Двойное убийство

Откровенно говоря, я рада была это слышать. Сразу после развода Берт я пыталась втолковать ей, что стоит пожить в свое удовольствие, расслабиться, немножко пофлиртовать. Ведь она была повязана с Джейком аж с выпускного класса. Более того, я не забыла кое-что, в чем сестрица однажды призналась по секрету. Впрочем, призналась – не самое удачное слово, поскольку там и признаваться было не в чем.

Короче говоря, Берт никогда – за всю свою жизнь! – не спала ни с кем, кроме Джейка. И вдобавок сохранила девственность до первой брачной ночи. Последнее меня особенно изумляет. Не исключено, что Берт – единственная женщина в Америке, которая может этим похвастаться.

В общем, на мой взгляд, Джейк оказал сестре колоссальную услугу, даровав свободу. И теперь ей выпал шанс наверстать упущенное. Об этом я ей тоже говорила. Возможно, даже слегка переусердствовала, ибо, когда я закончила, Берт смотрела на меня как на помешанную. Я-то решила, что все мои слова она пропустила мимо ушей, – ан нет, значит, все-таки слушала.

Пожав плечами, Трент снова повернулся к книжным полкам.

– Так вот, кажется, этот Рассел Мурмен оставил страховку в сто тысяч долларов. И страховая компания наняла меня, чтобы прояснить это дело.

По словам Трента, полис был оформлен всего месяц назад, и теперь страховая компания, вполне естественно, интересуется обстоятельствами смерти его обладателя.

– Страховка теряет силу в случае самоубийства, совершенного в течение года после заключения договора.

Я чуть не выронила стул, который собиралась поставить на место.

– Самоубийства? Но ведь ему перерезали горло. Трент ничуть не смутился:

– А вы можете придумать более ловкую маскировку самоубийства?

Я вынуждена была признать, что резон в этом есть.

Берт в другом конце комнаты скривилась. Очевидно, перерезанные глотки – не лучшая тема для светской беседы.

– А мы думали, что его убили, мистер Марксберри, – промурлыкала она.

Кэтлин вернулась!

– Зовите меня Трент, – улыбнулся детектив, чуть дольше положенного задержав на ней взгляд своих темных глаз.

Берт улыбнулась в ответ:

– Хорошо… Трент.

Признаться, я уже начинала чувствовать себя Человеком-невидимкой. Давным-давно, еще в школе, мы с Берт заключили некий пакт. Будучи близнецами, мы вполне логично предполагали, что один и тот же парень может заинтересоваться нами обеими. И более того, мы тоже можем заинтересоваться одним и тем же парнем.

Так вот, пару раз повздорив из-за ухажеров, мы пришли к соглашению. Очень простому. Как только молодой человек давал понять, что одна из нас ему симпатична, вторая должна была уйти в тень. Разумеется, до этого момента – пока кавалер окончательно не определился с выбором, – никаких ограничении не устанавливалось. Обе мы вольны были кокетничать сколько душе угодно, хлопать ресницами хоть до сквозняка, бесстыдно подкарауливать юношу в темных углах. Но стоило ему пригласить одну из нас на свидание – и состязанию конец.

А сейчас состязание, судя по всему, закончилось, не успев начаться. Пожалуй, я была несколько уязвлена: ведь мы с Берт совершенно одинаковые с виду. Правда, я фигурировала в черном боди с глубоким декольте, джинсах в облипку и джинсовой же куртке – прикид, который, скажу без ложной скромности, сорвал на радиостанции бурную овацию с улюлюканьем. А Берт была, как обычно, в строгом костюме (фирменном, разумеется): юбка чуть ли не до лодыжек и шелковая блузка, застегнутая до самого подбородка.

Что тут сказать? Либо Трент – ценитель целомудрия, либо же мне следует проконсультироваться у какого-нибудь кутюрье по поводу нарядов. Не сводя глаз с Берт, Трент продолжал:

– Насколько я понимаю, этот Мурмен потерял сознание в результате сильного удара. До того, как ему перерезали горло. Возможно, он намеренно так спланировал, чтобы меньше страдать.

– А может, это убийца все так спланировал, чтобы меньше спорить? – предположила я.

Пожав плечами, Трент нахмурился:

– Случается, бедствующий человек нанимает кого-нибудь, чтобы себя убить. И таким образом материально обеспечить тех, кого любит. Слыхали, наверное? – Умолкнув, он потянулся к очередной стопке книг. А когда снова заговорил, то понизил голос, будто делился конфиденциальной информацией: – По сути, у нас есть основания полагать, что именно так все и было.

– Основания? – спросила Берт. – Но какие, Трент?

Вряд ли сестру интересовали эти самые основания, ей просто нужен был предлог, чтобы вновь побыть Кэтлин Тернер. А также присесть в кресло и пожирать Трента глазами.

Чертовски приятно, что Берт решила ожить дл разнообразия. Видит бог, в течение последнего года я не раз опасалась, что она уйдет в монастырь.

Трент вежливо улыбнулся Берт:

– Я не вправе распространяться о причинах, по которым мы считаем это самоубийством. – И, поморщившись, добавил: – Сами понимаете, обязательства перед клиентом…

Сестра так и впилась в него взглядом.

Не хотелось мне нарушать это чудное мгновение, но в то же время не терпелось кое-что узнать.

– И кто должен получить страховку?

Трент и Берт обернулись ко мне с таким видом, словно забыли о моем присутствии.

– Этого я тоже не могу сказать, – ответил Трент. – Дело не в том, что я что-то скрываю… просто мой клиент наложил некоторые ограничения… Ужасно неприятно, но ничего не поделаешь.

На мой взгляд, он явно кое-что скрывал. Однако Берт в другом конце комнаты энергично закивала.

– Конечно, конечно, Трент, мы понимаем. – И хрипотца в ее голосе стала еще ощутимее.

У меня возникло подозрение, что, если бы Трент сейчас объявил, что всем нам следует спрыгнуть с моста, Берт тотчас откликнулась бы: «Конечно, конечно, Трент, мы понимаем!» Боже, что только творят гормоны!

– Так или иначе, – продолжал Трент, – я хотел бы узнать, что именно сказал вам вчера Мурмен. – Он снова обратил на сестру карие глаза Харрисона Форда. – Возможно, в его словах содержался какой-то намек?

Под действием чар Трента моя сестра превращалась в колдунью Бастинду из Волшебной страны, которую окатили водой, – иначе говоря, таяла на глазах. Млела то есть. Даже забыла подпустить чувственности в голос, отвечая Тренту. К несчастью, когда Берт закончила свой рассказ о встрече с Мурменом (не умолчав и о полученных комплиментах), на лице Трента царило то же озадаченное выражение, какое мы давеча наблюдали на физиономии детектива Гецманна.