насчет горничной? — недовольно переспросила моя собеседница. В ее голосе прозвучала интонация, которую можно было перевести так: «Я уже и без того, дорогая, очень много для тебя сделала, пора бы и честь знать!»

Однако я проявила настойчивость:

— У меня завтра раут, а горничная уволилась…

— Вышла замуж за старшего Началовского, — быстро вставила Семирамида, тем самым показав, что с памятью у нее совсем не так плохо.

— Совершенно верно, — подтвердила я, — но это не важно…

— То есть как не важно? — она глубоко возмутилась. — Как раз очень важно! Это такая сенсация!