Стриптиз

– Каким образом?

– Стал бить его бутылкой по голове. И, надо сказать, не поскупился.

– И ты меня не остановил! Черт побери, Эрб, ведь это как раз твое дело – вытаскивать меня из подобных ситуаций! Сделай так, чтобы мое имя не появилось в газетах.

Крэндэлл объяснил, что все произошло в его отсутствие: он как раз выходил в уборную.

– С девушкой я что-нибудь?.. – замялся Дилбек.

– На сей раз нет.

Крэндэлл по-французски велел шоферу остановиться и подождать, а своему шефу сделал знак выйти. Увидев у безлюдной автобусной остановки пустую скамейку, они направились туда.

– Чего ради вся эта чушь? – буркнул конгрессмен, усаживаясь. – Можно было прекрасно говорить обо всем в присутствии Пьера...

– Итак, у нас проблема, – заговорил Крэндэлл, переплетая пальцы рук. – Думаю, нам следовало бы связаться с Молди.

– Ни в коем случае! – энергично запротестовал Дилбек.

– Кое-кто узнал тебя, – пояснил Крэндэлл. – Какой-то субъект там, в этом стриптизном заведении.

– О Господи! – Дилбек закрыл глаза и дотронулся до переносицы. – А ведь в этом году выборы, Эрб.

– Я еще не выяснил, что это за тип. Он торчал у задней двери как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали. Так, ничего особенного: мелкий, тощий, в здоровенных очках.

– Что он сказал?

– «Ну и крутой парень этот Дэви!» И смотрел при этом прямо на тебя.

– Но я же специально приклеил усы...

– А еще он прибавил: «Видать, рыцари еще не перевелись». – Лицо Крэндэлла было мрачнее мрачного.

Конгрессмен Дилбек задумался.

– Как тебе показалось, он из тех, кто любит поднимать волну?

Крэндэллу пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы удержаться от смеха.

– Внешность бывает ох как обманчива, Дэвид. Утром я позвоню Молди.

Снова сидя в машине, которая, негромко урча мотором, продолжала свой бег к югу, Дилбек поинтересовался личностью своей жертвы.

– Понятия не имею, – ответил Крэндэлл. – Позже я позвоню в больницу.

– Он был жив или?..

– Ничего не могу сказать, – отозвался Крэндэлл. – Он был весь в крови.

– О Господи! – снова вырвалось у Дилбека. – О Господи, не оставь меня! Эрл, давай помолимся вместе. Дай мне руки. – Он потянулся через сиденье к Крэндэллу, но тот стряхнул с рукава потные горячие ладони конгрессмена.

– Я в эти игры не играю.

– Пожалуйста, Эрб, давай возьмемся за руки! – Дилбек умоляюще сцепил пальцы. – И помолимся вместе – прямо сейчас! Ну?!

– Нет уж. Лучше ты сам помолись за нас обоих. И как следует помолись, что есть мочи.

Вечером следующего дня, переодеваясь – а вернее, раздеваясь – перед выходом на сцену, Эрин сказала Шэду, что звонила в больницу.

– Помнишь того парня, которому вчера досталось? Его уже перевели из интенсивной терапии.

Шэд не поднял глаз от карточного стола, ограничившись комментарием:

– Слава Богу. Теперь я могу спать спокойно.

– Я так испугалась, когда увидела револьвер! – продолжала Эрин, упаковываясь в сценический бюстгальтер. – Он никак не был похож на телохранителя. Я имею в виду того, второго. Как ты думаешь?

Однако Шэд был полностью поглощен своим занятием. С помощью хирургического зажима, пользуясь им, словно пинцетом, он пытался со всей возможной аккуратностью содрать с картонного стаканчика, содержавшего четыре унции черничного йогурта пониженной калорийности, закрывавшую его алюминиевую фольгу. В комнате было темновато, и Шэд, который и без того не мог похвастаться особой остротой зрения, ссутулился над своим йогуртом, как часовщик за работой.

– Погоди, не отвлекай меня, – буркнул он Эрин, не поворачивая головы.

На столе, рядом с левым локтем Шэда, она разглядела здоровенного дохлого таракана – внушительных габаритов даже по флоридским меркам. Он валялся, безучастный к происходящему, задрав к потолку длинные тонкие лапки.

– Кажется, у тебя очередное завихрение мозгов, – заметила Эрин. – И, по-моему, я догадываюсь, чем тут пахнет.

Шэд отозвался не сразу. Передвинув сигарету из одного угла рта в другой, он сильно затянулся, выпустил из ноздрей несколько одинаковых овальных клубочков дыма и лишь потом произнес:

– Ну, и чем же?

– Легким надувательством, – ответила Эрин, отступая за дверь, чтобы снять юбку. – По крайней мере, именно это мне приходит в голову.

Шэд победоносно продемонстрировал ей совершенно целую фольгу, которую ему удалось-таки наконец снять, и осторожно положил ее на стол. Затем подцепил пинцетом таракана за одну из хрупких коричневых лапок.

– По-моему, там пошла твоя музыка, – бросил он Эрин. – Вэн Моррисон. Так что ты бы лучше пошевеливалась.

– Сейчас, сейчас. – Эрин торопливо натянула нижнюю часть своего сценического туалета – узенькую полоску ткани, поддерживаемую на бедрах эластичными перемычками. Когда она купила это трико, рисунок ткани – морские коньки на красном фоне – вначале показался ей не слишком подходящим. Однако одна из коллег сказала, что сейчас это самая мода: морские коньки, да еще смеющиеся.

Эрин вышла из-за двери. Шэд даже не поднял головы.

– Полиции не видно? – спросила Эрин.

– Нет. – Шэд ухмыльнулся про себя. Эти легавые обычно добираются только до первой стойки, а потом вообще забывают, зачем пришли, и мотаются по заведению одуревшие, с вытаращенными глазами, словно какие-нибудь сопляки в Диснейленде. Совершенно ошалевают, как только посмотрят на голых девочек.

– Никогда не видела, чтобы кого-нибудь так колошматили, как вчера того парня, – снова заговорила Эрин. – Просто чудо, что после этого он еще не остался полным идиотом.

Шэд воспринял это замечание как критику в свой адрес: в конце концов, именно он, а не кто другой, исполнял в заведении обязанности вышибалы.

– Я рванул к ним на всех парах, – оправдывающимся тоном ответил он. – Ну, самый чуток не поспел.

– Ладно, не бери в голову, – успокоила его Эрин.

– А этот мужик с виду такой солидный – не то что наш обычный народ. На такого и не подумаешь.

Эрин кивнула, соглашаясь. Мужчина, орудовавший бутылкой из-под «Корбеля», действительно не походил на обычных посетителей стрип-шоу. Он носил шелковый галстук и прямо-таки сорил двадцатидолларовыми бумажками.