Операция «Копье»

Несмотря на столь продуманную последовательность сбора, на палубе он оказался третьим — подполковник Барнавели уже шёл на взлёт, а старший лейтенант Рашидов раскручивал движки в ожидании, когда взлётная полоса освободится. Константин быстро забрался в кабину, махнул техникам рукой и опустил фонарь. Двигатели пошли хорошо, и табло отказов не осветилось красным — значит, можно лететь.

— Витязь к взлёту готов, — сообщил он диспетчеру.

— Вперёд, Витязь. Не загромождайте палубу.

Это действительно было серьёзнейшей проблемой «бескатапультных» авианосцев — одномоментно с него мог взлетать только один истребитель, и на то, чтобы поднять в воздух всю авиагруппу, уходило гораздо больше времени, чем у тех же американцев. Громов двинул РУД до защёлки «максимальный газ», и «Су-33» рванулся по палубе к ночному небу.

Поднявшись до двухкилометровой высоты, Константин занял определённый эшелон, ожидая дальнейших распоряжений штаба.

У него наконец появилась возможность попытаться осмыслить то, что произошло за последние полчаса. Заявление Дугова, вылет группы спецназовцев, катастрофа вертолёта и дуэль с эсминцем накладывались друг на друга, словно карты в колоде. И что там дальше? Тузы или шестёрки? Красная масть или чёрная? И не означает ли полная раздача колоды коллективное самоубийство?..

Всё было не так, всё должно было быть совсем по-другому. Когда они с Барнавели разрабатывали программу подготовки пилотов авиагруппы, им и в голову не пришло, что ход событий может приобрести столь стремительное и непрогнозируемое развитие. Помнится, речь шла об отдельных стычках в воздухе, сопровождаемых интенсивной радиоигрой. Потопление эсминца означало начало самой настоящей войны, к которой авиагруппа «Варяга», по большому счёту, была не готова. Одно дело, вывесив таблицы с лётно-техническими характеристиками, выступать с докладом о заметных преимуществах «Су-33» перед «томкэтами» и «хорнетами», и совсем другое дело — применять эти преимущества на практике. Оставалось только надеяться, что замысел штаба удался, и американцы не подозревают, какой сюрприз их ждёт.

На многофункциональном индикаторе Громов видел, как поднимаются в воздух истребители противника. Скоро он сбился со счёта — их было так много, что даже бортовой компьютер сообщил о переполнении буфера оперативного запоминающего устройства и невозможности отследить все цели. Работали сотни радиолокационных станций и систем постановщиков помех — американская группировка напоминала рой потревоженных пчёл, ждущих только сигнала, чтобы напасть на обидчика.

Прошло пятнадцать минут с того момента, как Громов покинул палубу. Все истребители авиагруппы находились в воздухе, но пока не удалялись от крейсера. Разбившись на звенья, пилоты «Варяга» молча наблюдали за действиями противника. Противник перестраивался и готовился начинать атаку.

— Все в воздух! Все в воздух! Покинуть палубу!

Это было основой основ. Если в момент начала боя на «крыше» авианосца находятся самолёты, они должны немедленно взлететь. На то есть две причины. Первая — в условиях активных боевых действий мощь авиационной группировки должна быть наращена до возможного предела. Вторая — оставаясь на палубе, самолёты авиакрыла становятся наиболее уязвимым элементом авианосца и, как следствие, лакомой целью для врага.

Первыми взлетели «томкэты». Двадцать четыре истребителя, несущие на подвесках ракеты AIM-7M «Спэрроу» и AIM-9M «Сайдвиндер». Они должны были обеспечивать прорыв и подавление вражеской системы ПВО.

За «томкэтами» в воздух поднялись «хорнеты». Двадцать четыре штурмовика, на пилонах которых были размещены противорадиолокационные ракеты HARM AGM-88 и противокорабельные ракеты AGM-84 «Гарпун». Они должны были нанести главный удар по русскому авианосцу, превратить его в груду дымящихся обломков.

За «хорнетами» палубу покинули два самолёта ДРЛО «хоукай». Они сразу разошлись по флангам, обеспечивая авиакрыло информацией о воздушных и надводных объектах противника, необходимой для точного наведения на цель.

За «хоукаями» с небольшим интервалом стартовала эскадрилья самолётов радиоэлектронной борьбы ЕА-6В «Проулер». В их задачу входило подавление вражеских РЛС путём постановки помех и созданием большого количества ложных целей.

Противолодочные самолёты S-3A «Викинг» остались на ангарной палубе. Двумя днями раньше кэптен Санчес распорядился убрать их туда в связи с тем, что вражеских подводных лодок в зоне действия ударной группировки обнаружено не было; «независимый эксперт» Джек Риан оказался прав — «Варяг» пришёл сюда один.

На взлёт и перегруппировку авиакрыла было потрачено почти двадцать минут. За это время корабли боевого охранения выстроились в ордер ПВО, прикрывая авианосец и корабль снабжения от возможного нападения. Расстояние в сто морских миль — не самое большое для современных ракет, способных развивать сверхзвуковую скорость, и русские вполне могли воспользоваться естественной паузой, чтобы нанести удар. Но они почему-то медлили, и авиакрыло без каких-либо проблем заняло удобную для атаки позицию.

Убедившись в этом, Майкл Санчес запросил штаб:

— База, здесь Пустынник. Я прошу подтверждения. Омега-девять-стена.

Как того требовал боевой устав, кэптен воспользовался таблицей кодов связи, чтобы в штабе были уверены, что это именно он просит подтверждения приказа к началу атаки.

— Пустынник, здесь База. Мы подтверждаем. Альфа-четыре-рубин.

— Начали, парни! — скомандовал Санчес.

В один и тот же момент руки в одинаковых перчатках передвинули одинаковые рукоятки управления. Сорок восемь боевых машины, выстроенные в линию на высоте мили, со скоростью, близкой к звуковой, понеслись на восток — к русскому авианосцу.

— Они летят, — сообщил Мстислав Губанов, командир БИП.

Слова его были лишними: все, кто находился на боевом информационном посту, могли видеть на тактическом дисплее картинку, передаваемую с истребителей, барражирующих над крейсером.

— Будем отбиваться, — сказал вице-адмирал Долгопрудный. — Пора открыть карты. Задействуйте САУ по основному плану.