Последний хит сезона (СИ)

– Не без этого. Но больше она, по-моему, стыдится своего бойфренда. История банальная, просто до неприличия – Солодцева закрутила любовь со своим тренером по фитнесу. Молодой человек подрабатывает, утешая разочарованных в жизни дамочек.

– Действительно, банально, – согласился Баринов. – Но с ним ты поговорил?

– А как же! Мы все очень подробно обсудили и запротоколировали, – жестом фокусника, Гошка извлек из кармана довольно толстую пачку бумаги и бросил ее на стол. – Сто процентов, Солодцева к краже карточки не причастна.

– Ну что ж, мы это с самого начала предполагали. А теперь, давай плохую новость.

– Разве непонятно? Кредитка у клиента пропала, и кто ее взял – неизвестно. Работать надо.

– Но не бесплатно, – усмехнулась Нина.

– Но работать!

– С каких это пор ты лентяем стал? – немного удивился шеф. – Совсем недавно, наоборот, жаловался, что без дела сидишь. А тут, как раз по тебе занятие: бегать, вынюхивать, выспрашивать… Ниночка, ты ему какие-то начальные данные можешь дать?

– Только список сотрудников фирмы «Жикле», – Нина на минуту вышла в приемную и вернулась с исписанным от руки листком бумаги. – Солодцев вчера очень возмущался, когда я заставила его этот список составить, но, в конце концов, даже пометил галочками тех, кто был в этот день в офисе.

– Был, не был, это не принципиально, – Баринов взял листок, быстро проглядел его и передал Гошке. – Любой из якобы отсутствующих мог зайти ненадолго, заглянуть в кабинет Солодцева, увидеть пиджак на стуле и вытащить кредитку.

– Да, народу, конечно, немного, но пока всех протрясешь, неделя пройдет, – согласился напарник и, неаккуратно сложив, сунул листок в карман. – Нина, а по самой кредитке, из банка есть что-нибудь?

– Будет, минут через пятнадцать-двадцать.

– Значит, через двадцать минут продолжим, – шеф нахмурился и многозначительно спросил: – У вас пока есть чем заняться?

Разумеется, у нас было чем заняться, и мы быстренько вымелись из кабинета любимого начальника. Ниночка вернулась за свой стол, Гошка задержался около нее, а я отправилась в нашу комнату, наводить окончательный блеск на интервью с Мурашовым. Дверь в комнату я закрывать не стала и, продолжая работу, краем уха прислушивалась к болтовне Гоши и Ниночки.

То есть, краем уха я прислушивалась, до тех пор, пока Ниночка не спросила:

– А чего это ты вдруг Риту ограничивать стал? Флиртовать с Мурашовым ей запрещаешь. Может, для работы оно и полезно было бы? Что тебе не нравится?

Гошка ответил не сразу и неохотно:

– Мне все нравится, пусть Ритка флиртует с кем хочет… в разумных пределах, разумеется. А вот Кириллов, если узнает, опять распсихуется.

– Витя? Ему-то какое дело?

– Оказывается, что самое прямое. Он вчера, когда увидел, как Солодцев Ритку у нас на крыльце обнимает, так в подоконник вцепился, что на нем вмятины остались.

– Этого не может быть, подоконник пластиковый. И вообще, где Рита и где Кириллов! Ритка его едва терпит, а он ни на какие чувства не способен! Из него такой же Отелло, как из табуретки!

– Да Отелло твой – пацан рядом с Витькой, – Гоша сделал небольшую паузу и, понизив голос так, что я едва расслышала, добавил: – Я, когда лицо его увидел – ну, когда он на Ритку с Солодовцевым смотрел, то сказал… пошутил, в общем. Неудачно пошутил, напрасно… знаешь, Витька мне чуть в морду не дал. Я даже испугался.

– Все равно, этого не может быть, – неуверенно возразила Нина.

– Поспорим?

– На что спорить, на Риту? Или на Кириллова? Даже если ты прав, они настолько друг другу не подходят, что я просто не представляю… нет, даже говорить об этом не хочу, даже думать! И если ты… – компьютер коротко звякнул, и Нина не договорила. Кашлянула неловко и продолжила гораздо громче и неестественно жизнерадостно: – О, поиск закончился. Что, смотрим, куда денежки ушли?

Я сидела, слепо глядя на экран. Ой, мамочка моя, что же это получается?! Кириллов ко мне неравнодушен? Кириллов меня ревнует? Этого просто быть не может! Хотя, вчера у него, действительно, такое лицо было… да обычное у него было лицо, противное, Витька всегда такой… почти всегда. А может, правда? Если бы это было правдой! Потому что Витька для меня – самый главный, самый дорогой человек на земле! И что бы я о нем ни говорила, как бы ни уверяла себя и других, что терпеть его не могу, я бы все отдала, только бы он снова поцеловал меня, как тогда, как в первый раз!

Господи, да о чем я? Нина правильно говорит: где я и где Кириллов? Послушная благовоспитанная девочка из педагогической семьи и дворовый хулиган, практически бандит! Нет, Витька не бандит, конечно, он, наоборот, на другом полюсе, но ухватки-то те же самые! Конечно, мы не подходим друг другу, совершенно! И то, что я влюблена в него до темноты в глазах, это еще ничего не значит, с этим можно жить – до сих пор жила ведь, значит, и дальше смогу. Но если Кириллов меня любит… ох, мама, мамочка, как же я влипла-то!

– Рита, ты что, не слышишь? – в приоткрытую дверь заглянула Нина. – Пошли к шефу, я Солодцевские денежки проследила!

– А? Да, я тут задумалась немного… литературная работа, она, понимаешь, сосредоточенности требует.

– Значит, рассредотачивайся и пошли, – она махнула бумагами, которые держала в руке и исчезла.

– Вот что меня сейчас больше всего интересует, – шепотом сказала я, – так это куда ушли деньги Солодцева, пропади они пропадом!

Когда я вошла в кабинет шефа, он сам, Нина и Гоша склонились над столом, разглядывая распечатки, которые Нина разрисовала цветными фломастерами.

– На карточке было четыреста восемьдесят две тысячи шестьсот семнадцать рублей. Деньги снимали в пяти банкоматах, по восемьдесят тысяч в каждом…

– А как же ограничение на сумму, которую можно снять в один день? – спросил Баринов.

– Солодцев его отменил. Он презирает ограничения.

– Ага, и безопасность, тоже презирает, – проворчал Гошка. – А зачем тогда в пяти банкоматах деньги брали? Могли бы в одном сразу все получить.

– Это ты у них спрашивай, не у меня. Может, побоялись, что в одном банкомате нужной суммы не наберется, может, решили, что так меньше шансов попасться – откуда я знаю, какие тараканы у них в головах бегают?

– У этих банкоматов хоть наблюдение есть?

– Видеокамеры там вмонтированы. А работают ли они, это уже другой вопрос.

– Будем надеяться, – шеф постучал карандашом по распечатке. – Но это только четыреста тысяч. А где еще восемьдесят с остатком?

– Восемьдесят одна тысяча триста семьдесят четыре рубля потрачены в супермаркете «Корона».

– Ну что ж, молодец, Ниночка, – Баринов откинулся на спинку кресла, – хорошо поработала. Теперь Гоша, твоя очередь. Отправляйся в банк и просмотри записи видеонаблюдения с этих банкоматов. А лучше, попроси копии, мы тоже посмотрим. Они, конечно, заартачатся, но ты, уж будь добр, попроси так, чтобы дали.

– Сделаем, – лениво отсалютовал напарник, поднимаясь. – Ритка, хочешь со мной?

– Хочу! – вскочила я. Если мы сейчас поедем вместе, то по дороге я смогу поговорить с Гошкой, смогу спросить про Кириллова… если наберусь храбрости, конечно.

– Куда? – остановил меня шеф. – А если Мурашов позвонит и на встречу тебя вызовет? Ты ему что скажешь: «Подождите немного, я тут другими делами занялась?»

Интересно, почему человек никогда не получает то, что больше всего хочет? Казалось бы, какой пустяк – поехать с Гошкой в банк! Так нет же, напарник отправился один, а я снова вернулась к интервью. И Мурашов все не звонит – чего, спрашивается, тянет? Не такой уж он и милый человек!

Я еще раз перечитала текст, еще раз поправила и распечатала. Просмотрела текст снова, уже на бумаге и настроение у меня улучшилось. Конечно, в журналистике я не специалист, но, по-моему, получилось очень неплохо. Не стыдно и Баринову показать.

Александр Сергеевич читал мой опус долго и внимательно, а закончив, одобрил:

– Неплохо. Старостину пошли, он просил.