Священная земля

Вакеро поймали зверя в горах Санта-Моники и притащили его живьем на ранчо Палома. Завтра вечером для увеселения гостей, приехавших на свадьбу, его стравят в бою с быком. Гризли яростно отбивался, скаля клыки, уворачиваясь и громко рыча, пока наездники держали веревки, лошади пятились, ржали и взбивали клубы пыли, а дети хлопали в ладоши и визжали от восторга.

Наблюдая за внуками, прильнувшими к забору, точно щенки, — небольшой толпой крепышей в возрасте от трех до шестнадцати лет, — Анжела ощутила всплеск печали и счастья в душе. Печали потому, что младшая дочь завтра должна выйти замуж и покинуть родные пенаты, а счастья оттого, что дом, куда она переезжала, находился совсем неподалеку.

Последняя свадьба в этом доме, в котором ее собственная была первой. Тридцать восемь лет назад ее заставили вступить в брак с мужчиной расчетливого ума и ледяного сердца. Без малого сорок лет минуло с того дня, как Анжела отсекла свою косу в горной пещере, и все же она до сих пор чувствовала синяки от побоев, полученных на следующее утро, когда Наварро проснулся и увидел, что она срезала волосы. Этим наказание не ограничилось. Наварро продолжал мучить ее, придумывая новые способы, чтобы постоянно напоминать Анжеле, кто ее господин. Он приказывал ей раздеваться, а потом привязывал к стулу и оставлял сидеть в таком виде на всю ночь. Он заставлял ее выполнять унизительные непристойности, которые она терпела молча, потому что это происходило лишь по ночам, когда они были одни. Утром всходило солнце, и Анжеле почти казалось, что жестокость Наварро приснилась ей в кошмарах. Он делал так, чтобы после избиений никогда не оставалось следов, поэтому даже служанка Анжелы, помогавшая ей надевать утреннее платье, ни о чем не догадывалась. А когда Анжеле становилось совсем невмоготу выносить его истязания, она вспоминала о своих детях, о том, как хорошо Наварро обеспечивал их, и об этом прекрасном доме, который он построил.

Анжела не испытывала ненависти к Наварро. Она жалела его, потому что в его душе не было любви и радости и никто не любил его, даже собственные дети. Каким-то непостижимым для нее самой образом Анжела была даже благодарна ему — за детей, которых он ей подарил, за то, что сдержал обещание разрешить ее родителям жить в этом доме до самой смерти, за то, что сделал ее бесценное ранчо самым прекрасным и процветающим в Альта Калифорнии. Взамен она выполнила свою часть сделки: в пятьдесят четыре года Анжела все еще оставалась красавицей.

Шум и гам на огромной кухне вернули ее на землю. Женщины были заняты перемалыванием муки, приготовлением лепешек со специями, нарезкой овощей, замешиванием теста, одновременно успевая поболтать и посмеяться, а ведь еще столько надо было сделать! Гасиенда заготавливала продукты на несколько недель. Сначала состоится грандиозная свадебная процессия. Жених и невеста верхом, одетые в лучшие наряды, возглавят пышное шествие через Лос-Анхелес и обратно: Марина — в широкополой шляпе с перьями и в ярких бархатных юбках, Пабло — в вышитом жакете и штанах, конь жениха будет обряжен в серебро. А затем — свадебное пиршество среди завезенных из-за моря джакаранды, каллистемона и перечных деревьев с музыкантами, танцорами и ослепительным фейерверком.

Все семейство Наварро собралось по такому случаю. Старшие сестры и братья Марины приехали со своими супругами и детьми. Даже сестра Марины Карлотта, старше ее на восемнадцать лет, проделала долгий путь из Мехико-Сити вместе со своим вторым мужем, графом Д'Арси, и их шестилетней дочерью Анжеликой.

Анжела остановилась, чтобы проверить соус чили, который готовила повариха, — в большой кастрюле на жиру шипели и булькали лук, чеснок, мякоть перца чили, майоран и мука. Она попробовала его и нахмурилась. Взяв маленький свежий помидор, она быстро нарезала его на доске и побросала кусочки в кастрюлю. Теперь соус получится в самый раз. Отвернувшись от плиты, Анжела через окно увидела высокого мужчину, который с разгневанным видом подошел к загону и снял одну из маленьких девочек с ограды. Это был Жак Д'Арси, второй муж Карлотты и любящий отец Анжелики. Забрав дочку прочь от жестокого зрелища в тень розового дерева, он усадил ее на колено и сорвал цветок, чтобы украсить ей волосы.

Анжела снова ощутила в душе беспокойство. Наварро ненавидел второго мужа Карлотты. Когда ее первый супруг, калифорниец, выбранный Наварро, умер в Мехико-Сити, Наварро ожидал, что старшая дочь вернется в Альта Калифорнию и выйдет замуж за местного фермера. Вместо этого она встретила и полюбила человека, чья семья спаслась от революции во Франции и нашла приют в Мехико-Сити. Наварро презирал французов и отказывался разговаривать с Жаком Д'Арси, и Д'Арси, оскорбившись, заявил, что останется здесь только ради Карлотты.

Несмотря на солнечный день, Анжела почувствовала холодок и быстро окинула взглядом ранчо в поисках Наварро. Достаточно самой малости — нескольких стаканов вина, придуманного оскорбления, — чтобы он решил вызвать Д'Арси на дуэль. Наварро однажды так уже поступил. Его соперник проиграл.

Наблюдая, как Д'Арси играл со своей дочуркой, Анжела заподозрила, что он приехал на свадьбу не из желания сделать приятное Карлотте, а чтобы развлечь свою маленькую «принцессу». Названную в честь прабабушки Анжелы шестилетнюю девочку постоянно опекала строгая ацтека, которая была не просто няней, а курандерой — знахаркой, владевшей тайнами врачевания древних ацтеков. Суровая женщина носила странную одежду: длинную разноцветную юбку и тунику без рукавов из красочной ткани, доходившую ей до бедер. Длинные волосы были связаны в переплетенные тканью пучки, которые напоминали рожки надо лбом. Карлотта рассказывала, что женщина пришла из деревни, где люди до сих пор живут так же, как и их предки до появления Кортеса, и где они хранят секреты исцеления, которые никогда не открывали завоевателям. Карлотта и Жак Д'Арси наняли ее из-за эпилепсии Анжелики, той же болезни, что мучила Анжелу и Марину.

Из всех ее детей только Марина унаследовала обморочное проклятье. Бедная девочка! Когда это случилось в первый раз, у нее были видения. Как же она кричала и цеплялась за мать! Между ними существует особая связь. Больше никто не способен понять, каково это. Пабло Киньонес уверял Анжелу, что позаботится о Марине во время ее обмороков. Но Анжела чувствовала, что лишь она одна могла помочь своей дочке. И поэтому она была рада, что девочка влюбилась в местного парня и теперь не окажется далеко от родного дома.

У матери не должно быть любимчиков, однако сердце Анжелы рассудило иначе. Здесь были две ее самые любимые дочери, старшая и младшая. Карлотта — первенец, она родилась у Анжелы в восемнадцать лет. Потом появилось много других детей, некоторые из них не выжили и теперь покоились на небольшом семейном кладбище под перечным деревом. Были сильные и крепкие мальчики, нынче мужчины, трое из них такие же надменные, как и Наварро, один застенчивый, один очень смешливый. И были другие девочки, две практичные женщины, удачно вышедшие замуж. Девять детей от четырнадцати беременностей. Марина была младшей, она появилась у Анжелы в возрасте тридцати шести лет. После этого были зачаты еще трое, но двое не дожили до своего первого дня рождения, а третьего Анжела потеряла из-за выкидыша. Потом Анжела больше не могла забеременеть, и поэтому Марина оставалась ее бесценной «крошкой», особенно когда остальные выросли, нашли себе мужей и жен и разъехались.

Имя Марины явилось Анжеле во сне, когда она была еще беременна и не знала, что у нее родится девочка. Особенное имя. Но во сне она не расслышала его полностью. Она увидела себя в жутком темном месте, со странным рисунком на стене, чьи-то руки лихорадочно закапывали распятие в землю, и приглушенный голос позвал ее. Что он произнес: Марини? Мамири? Эти слова не звучали как имена. Марина! Да, конечно, вот оно имя из сна. Прекрасное имя.

Не в силах более выносить медвежьего визга страха и ярости, она отвернулась от неприятного зрелища — бедный зверь упал на спину, пытаясь освободиться от веревок, — и неожиданная мысль посетила ее: «Медведь не разрешал ловить его и притаскивать сюда для нашего развлечения».