Дьявол и паж

— В таком случае ты будешь меня слушаться. Ясно?

Последовала долгая пауза. Леони в отчаянии смотрела в холодные темные глаза его милости. Губы ее дрожали, по щекам катились слезы.

— Да, Монсеньор, — прошептала она и понурила голову.

Эйвон нагнулся, обхватил хрупкое, почти детское тельце и привлек девушку к себе.

— Вот и хорошо, дитя мое, — похвалил он. — Ты научишься быть девушкой, чтобы доставить мне удовольствие, Леони.

Она прижалась к нему.

— А вам это доставит удовольствие, Монсеньор?

— Огромное, дитя мое.

— Тогда я п-п-постараюсь, — пробормотала Леони. — Вы ведь н-ненадолго оставите меня?

— Пока не найду кого-нибудь, кто станет о тебе заботиться. Тогда ты переедешь в мой загородный дом, где тебя обучат светским манерам, а также посвятят в искусство владения веером, научат жеманно улыбаться, закатывать глаза…

— Ну уж нет!

— Надеюсь, что нет, — со слабой улыбкой откликнулся Эйвон. — Милое дитя, в столь глубокой печали нет никакой нужды.

— Я так долго была Леоном! Это будет очень-очень трудно!

— Видимо, да, — Эйвон забрал у девушки скомканный платок. — Но ты постараешься, я хочу гордиться своей воспитанницей.

— Как так, Монсеньор? Гордиться мной?

— А почему бы и нет, дитя мое?

— Мне бы это понравилось, — Леони повеселела. — Я буду хорошей ученицей.

Тонкие губы герцога едва заметно дрогнули.

— Значит, ты постараешься быть достойной меня? Жаль, что милый Хью этого не слышит.

— А он знает?

— Как выяснилось, дитя мое, он, как и я, знал почти с самого начала. А теперь поднимись с колен. Вот так. И сядь рядом со мной.

Леони устроилась на прежнем месте и горько вздохнула.

— Значит, мне придется носить юбки, не ругаться нехорошими словами и терпеть общество женщин? Это тяжело, Монсеньор, ужасно тяжело. Женщины мне не нравятся. Я хотела бы все время быть с вами.

— Интересно, что на это скажет Фанни? — поинтересовался его милость. — Моя сестра, Леони, во всех отношениях женщина.

— Она похожа на вас?

— Ну что на это ответить? — Эйвон рассмеялся. — Она не похожа на меня, дитя мое. У нее золотистые волосы и голубые глаза. Прошу прощения?

— Я сказала: "Тьфу, черт!".

— Я успел заметить, что ты питаешь особое пристрастие к этому выражению. Дамам не позволительны столь вульгарные возгласы, моя милая. Ты будешь слушаться леди Фанни, ты не станешь насмехаться над ней и презирать ее за золотистые волосы.

— Конечно, не стану. Она же ваша сестра, Монсеньор, — ответила Леони. — Как вы думаете, я ей понравлюсь? — Она с беспокойством взглянула на него.

— Почему бы и нет? — легкомысленно ответил герцог.

По лицу Леони пробежала мимолетная улыбка.

— Я не уверена, Монсеньор!

— Она будет любезна с тобой, хотя бы ради меня.

— Спасибо. — Леони опустила голову, но тут же вскинула глаза на его милость; на ее щеках появились озорные ямочки.

Эйвон ласково потрепал девушку по рыжим вихрам.

— Ты не такая, как все, — задумчиво промолвил он. — Фанни попытается сделать тебя похожей на прочих представительниц вашего пола. Мне бы этого не хотелось.

— Нет, Монсеньор. Я всегда буду такой, какая я есть. — Леони поцеловала руку его милости, губы ее дрогнули. Усилием воли она уняла дрожь и улыбнулась сквозь слезы. — Вы забрали у меня платок, Монсеньор.

Глава X

Леди Фанни оскорблена до глубины души

Леди Фанни Марлинг, откинувшись на диванные подушки, самозабвенно предавалась сожалениям по своей загубленной жизни. Главная и единственная причина крылась в преступном однообразии, сопутствующем леди Фанни с младенческих лет. Несчастная жертва судьбы отложила в сторону сборник стихотворений, над которым зевала несколько последних часов, и принялась накручивать на палец золотистый локон. Наряд леди Фанни сводился к весьма изысканному en deshabille [33]. Слои пудры не оскверняли ее локоны, а под округлым, весьма аппетитным подбородочком красовался огромный лазурный бант. Бант скреплял роскошный пеньюар из малинских кружев с пелеринкой, сквозь которые проглядывала ослепительно-белая кожа. В обстановке комнаты преобладали золотистые, синие и белые тона, так что леди Фанни имела все основания радоваться как самой себе, так и гармоничному окружению. И тем не менее ее светлость почувствовала бы себя гораздо лучше, если бы кто-нибудь смог разделить с ней это эстетическое удовольствие. Поэтому, когда у парадного подъезда звякнул колокольчик, голубые глаза леди Фанни заискрились радостью. Миссис Марлинг проворно соскочила с дивана и метнулась к зеркалу.

Через несколько минут в дверь постучался облаченный в черное паж. Леди Фанни оторвалась от зеркала. Паж, носивший звучное имя Помпей, улыбнулся и тряхнул курчавой головой.

— Некий господин желает вас видеть, миледи!

— Как его зовут? — томно спросила леди Фанни.

Из-за спины пажа раздался спокойный голос:

— Его зовут Эйвон, моя дорогая Фанни. К счастью, я застал тебя дома.

Фанни взвизгнула и бросилась навстречу гостю.

— Джастин! Это ты! Как приятно! — Она стиснула его милость в объятиях, не позволяя ему церемонно поцеловать кончики ее пальцев. — Должна сказать, я не видела тебя целую вечность! Повар, которого ты прислал, просто чудо! Эдвард будет тебе страшно рад! Какой изысканный обед! А соус, который подавали на последнем моем приеме, просто не поддается описанию!

Его милость высвободился из объятий и расправил кружевное жабо, пострадавшее от пылких чувств миледи.

— Похоже, Эдвард и повар смешались в твоей бедной голове, — заметил он. — Надеюсь, с тобой все в порядке, Фанни?

— Да, о да! А ты? Джастин, ты представить себе не можешь, как я рада твоему возвращению! Честное слово, мне ужасно тебя недоставало! А это что еще такое? — Она заметила Леони, закутанную в длинный плащ; в одной руке девушка сжимала треуголку его милости, другой цеплялась за камзол герцога.

Эйвон не без труда высвободил полу камзола из цепких пальцев Леони, после чего позволил ей стиснуть его ладонь.

— До вчерашнего дня, дорогая, это дитя исполняло роль моего пажа. Отныне же я его опекун.

Фанни замерла с открытым ртом.

— Опекун?! Ты решил взять на воспитание этого мальчика? Джастин, ты в своем уме?

— Нет, дорогая, не в своем. И прошу тебя отнестись благосклонно к мадемуазель Леони де Боннар.

Щеки Фанни побагровели. Она расправила плечи, в глазах ее вспыхнуло негодование.

— В самом деле, сэр? Могу я спросить, зачем вы привезли сюда свою… свою подопечную?

Леони сжалась, но не произнесла ни слова. Эйвон же произнес вкрадчивым голосом:

— Я привез ее к тебе, Фанни, потому что она моя воспитанница, и я еще не нашел для нее дуэньи. Думаю, ты ей понравишься.

Ноздри Фанни затрепетали.

— Ты так полагаешь? Джастин, как ты посмел! Как ты посмел привести ее сюда! — Она в сердцах топнула ногой. — Ты все испортил! Я тебя ненавижу!

— Может быть, ты уделишь мне пару минут наедине? — поинтересовался его милость. — Дитя мое, подожди меня вон в той комнатке. — Он прошел в конец будуара и открыл дверь, ведущую в небольшую гардеробную. — Иди сюда.

Леони с подозрением посмотрела на него.

— Вы не уйдете?

— Ни в коем случае.

— Обещайте!

— Ну что за пристрастие к клятвам и обещаниям! — вздохнул Эйвон. — Обещаю, дитя мое.

Леони выпустила его руку и скрылась в гардеробной. Эйвон закрыл за ней дверь, повернулся к разгневанной сестре и достал из кармана веер.

— Честное слово, до чего же ты глупа, моя дорогая.

— Я, во всяком случае, респектабельна! — От избытка чувств леди Фанни отчетливо хрюкнула. — Я считаю, что с твоей стороны бесчестно и оскорбительно приводить сюда свою…

— Продолжай, милая Фанни. Мою?..

— Свою подопечную! Это неприлично! Эдвард очень, очень рассердится, а я тебя уже ненавижу!