Вечеринка с продолжением

В доме справляли поминки. Человек пятнадцать людей, одетых и выглядящих согласно обстоятельствам, молча пили и ели. На меня уставились в ожидании чего-то. Чего? Ах, да, да, разумеется:

— Пусть земля ему будет пухом.

Рыдания проламывали ненадежные стенки моего горла. Я уже не была вражеским агентом. Я по-соседски горевала о Славе. Господи, как же так получилось? Кто, когда, где успел его убить? Или он сам умер, под машину, например, попал? И почему Измайлов не в курсе? Тоже мне сыщик. Профессионал. Гений. И помощники ему под стать.

Кутья, блины, мед, пироги, водка, отсутствие вилок и шелест бессмысленных слов: «Такой молодой… Магазин только что… Вот так живешь-живешь и не знаешь… С нашей милицией… Оружие для самообороны…» Я поняла, что, если немедленно не уйду, свалюсь под стол в обморок. Но передо мной уже поставили тарелку со щами. Я должна запихнуть их в себя? Должна, и в тарелке ничего нельзя оставлять. Тут возник скандал. В комнату прошмыгнул пьяный дедок. И, усевшись, перегородил мне путь к отступлению. Выпив, он жадно набросился на еду. А утолив голод, расшумелся:

—Я за вами с самого кладбища наблюдаю. Хороший человек покойник ваш. Я его не знал, но в гробу уж не обманешь: какой жил, какой с людьми был, такой и лежишь.

—Кто это? — возмущенно зашептали со всех сторон.

—Бродяга я, — весело доложил дедок. — Поминками существую, с них гнать грешно. Вы цветочки-то зря покидали на могилку. Их сейчас же растащили, не сомневайтесь. А если чего осталось, я отработаю, присмотрю.

Двое мускулистых ребят встали и подошли к старику.

—Грешно с поминок гнать, — взвизгнул он, закрывая морщинистыми грязными руками лицо.

У меня перед глазами все пустилось в плавание. И в голове тоже.

—Не бейте его, — взмолилась я.

—Что мы, девушка, не православные? — обиделись парни.

—Сложи ему котомку, — велел один суетящейся с посудой женщине. — Водки, пирогов, как положено.

Бродяга притих, настороженно и испытывающе глядя на ребят.

—На, дед, и отправляйся присматривать, — протянул ему пакет тот, что распоряжался.

—Сынок, тепло тут, — заскулил старик, но зло заскулил.

Второй парень наклонился к нему и что-то прорычал на ухо. И старик пропал, будто не было. Дружинники невозмутимо расселись по местам.

«Нет, с меня хватит, — подумала я. — Сейчас заскочу к Измайлову, выскажу ему свое мнение и уеду к родителям». Я нетвердо поднялась и двинулась к двум траурным исплаканным женщинам, застывшим во главе стола с одинаково деревянными спинами и заострившимися бледными подбородками.

—Примите мои искренние соболезнования. Вас утешить нечем, но постарайтесь держаться.

Они синхронно закивали, еще не пожилые, ухоженные, привлекательные. У которой из них я должна была выспрашивать про сына? Я попятилась.

На лестнице меня догнал мужчина:

—Оля?

—Вы обознались, — отмахнулась я.

—Не может быть, у меня цепкая память.

Я остановилась взглянуть на этого уникума. О подобных контактах Измайлов меня не предупреждал. Какой-то незнакомец уверяет, что я — Оля. Надо удирать отсюда.

—Повторяю вам…

—Оля Павлова, не отнекивайтесь. Вы делали рекламу сети магазинов «Стиль». А я — генеральный менеджер. Вас подвезти?

От моего колотящегося сердца отлегло. Ольга Павлова — псевдоним. Умение писать добрые слова я продаю, а имя нет.

—Спасибо, я пройдусь. У меня дела в этом районе.

—В этакий ливень?

Ливень? Я добиралась сюда посуху.

—Не страшно. После поминок я с наслаждением вымокну.

—Да, да. Но жизнь продолжается. И чудесно, что в нашем присутствии. Кстати, Оля, я вами доволен. Скоро повторим атаку на читающих покупателей. Придумывайте пока оригинальные ходы.

Еще пару лет назад я бы его послала, растолковав кое-что о своевременности и уместности деловых переговоров. Но не теперь. Измайлов напрасно считал меня маленькой. Я большая, мне сына поднимать. Как бы гадостно на душе не было, а надо сохранять внешнее спокойствие.

—Приятно слышать. Работать мне с вами не в тягость. Пожалуй, начну изобретать нечто достойное вашей процветающей фирмы.

—О’кей. Может, все-таки воспользуетесь моим автомобилем?

— Нет.

Он через две ступеньки сбежал к машине. Я высунулась из подъезда и чуть не захлебнулась. Впору было навязываться ему в попутчицы. Еще не поздно было подать знак любезному менеджеру. Подчеркнуто генеральному. Но ведь придется с ним разговаривать о Славе. Не могу. Пора к Измайлову, иначе я с ума сойду. И я рванула под дождь, изображающий из себя водопад.

Он сидел, прижав уши, тощий-тощий в облепившей его мокрой непонятного цвета шкурке, и голосил: «Мяу» редко, но душераздирающе. Я подхватила его с асфальта машинально и, пообещав: «Спасемся, крохотка», — побежала. Зачем я уродовалась утром? Ноги невыносимо болели. Вода текла по мне, как по неодушевленному предмету. Котенок попытался забиться в рукав плаща, но не смог и отфыркивался. Люди, прятавшиеся от ливня под каждым архитектурным излишеством, звали меня переждать с ними. Славные, жалостливые люди, мне нечего больше пережидать в реальности, которая за неделю лишилась троих молодых мужчин и не изменилась от этого. Дверь родного подъезда вынесла мой пинок без скрипа и стона. Еще бы, она в другую сторону открывалась. Я дернула за ручку и перевела дух. Надо переодеться в сухое, прежде чем показываться Измайлову.

Но «переодевание» включило в себя обустройство и кормление котенка, горячую ванну и сушку волос феном. Мой новоявленный квартирант распушился, демонстрируя редкий черепаховый окрас, и спал в корзине. Я залюбовалась им и зевнула. Впору было тоже укладываться, но я уже привыкла себя пересиливать. Когда я захлопывала дверь, прямо надо мной начали отпирать замок. Слава уже не мог наведаться сюда с ключами. Значит, Верка свернула торговлю из-за ливня. Впрочем, я провозилась до вечера, так что, возможно, Верка и в свое обычное время вернулась.

— Вер, — позвала я, — Вера.

Тишина.

—Эй, кто там? — вскрикнула я.

И услышала топот и шум вызванного лифта. Я, не раздумывая, кинулась к лестнице на четвертый этаж. Но безжалостно эксплуатируемые с рассвета ноги подвели. Я споткнулась и грохнулась лбом о ребро бетонной ступени. «Ну все я уже пробовала, кроме этого», — промелькнуло во мне, и я потеряла сознание.

—Поленька, солнышко, кто тебя так? Поля, пожалуйста, очнись.

От таких трепетных уговоров и мертвый очнется. Во всяком случае всегда хочется, чтобы он ожил. Я разлепила будто напарафиненные веки. Сергей Балков скрючился между стеной и моими распростертыми телесами и тряс, тряс, тряс. Больно, Сережа, больно же! Но этот ненормальный совсем озверел и принялся выкручивать мне руки и ноги.

—Ничего не сломано, — вывел он из своих садистских деяний. — Попробуй сесть, Поля, осторожно, медленно.

—Сам попробуй, — хрипло огрызнулась я.

Он сел. Я тут же приступила к подъему.

Вскочивший Сергей поддерживал меня. В итоге удалось опереться на копчик, а потом и встать.

—Меня послал полковник. Ты давно должна была вернуться. Он беспокоился. Я звонил, стучал, никто не открыл. Потом случайно вверх глянул и увидел тебя, — рассказывал Сергей.

И вдруг я все вспомнила.

—Сережа, мне срочно надо к Измайлову.

—Доставим.

Балков подхватил меня на руки и понес вниз.

—Я сама упала, — исповедалась я ему.

—Бывает.

—Кто-то лез в квартиру, то ли Веркину, то ли Славину.

—Бывает.

—Я котенка подобрала.

—Здорово. Бывает.

—Я попала на поминки.

—Быва…

Напрасно я не сказала ему этого, когда валялась на ступеньках. Сергей Балков парень крепкий. Но от изумления он начал меня ронять. Нет, правда, крепкий парень. Потому что справился с собой и не закончил.

—Ты как себя чувствуешь, Поля?

—Плохо.

—То-то я смотрю…

Бережный внос разведчицы к полковнику разрушениями не сопровождался. Балков усадил меня на диван и отчитался:

—Это Полина, Виктор Николаевич. Получайте.