Явка с повинной

Это было невероятно. Он не помнил никакого кинофильма. Не помнил, чтобы покупал билет или как споткнулся по дороге в туалет. Он помнил только, как прятался в кустах. Помнил звук шагов, нападение, нож, крики. Помнил, как бросил нож в люк, а одежду в какую-то топку для мусора и как смывал кровь.

— Более того. Мы нашли человека, который, по всей вероятности, является убийцей. Его имя Алекс Кэнстер. Он был дважды осужден. Мы взяли его при обычном патрульном обходе. Под подушкой нашли нож в пятнах крови. Его лицо все исцарапано, и я ставлю три против одного, что сейчас он уже признался. Это он убил Маргарет Уолдек. Так почему вы все взяли на себя? Зачем доставили нам столько хлопот? Зачем лгали?

— Я не лгал, — пробормотал Уоррен Катл.

Рукер тяжело вздохнул. Вмешался второй полицейский:

— Рэй, у меня есть идея. Давай проверим его на детекторе лжи.

Катла привели в какую-то комнату, привязали к странной машине с самописцем и начали задавать вопросы. Как его имя? Сколько лет? Где он работает? Убивал ли он Уолдек? Сколько будет четыре плюс четыре? Где он купил нож? Его второе имя? Куда он подевал свою одежду?

— Ничего, — сказал полицейский. — Никакой реакции.

— Может быть, он просто не реагирует на эту штуку? Она ведь не на каждом работает.

— Тогда попроси его солгать.

— Мистер Катл, — сказал сержант Рукер. — Сейчас я спрошу вас, сколько будет четыре плюс три. Нужно, чтобы вы ответили — шесть. Сколько будет четыре плюс три?

— Шесть.

Реакция была, и сильная.

— Вот в чем дело, — объяснил полицейский. — Он действительно верит в то, что убил Маргарет Уолдек. Ты же знаешь, что может вытворять воображение. Он прочел статью в газете, воображение сыграло с ним злую шутку, и он сразу в это поверил.

С Уорреном Катлом долго беседовали, доказывая фактами, что он никак не мог совершить то, в чем признается. И у него не было аргументов, чтобы возразить им. Он вынужден был поверить.

— Теперь вы, наверное, считаете, — понимающе сказал сержант Рукер, — что сошли с ума. Не волнуйтесь. Каждая публикация об убийстве приводит к нам дюжину желающих в нем сознаться. В вашем подсознании живет побуждение к совершению убийства, ваша совесть страдает, стремится избавиться от чувства вины, восприятие реальности искажается, вы верите, что сделали это, и в конце концов являетесь с признанием в том, чего никогда бы не смогли сделать в действительности. Мы постоянно сталкиваемся с такими вещами. Правда, не у всех убежденность так сильна, как у вас, и не все в состоянии так точно описать ситуацию. Детектор лжи помог нам понять вас. Вы психически не больны и вполне можете себя контролировать. Только не надо все время думать об этом.

— Психология, — заметил второй полицейский. — Вполне возможно, что у вас это повторится. Но не позволяйте мыслям завладеть вами. Старайтесь выбросить их из головы и напоминайте себе, что вы никого не убивали. И все будет в порядке.

Какое-то время Катл чувствовал себя эмоционально отупевшим. Потом наступило облегчение. Ему больше не грозит электрический стул. И не давит постоянное чувство вины. Той ночью он спал без всяких сновидений.

Четыре месяца спустя, в июле, все повторилось. Он проснулся, вышел на улицу, на углу купил «Дейли миррор», сел за столик со сладким пирогом и кофе, открыл газету на третьей странице и прочитал статью о четырнадцатилетней школьнице, которая прошлой ночью не возвратилась домой. Какой-то мужчина затащил ее в глубь аллеи и бритвой перерезал горло. Статья сопровождалась страшной фотографией.

Подобно вспышке света на фоне темного неба, сверкнуло воспоминание, восстановившее всю картину: бритва в руке, отчаянно вырывавшаяся девочка, ощущение ее нежного, напрягшегося от ужаса тела, стоны, кровь, хлынувшая из вспоротого горла…

Катл вспомнил о том, что было в марте. Тогда его память ошиблась. Но на этот раз ошибки быть не могло. Он отчетливо помнил каждую деталь. Правда, сержант Рукер предупреждал его, что такое может повториться. Уоррен Катл сражался с собственной памятью и сопротивлялся как мог.

Но порой логика бессильна против упорствующего сознания. Если человек держит в руке розу, чувствует ее аромат, колется о ее шипы, то никакие доводы рассудка не способны поколебать его уверенность в том, что роза действительно существует…

Его сны были настолько реальны, что он постоянно просыпался. Один раз даже кричал. Утром простыни, матрас на постели были мокрыми от пота. Он долго стоял под холодным душем. Потом оделся. Спустился вниз и отправился в полицейский участок.

Не останавливаясь у стола дежурного, прошел прямо наверх и нашел сержанта Рукера. Увидев Катла, тот прищурился:

— Уоррен Катл? Признание?

— Вчера я вспомнил, как убил девочку в Куинсе…

— Уверены, что убили ее?

— Да.

Сержант Рукер попросил его подождать. Вскоре он вернулся.

— Я звонил в отдел по расследованию убийств в Куинсе. Узнал кое-какие подробности, которые не упоминались в газетах. Вы что-то вырезали у нее на животе?

— Я… точно не помню.

— Вы вырезали: «Я люблю тебя». Вспоминаете?

Да, он вспомнил. «Я люблю тебя» — три слова, доказательство того, что его страшный поступок был в такой же мере актом любви, как и уничтожения. Он помнил так же четко, как вид, открывающийся из окна кабинета, в котором он сейчас находился.

— Мистер Катл, мистер Катл. Вовсе не эти слова были вырезаны на теле девочки. Выражение было нецензурным. Первое слово — бранное, второе — «тебя». Не «Я люблю тебя», а нечто совсем другое. Вот почему этого не было в газетах. Поэтому и еще для того, чтобы иметь возможность отмести ложные признания. Как только я произнес эти слова, ваша память включилась. Произошло нечто, подобное мощному внушению. Вы никогда не притрагивались к девочке, но воображение ухватилось за образ и воспроизвело всю сцену.

Некоторое время Уоррен Катл сидел неподвижно, молча глядя на свои ногти, в то время как сержант Рукер выжидающе смотрел на него. Наконец Катл произнес:

— Я знал, что не мог этого сделать. Но мне необходимо было, чтобы меня убедили. Когда помнишь все до последней мелочи, то не можешь просто сказать себе, что ты сумасшедший, что ничего не было… Во сне я каждый раз переживаю все заново. Как и в прошлый раз. Я понимаю, что не должен был приходить сюда, что зря трачу ваше время.