Аномальная зона

Самое занятное, что был он в этот момент абсолютно искренен, хотя «хлопот и трудов» от него родная землица не претерпевала примерно со времен СССР.

– Я же не предлагаю совсем уехать, – терпеливо объяснял профессор. – Конечно, временно! А мы проведем исследования, все изучим.

– Профессор, а сам-то не боишься? – спросила Марфа.

Профессор гордо закашлялся. Ему ли бояться гуманоидов!

– Он ученый, – пояснил Семен. – Работа такая. Стезя, я бы сказал.

– А кто избы сторожить будет? – крикнули из толпы.

– Ваш участковый, – брякнул Семен и, судя по неодобрительному гулу «марсианцев», понял, что зря.

Участковому тут явно не доверяли.

– Тогда я останусь, – приняла решение пожилая женщина в платке. – Тута родилась, тута и помру. А увезут, так, может, и к лучшему. Ближе к Богу…

– А Бога-то и нет, – к удивлению всех присутствующих, сообщил дед Тарелка, открывая глаза и не меняя позиции. – Гагарин летал – Бога не видел.

– Да чё он там летал-то! – возмутилась женщина в платке. – По одной орбите-то! Ясно, что не видел. В Космосе знаешь как темно? Не видно ни черта! И расстояния такие – не разглядишь… Нет, я остаюсь!

«Логично про космос и Бога, – подумал про себя эксперт Семен. – И правда ведь – темно и далеко. Ни Бога, ни черта не разглядишь».

– Ты чё, Марья? – закричал на нее трезвый мужик. – Они ж тебя раскромсают и изучать будут.

Из-за магазина вдруг появилась Татьяна. Шла она, пошатываясь. Лицо у нее было черное. Бросила к подножию постамента пиджак и топор Петро.

– Вот… – подавленным голосом сказала Татьяна. – Возле леса нашла… А Петро нет…

Все замолкли и несколько минут испуганно переглядывались. Семен и Печерский тоже молчали, ждали реакции. Наконец раздался рассудительный голос Игната:

– Топор Петро бы не бросил…

И тут же парной летний воздух разрубил истошный вопль Захара:

– Валить надо!!

И произошло удивительное: через три секунды на площади не было ни одного человека, кроме представителей милиции и науки.

«Марсиане» исчезли, как в советской кинокомедии: комично быстро, в ускоренном темпе. Только чахлая собака, вся в репейнике, задержалась у постамента. Но и она тут же удалилась – правда, в отличие от жителей, очень степенно, как в замедленной съемке.

Забор получился на заглядение, но нужно было еще подправить-подколотить. Гриша Стрельцов ходил вдоль ограды с гвоздями-молотком, выискивал недоделки, не обращая внимания на царящую вокруг суматоху.

Василий и Федор Ильич с мрачными выражениями лица грузили вещи в багажник «Волги». Появилась теща – очень усталая.

– Все обежала еще раз. Никаких следов. Бедная Генриетта Давыдовна!

– Мама, хватит уже искать, – сочувственно произнес Вася. – Она уже, может, мимо Луны пролетает. Давайте, собирайтесь.

– Сказала – без козы не поеду, – отрезала теща. – Буду ждать, пока вернут.

– Съели твою козу пришельцы, – Федор Ильич то ли пошутил, то ли нет. В такой ситуации уже и не поймешь.

– Пришельцы коз не едят!

– Едят! – уперся тесть. – С косточками!

– Тогда б шкура осталась! – не соглашалась теща.

– Мама, езжайте, а я тут ее еще поищу, – пообещал Рогов.

– Васек, ты что? – выпучился на зятя Федор Ильич. – Остаешься, что ли?

– Ну я же вроде как власть… Да и профессору помочь нужно.

– Вискарь у тебя, конечно… – Рома ухмыльнулся и цепко глянул Даниле в глаза. – Уступает, так скажем, зарубежным аналогам.

Данила выдержал взгляд:

– Многим нравится. Вам наливать?

– Уговорил… Четыре порции.

К столу, где кроме Ромы расположились Эльхан и Гарик, только что подошел молодой лесничий Погодин в форменной одежде. С собой он принес трехлитровую банку с этикеткой «Маринованные огурчики» и с остатками зеленоватой жидкости внутри. Банка была плотно закрыта пластмассовой крышкой. Данила напрягся и теперь с интересом прислушивался к разговору.

– Я два дня тот участок прочесывал, – рассказывал Погодин. – Вот, сегодня нашел.

– Что это? – Гарик стал отдирать пластмассовую крышку.

– Осторожно… – начал лесник, но не успел – Гарик уже открыл крышку. По всему салону мгновенно разлился мерзейший запах. Погодин быстро напялил крышку обратно. Данила бросился отворять окна и двери. Гарик зашелся в жестоком кашле, замахал руками:

– Эй! Сто грамм, быстро! Да не дряни своей «Марсианской», а водки нормальной… Холодной!

– Жидкость гуманоидов, – пояснил Погодин, когда запах немножко выветрился. – В километре от места посадки валялась.

– Что я говорил, бля! – радостно прокомментировал Рома. – Лажа! Кто-то обул нас, как сусликов! Все – яйца, бля, оторву, однозначно!

– Кому ж это надо? – задумчиво спросил Эльхан.

У него точно гора с души свалилась. Суеверный Эльхан реально боялся, что инопланетяне могут его похитить.

– Хоп! – сказал Гарик.

Все замолчали. На лице Гарика изобразилась энергичная работа мысли. Умные и злые глаза его сверкнули. Рот исказила кривая улыбка. Внимательный наблюдатель заметил бы, что выражение лица его стало страшным.

Данила, собственно, это и заметил. Напрягся.

– Знаю кому, – небрежно сказал Гарик. – Леснику старому. Поехали.

Резко встал, взял банку. Друзья его тоже двинулись к выходу.

Заплатить «забыли». Данила не возражал.

У него сейчас были другие проблемы.

Стрельцов, не обращая внимания на суету, продолжал возиться с забором.

Вот здесь сетка плохо прибита, нужно отковырять и сделать заново.

Со стороны, наверное, это выглядело эффектно: все бегают, шумят, нервно жестикулируют, а один – самый внушительный и солидный – молча занят созидательным трудом.

Васина теща решительно двинулась в сторону бани. Тесть, почуяв неладное, попытался ее остановить, схватил за руки.

– Отстань, старый, – ругнулась теща. – Без козы не поеду. Мне ее людям возвращать. По квитанции.

– Хочешь за ней вслед? На орбиту выйти? – ругался Федор Ильич. – Через тернии с козами? Летит коза рогатая…

– Мама, мы им другую купим, – увещевал Рогов.

– Сказано – не поеду! Квитанция на Генриетту Давыдовну! Коза хорошая, справная…

Федор Ильич, отчаявшись уговорить супругу, решил покончить с проблемой силовыми методами. Схватил тещу за пояс и потащил к «Волге». Теща – что, впрочем, было известно – оказалась тяжелой.

– Васёк, помоги! – пыхтел Федор Ильич.

Теща изловчилась и толкнула мужа в грудь. Тот споткнулся о бревно и обидно шлепнулся на грядку с луком. Теща стремительно метнулась в баню и заперлась на защелку. Стрельцов улыбался.

– Все! Катитесь, куда хотите! – кричала из-за двери теща.

– Ну, что ты будешь делать… – причитал с грядки Федор Ильич. Нога его запуталась в мотке сетки-рабицы, и он никак не мог встать.

Василий в сердцах изо всей силы дернул ручку банной двери. Ручка оторвалась. И Рогов тоже полетел на грядку – только с редиской. Хорошо, что теща не видела.

– Федор Ильич, а столбы красить будем? – как ни в чем не бывало поинтересовался Стрельцов.

– Только не в зеленый, – быстро ответил хозяин.

Джип подпрыгивал на кочках: казалось, что от нетерпения. Рома поглаживал ствол ружья. Приговаривал, что очень любит отрывать подлецам яйца.

– А, может, все же не он, а? – сомневался Эльхан. – Мы ведь сами видели. Тарелка круглый летала? Летала!

– Сейчас он нам все расскажет, – мрачно пообещал Гарик. – И про кружку, и про тарелку…

– Не угомонился, бля, старый пенек, – ругнулся Рома. – Мало мы ему тогда всыпали…

Нет, что ни говори, а в бане без воды и пара-жара сидеть довольно скучно. Сначала теща сидела решительно, с осознанием своей правоты и как бы при деле. Минут через пятнадцать-двадцать она поймала себя на зевке. Так и заснуть недолго.

Прислушалась – тишина.

Осторожно встала, приоткрыла дверь.