Вор во ржи

— Какой кошмар.

— Питаться этой дрянью — уже кошмар. А помереть от нее — просто ужас. Но живопись Эдди навсегда связала нас с паддингтонским медведем: сейчас уже думают, что мы назвали отель в его честь.

— Но отель появился раньше?

— Причем намного. Книжке Майкла Бонда о медвежонке Паддингтоне в камере хранения намного больше тридцати лет, а мы ведем отсчет от начала века. Не скажу точно, происходит ли наше название от Паддингтонского вокзала или от его ближайших окрестностей. Соседство у него в Лондоне, к сожалению, не из лучших, но и не самое худшее. Дешевые гостиницы и азиатские ресторанчики. Там снимают номера уэльсцы, только что сошедшие с поезда, который привез их на Паддингтонский вокзал. Ну, там еще есть станция метро, но трудно поверить, что отель можно назвать в честь станции метро.

— Конечно нет.

— Вы так любезны, что слушаете мою болтовню. Так чем могу быть полезен?

Я обратил внимание, что от болтовни у него изменился голос: о Лондоне он говорил с английским акцентом. Я сказал, что у меня заказан номер, и он спросил мое имя.

— Питер Джеффрис, — ответил я.

— Джеффрис, — повторил он, перебирая стопку карточек. — Такое ощущение, что… О, тысяча извинений. Кто-то записал вас как Джеффри Питерса.

Я заметил, что это частая ошибка, зная наверняка, что ошибку совершил я сам. Я постоянно путаюсь в именах и фамилиях, которые себе выбираю. Путаница происходит оттого, что я предпочитаю что-нибудь незамысловатое, звучащее как два простых имени, что, как известно, очень характерно для дилетантов. А вот это уже пугает больше, чем сама ошибка. Потому что кто я, если не профессионал? И что мне светит, если я буду вести себя как дилетант?

Я заполнил карточку — адрес в Сан-Франциско, дата отъезда через три дня — и сказал, что заплачу наличными. Трое суток по 155 долларов за ночь плюс налоги и залог за телефон — итого 575 долларов. Я отсчитал шесть сотенных. Портье провел пальцем по верхней губе, приглаживая несуществующие усы, и поинтересовался, не хочу ли я медведя.

— Медведя?

Он кивком указал на троицу мишек, сидящих на шкафу с папками и очень похожих на медведя над камином.

— Если вы думаете, что это перебор, — продолжил он уже без британского акцента, — отчасти готов с вами согласиться. Все началось после того, как картина Эдди возродила былую славу отеля. Видите ли, он коллекционировал плюшевых медведей, и после его смерти коллекция, выставленная на аукцион «Сотбис», разошлась по баснословным ценам. Оказалось, что принадлежность медвежонка к коллекции Хорвата — то же самое, что для нитки искусственного жемчуга побыть несколько часов на шее Джеки О.

— И эти три медведя — его?

— О нет, разумеется, это наши. Подозреваю, администрация приобретает их у фирмы «Шварц» или «Медведи Вокруг Нас». Но точно не скажу. Каждый гость, если пожелает, может взять себе в компанию медведя на время проживания. Бесплатно.

— Правда?

— Только не подумайте, что это чистый альтруизм с нашей стороны. Вы не поверите, сколько постояльцев, уезжая, решают взять Паддингтона с собой. Не каждый сразу уносит медведя к себе в номер, но из тех, кто так поступает, очень немногие потом готовы с ним расстаться.

— Я беру медведя, — опрометчиво заявил я.

— Залог пятьдесят долларов, который вам с радостью вернут при расчете, если вы не захотите, чтобы он стал для вас постоянным спутником жизни.

Я отсчитал еще несколько бумажек, он выписал чек и выдал мне ключ от номера 415, после чего сгреб в охапку медвежью троицу и предложил выбирать.

Мне они показались совершенно одинаковыми, поэтому я поступил так, как обычно поступаю в подобных обстоятельствах. Я взял левого.

— Хороший выбор, — произнес он так, как официант одобряет ваш заказ — седло барашка с молодым картофелем. Я часто думаю, а какой выбор он бы не одобрил? И если все остальное плохо, то почему оно присутствует в меню?

— Очень симпатичный парнишка, — заговорил я, но на середине фразы симпатичный парнишка выскользнул у меня из рук и шлепнулся на пол. Я наклонился и выпрямился с ним в одной руке и лиловым конвертом — в другой. «АНТЕЯ ЛАНДАУ» было написано на нем большими печатными буквами, и больше ничего. — На полу лежало, — сообщил я портье. — Боюсь, я на него наступил.

Он скривил губы, извлек из коробки на полочке за стойкой салфетку «клинекс» и начал стирать след моего ботинка.

— Наверное, кто-то оставил на стойке, — заметил он. — А кто-нибудь другой случайно смахнул локтем. Ничего страшного.

— Паддингтон, кажется, успешно пережил падение.

— О да, он парень выносливый. Но должен сказать, вы меня удивили. Никак не думал, что вы возьмете медведя. Видите ли, я сам с собой играю в такую игру — пытаюсь угадать, кто возьмет, а кто нет. Но похоже, пора бросать, не очень-то получается. Чуть ли не каждый может и взять, и не взять медведя. Мужчины, приехавшие по делам, менее всех склонны обзаводиться медведями, но и они способны вас удивить. У нас есть один джентльмен из Чикаго, который приезжает на четыре дня дважды в месяц. Он всегда берет медведя и ни разу не увозил его с собой. И ему, похоже, нет дела, тот же самый это медведь или нет. Дело в том, что они не одинаковые. Они различаются размерами, цветом шляп, курток и ботинок. Большая часть «веллингтонов» черные, а те, что на картине, — желтые.

— Я заметил.

— Туристы обычно берут медведей и оставляют себе в качестве сувенира. Особенно молодожены. За исключением одной пары — помню, женщина очень хотела увезти Паддингтона домой, а муж желал получить обратно залог. Я бы не связывал с этим браком особых надежд.

— Так они взяли медведя?

— Да, и он, вероятно, до развода будет ее за это шпынять. Впрочем, большинство пар забирают медведей не раздумывая. Только европейцы, за исключением англичан, берут обычно не сразу. А японцы все уносят мишек к себе в номер, а порой и не одного. Всегда платят за них и увозят домой.

— И фотографируются с ними, — рискнул предположить я.

— О, вы даже не представляете! Фотографируются с медведями на руках. Фотографируют меня — с медведями или без. Фотографируются со своими медведями на улице перед отелем, сажают их перед картиной несчастного Эдди, в своих номерах, перед дверями других номеров, где жили или умерли какие-нибудь наши знаменитые постояльцы. Как вы думаете, что они делают со всеми этими фотографиями? Когда они находят время смотреть на них?

— Может, у них в аппаратах нет пленки?

— Что вы, мистер Питерс! — воскликнул он. — Ну вы и скажете!

Он просто не знал, с кем имеет дело.

С медведем или без оного, но 415-й номер отнюдь не выглядел на 155 долларов за ночь плюс налоги. Потертый красно-коричневый ковер, подзеркальник с черными следами от сигарет, единственное окно, выходящее на вентиляционную шахту. И, как тут же заметил бы любой член Клуба монашеского братства, комната настолько мала, что за новой мыслью пришлось бы выходить в коридор.

Но ничего другого я и не ожидал. «Паддингтон» — просто находка для его постоянных обитателей, которые за просторные апартаменты со спальней платят в месяц меньше, чем временные постояльцы за недельное пребывание в номере, подобном моему. Полагаю, это своего рода компромисс: с временных постояльцев берут наценку за возможность приобщиться к художническо-писательско-музыкантской славе отеля, субсидируя тем самым творцов, которые живут здесь круглый год и обеспечивают эту самую славу.

Не вполне ясно, как вписывается в это уравнение паренек в мягкой синей шляпе. Этот очаровательный нюанс, или изыск, если угодно, безусловно имеет определенный рыночный смысл. Он придает отелю человеческую (согласен, медвежью) индивидуальность и в то же время гарантирует небольшой доход. Если половина гостей берет медведей и половина из них в итоге не может с ними расстаться и если медведей продают со скромной пятидесятипроцентной наценкой, то этого вполне хватает для оплаты годовых счетов за электричество или, по крайней мере, большей их части. Во всяком случае, достаточно для обеспечения рентабельности всего предприятия.