Гончаров попадает и притон

– Ну и терпите дальше его издевательства. Я подумал, что ты хочешь отомстить за ту убитую им девочку. Отомстить за все надругательства над вами. Ошибся, извини. – Я сделал вид, что собираюсь уходить.

– Нет, погоди. Я… я… не знаю… Я боюсь.

– Успокойся, тебе ничего не нужно делать, кроме как поспрашивать девочек, на какой машине уехал Гена Длинный в ту ночь. Внешность водителя, желательно номер машины и имя владельца. Буду ждать твоих известий до утра по телефону… Только, пожалуйста, не вякай громко на весь пляж. До встречи по телефону.

– Подожди! Ты… точно уверен, что его упекут надолго?

– С вашей помощью, да.

– Подожди здесь, я схожу к одной девчонке, она должна была видеть. Подожди. Там, у меня в палатке, есть водка и кола. Жди.

Нижним краем солнечный диск коснулся горизонта, готовясь поставить жирную точку на сегодняшнем дне. Я заполз в палатку, выпил стакан водки и подумал, что Гончаров начинает вести жизнь альфонса. Вчера взял у проститутки пятьдесят пять тысяч, сегодня пью их водку, а завтра буду жрать их суп. Веселая перспектива.

Чуть слышный шорох раздался слева. Я насторожился, крепко сжимая горлышко бутылки.

– Константин Иванович, как вы?

– Черт, чего тебя сюда принесло? Знака я не подавал.

– Не подавали, но вы ушли из прямого зрения, а там сутенеры кучковаться начали. Нюхом чую, не к добру.

– Ладно, отобьемся. Но вряд ли они предпримут что-то серьезное. Жора еще не приехал?

– Нет. Я набросал его портретик, вроде похожий.

– Ну и отлично. Сиди там, где сидишь, только мышкой. Замри, она идет.

– Ой, Костя, – вползая в палатку, захныкала Верка, – чего-то мне не по себе.

– Что узнала?

– В общем, так. Ритка видела, как он садился в белый «жигуль» четвертой модели. Номеров она не знает, а вот за рулем была баба. Она сама его и позвала.

– Как?

– Где ты, говорит, так нализался? Поехали, отвезу домой. Он вроде брыкаться стал, а она ему: «Гена, садись, а то будут неприятности». Вот примерно такой разговор получился. Потом он сел и уехал с ней вместе… – Она оглянулась и зашептала: – Чего-то мне не по себе. Наши пастухи шепчутся, за мной было увязались. Я, правда, их прогнала, говорю, у меня клиент, но…

– Короче, дергаем отсюда, Вера, пока не поздно, и эту Ритку прихватим. Они видели, как ты с ней базарила?

– Да.

– Пойдем. Макс, страхуй.

– Нет вопросов.

– А это кто? – пуще прежнего затряслась Верка.

– Свои, идем.

Шесть сутенеров поджидали возле моей одежды. Гнусные их улыбочки ничего хорошего Гончарову не обещали.

– Забирай Ритку и поднимайтесь к ГАИ. Там в кустах стоит «шестерка». Ждите там, – успел я шепнуть Верке.

– А вот и шнырек появился. Ну-ка иди сюда, медсестричка. Пацаны, че вижу. У нее за ночь хрен вырос.

– А титьки пропали.

– Отдайте одежду, – как можно спокойней посоветовал я, – ребята, не надо скандала. Все еще впереди.

– Он, сука, еще угрожает.

– Толян, тащи его в кусты, там разбираловка будет.

– А че ты очкуешь, давай при б… устроим.

– А вдруг замочим?

– Ну и че? Будут молчать, как овцы.

– Клиентов полно.

Я понимал, что идет обычный сеанс запугивания и ничего конкретного они предпринимать не будут, пока не получат на то разрешение свыше, то есть от Жоры. Но Жоры не было, а подонки были трусоваты. Поэтому, действуя спокойно, без резких движений, можно вполне обойтись словесно-матерным поносом.

– Слушай сюда, хорьки. Завтра я приеду с Жорой, и каждый из вас будет лизать мне жопу. По очереди и в драку.

– Че, крутой, да?

– Чего-то Жора нам про тебя не…

Слева стоящий парень сделал обманный блатной выпад, целясь в глаза… Я-то понимал, что он не ударит, но сработал инстинкт и старые тренировки. Со сломанной рукой парень корчился на песке, оглушая пляж дикими воплями.

– Да он мент, братва! – завизжал самый истеричный. – Мочи его!

Они успели ударить меня раза три. А потом появился Макс. Такое я видел только в кино. Он успокоился только тогда, когда все шестеро аккуратными шпалами, поскуливая и повизгивая, лежали на земле.

– Пойдем, Константин Иванович, время позднее. Зря вы бучу затеяли. Они бы потявкали, да и перестали, а то вон чего получилось. У двоих ножи выбил.

Мы уходили под вопросительное молчание проституток, не знавших, как себя вести дальше. То ли мы становились их новыми хозяевами, то ли произошла обычная драка.

Ритка с Верой стояли возле машины и со страхом глядели на Ухова.

– Что, девчоночки, похолодало? – открывая дверцу, пошутил он. – Садитесь, чай, не июль месяц.

– Что нам теперь делать, Константин?

– Либо поменять профиль работы, либо место работы, но в любом случае я вам не советую высовываться из дому хотя бы неделю. Дайте свои телефоны, они мне могут пригодиться, только не врите. Один черт, я вас найду. И не дурите, не вздумайте просить прощения у дяди Жоры. Это будет самая большая ошибка вашей заблудшей молодости.

Мы развезли их по домам, и на прощанье каждая протянула мне визитную карточку. Вот так-то, брат Гончаров, надо жить. У бывшего капитана МВД визитки нет, а у подзаборной шлюхи есть. Отлично, Константин!

– Теперь куда? Вам домой?

– Нет, Макс, давай к Ефимову. Как ты думаешь, он на работе или дома?

– Черт его знает, на него как нападет. То строго по звонку уматывает, а то и ночует там.

В одиннадцатом часу вечера, когда жители города готовятся отходить ко сну, доблестный полковник Ефимов все еще контролировал криминогенную обстановку района. Уткнувшись в болото сводок и рапортов, он черпал сведения, анализировал и пил черный кофе без коньяка. Наш приход, видимо, доставил ему удовольствие, потому что он, с явным отвращением отодвинув от себя всю бумажную информацию, грозно обратился к нам:

– Сукины дети, где вас на хренах носило?

– По пляжам, Алексей Николаевич, – ответил Ухов.

– Я не тебя спрашиваю, а вот этого, с больной головой.

– Действительно по пляжам, а точнее – по проституткам.

– Ухов, опять драку устроил? На лбу ссадина.

– Полковник, это моя вина, – покаялся я. – Но иначе было нельзя.

– Ну и что вы подцепили у своих проституток?