Тупиковое звено

Даша, бросив лишь беглый взгляд на факс, передала его Филиппу.

— Фи-фи, немедленно звоните и спрашивайте, что она от них хотела.

Француз лист взял, но к телефону не спешил.

— Ди-ди, вы только не обижайтесь, я понимаю, вы переживаете, хотите изобличить преступницу, но какое отношение все это имеет к нашему делу?

— Огромное! — Даша всплеснула руками.

— Боюсь, что вы ошибаетесь. — Француз упрямо склонил голову. — Что бы ни произошло в прошлом, в том числе и совершенные уголовные преступления, все это не будет иметь никакого отношения к вступлению Богдана в наследство. Даже если удастся доказать, что убийца именно он — а как я понимаю, месье Титаевский об этом мог даже не догадываться — то даже в этом случае закон не запрещает ему получить деньги и титул. Необходимым и достаточным является всего один пункт то, что он законный наследник семьи Вельбах, имеющий наибольшее количество потомков мужского рода. Никакие иные аргументы в расчет приниматься не будут.

— Прекрасно! — Даша развела руками. — Могу гарантировать, что Богдан законным наследником не является.

— В таком случае вы должны предъявить соответствующие доказательства.

Молодая женщина досадливо поморщилась,

— К сожалению, я пока не представляю, в каком именно месте их надо искать. Мне нужно время.

— Значит он получит наследство. — Филипп выглядел безучастным.

— Но позвольте! — Даша даже растерялась. — А разве баронесса не может распоряжаться своим имуществом как ей заблагорассудится? Нужно быть… совершенно не в себе, чтобы решиться ободрать вас, как липку, в пользу убийцы и афериста.

Француза передернуло, словно от озноба. Глядя в сторону, он перебирал своими тонкими пальцами.

— Нет, маман не может поступать как ей заблагорассудится. И никогда не станет этого делать. Баронесса чтит законы юридические и нравственные. К тому же я ей не родня. Ради меня она не станет нарушать то, что сохранялось из века в век.

— Нет, я не могу это слушать. — Даша демонстративно прикрыла ладонями уши. — Это… У меня просто нет слов!

Миллер грустно смотрел на Филиппа.

— Я вам искренне сочувствую. Но, в отличие от Дарьи Николаевны, прекрасно понимаю, что доводы разума здесь бессильны.

— Ну уж нет! — Даша решительно встала. — Вы, мои дорогие, можете поступать как сочтете нужным, а я это дело оставлять просто так не намерена. Нельзя убить семерых ни в чем не повинных людей, а потом купаться в шампанском и жрать икру ложками. Пока я жива, этого не произойдет.

Мужчины смотрели на нее с возрастающим беспокойством.

— Дарья Николаевна, рекомендую вам обратиться в милицию и не…

— Что вы задумали, Ди-ди?

Даша оборвала их коротким, но выразительным жестом.

— Со временем вы все узнаете. Послушайте, Филипп, немедленно вылетайте во Францию и сидите рядом с бабушкой, аки Цербер. Только не рассказывайте ей ничего — ни слова, ни полслова. Мы не можем допустить, чтобы Марию Андреевну хватил удар именно сейчас. Любой ценой она должна оставаться физически и юридически дееспособной как можно дольше. Поэтому оберегайте ее от малейших потрясений. Но при этом, разумеется, не показывайте виду, что вы хоть что-то подозреваете. Я буду вам звонить.

— Но что вы задумали?

— Это не важно. — Она развязала рукава куртки и надела ее. — Все будет хорошо. Вот увидите.

Глава 43

1

Полетаев был в шоке, увидев в половине второго ночи на пороге дома свою рыжеволосую подругу. От апоплексического удара его уберегла железная воля и годы тренировок.

— Ты… что здесь делаешь?

— Стою перед тобой, как конь перед травой, — ответила Даша, пытаясь прорваться в глубь квартиры.

— Ты же должна быть на даче!

— Хочешь верь, хочешь нет, но меня там нет. Впустишь меня, наконец?

— Проходи.

Подполковник освободил проем. Сказать, что он был недоволен — ничего не сказать.

— Как тебе удалось сбежать?

Вместо ответа Даша повернулась задом и наклонилась, демонстрируя печальные последствия побега.

— Убедительно.

Дыра на штанах размером с сами штаны произвела на Полетаева сильное впечатление.

— Я так понимаю — наши собачки постарались? — засмеялся он.

— Собачки! — Даша обратилась к подполковнику разгневанным ликом. — Это не собачки, это волкодавы, натренированные на живого человека. Они меня чуть с потрохами не сожрали.

— А чего тебе на даче не сиделось? По проблемам заскучала? — Полетаев помог гостье снять куртку. — Надо было тебя цепью к печной трубе приковать…

Даша была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на его ворчание.

— Послушай, Филипп и моя двоюродная бабуля окончательно тронулись. Если не вмешаться, моему отцу кранты.

Полетаев только рукой махнул:

— Я это уже слышал миллион раз. У вас вся семья такая. Ради этого ты разбудила меня посреди ночи?

— Нет, конечно. Я знаю, кто похитил дело моего деда из архива.

Полетаев шумно выдохнул и потер лоб.

— Так пойдем на кухню, я приготовлю кофе, и ты расскажешь все подробно.

Дашу уговаривать не пришлось. Прошмыгнув в ванную, она быстро умылась, переоделась в хозяйское и появилась на кухне краше прежнего.

— Когда ты уехал, я принялась размышлять — кто же мог быть уборщицей, похитившей дело из архива Минобороны. И почти сразу поняла. — Она выжидающе замолчала.

Полетаев усмехнулся.

— Ну, не томи.

— Маневич, домработница Миллера.

В лице подполковника не дрогнул ни один мускул.

— Смело, — сказал он, и было не понятно, к кому именно относилось это замечание. — Откуда такая уверенность?

— Начнем с того, что благодаря Генриху Рейнгольдовичу она была прекрасно знакома с историей моей семьи…

— С историей твоей семьи уже пол-Москвы знакомо, — перебил Полетаев. — Это не доказательство.

— Доказательство — ее звонок французским адвокатам. — Даша выложила на стол полученный у Миллера факс. — Можешь связаться с ними и поинтересоваться, с какой именно просьбой она к ним обращалась. Уверена, что все они назовут тебе фамилию Вельбах.

Полетаев посмотрел на часы и отложил факс в сторону.

— Допустим. Еще что?

— Так, всякая ерунда, вроде той, что Оксана — ее крестница… — Даша с нарочитым равнодушием зевнула.

Подполковник задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Ну, допустим, а при чем здесь твой отец?

Даша легла грудью на стол, широко расставив локти.

— Скажи, ты согласен с тем, что Скуратовы были убиты ради…

— Нет, не согласен. — Подполковник даже дослушивать не стал. — Лично я понятия не имею, почему они были убиты и были ли убиты вообще. — Он сделал вид, что задумался — Кажется, кто-то мне говорил, что на вашем роду фамильное проклятье лежит… Все никак не могу вспомнить, кто бы это мог быть.

— Прекрати, а? — Даша густо покраснела. — Ты же не будешь отрицать того факта, что если бы Скуратовы не погибли, то не видать Богдану замка, как собственных ушей.

— Какое это имеет значение? Все равно теперь ему все достанется.

— О, и этот туда же! — Даша всплеснула руками. — Ну ладно, Филипп дурачок, никого кроме своей обожаемой маман не видит. Но ты-то нормальный человек!

— Допустим. И что с того?

— Что с того! В отличие от бабушки, мне не безразлично, кто, в конце концов, окажется владельцем всего ее барахла…

Заметив, что лицо подполковника приобретает ироническое выражение, сердито шикнула:

— А ну прекрати! Убийца должен понести наказание, а не в пуховых перинах париться.

— Давай конкретно — о чем идет речь?

— Давай. Речь идет о человеке, без колебания отправившем на тот свет семерых ни в чем не повинных людей. Это…

— Да, — Полетаев старался говорить спокойно, — это очень плохой человек, я согласен. Мы эту тему уже не раз обсуждали. Ну и что дальше?

— Дальше, этот идиот Филипп, прости меня, Господи, уверяет, что бабушка все равно передаст Богдану свое состояние, даже если я предъявлю стопроцентные доказательства его причастности к убийствам и…