Операция «Копье»

Однако по-настоящему Раннета напугала надпись, сделанная красным маркером на двери его квартиры одной тихой ночью. Надпись гласила: «Смерть фашисту!» и имела подпись «Мосад». Несмотря на то, что слово «Моссад» пишется через два "с", да и сама эта организация предпочитает не афишировать свои намерения, Отто Раннет почувствовал себя обложенным со всех сторон. Он не знал, что надпись сделал Олег Филиппов — тот самый «ученик шестого-а класса», подросший, дослужившийся до звания лейтенанта полиции, обременённый женой и двумя детьми, но так и не сумевший избавиться от потаённого страха перед старым эстонцем, причин которого давно уже не помнил. Его дурацкая и совершенно подростковая выходка стала последней каплей, переполнившей чашу, и нелюдимый пенсионер сорвался с насиженного места.

Отто Раннета арестовали 10 сентября 1999 года в Нарве при попытке приобретения фальшивого паспорта с вклейкой, разрешающей свободный выход в Ивангород. При личном досмотре у него были изъяты пистолет П-38 системы «вальтер», пять тысяч долларов крупными купюрами старого образца, десять бриллиантов по четыре карата и старинная гравюра, изображающая рыцаря с копьём и чашей и женщину, стоящую на коленях.

Вместе со всем изъятым Раннета доставили в Таллинн — на роскошную виллу в пригороде, окружённую высоким забором, с охраной и собаками. Там его посадили на металлический стул, установленный в центре совершенно пустой комнаты с обитыми звукоизолирующим материалом стенами. Стул имел особенности — в подлокотники его были вмонтированы стальные зажимы. Сопровождавший арестованного пенсионера полицейский вложил его руки в эти зажимы и защёлкнул механический замок, приковав Раннета к стулу. Старый эстонец понял, что доигрался: живым его из этой комнаты не выпустят. Впрочем, оставался ещё один шанс на миллион, а Раннет за свою длинную и многотрудную жизнь привык полагаться даже на такие ничтожные шансы.

Через некоторое время в комнату вошли двое. Одного Отто узнал сразу — замминистра Эйно Парве, одетый, как и тогда, при первой встрече, в чёрный френч с серебряными позументами. За ним следовал персонаж менее солидный, но зато более колоритный. Он был худ до нескладности и небрит, носил простенький дешёвый костюм, на лацкане которого имелся значок — глаз в треугольнике, знаменитое Всевидящее Око. Но самое примечательное в наружности спутника Эйно Парве было то, что уже по первому впечатлению становилось ясно: он психически ненормален. Бегающий взгляд, неровная дёргающаяся походка, мимика шимпанзе — всё говорило за это. Раннет почувствовал боль в низу живота — так давал о себе знать глубоко спрятанный ужас перед двумя безумцами, во власти которых он оказался.

— Guten Tag, Herr Ran! [106] — приветливо сказал Эйно Парве.

— Я не понимаю вас, — отозвался Раннет по-эстонски.

— Полноте, дружище, — замминистра ухмыльнулся. — На эстонском языке вы говорите гораздо хуже, чем на своём родном — немецком. Хотя могли бы и освоить за столько-то лет. Но если угодно, будем говорить по-эстонски.

— Вы меня с кем-то перепутали, — попробовал играть по старинке Раннет.

Эйно Парве и второй, походивший на сумасшедшего, встали бок о бок напротив металлического стула, к которому был прикован Раннет, и замминистра заметил:

— А вы, оказывается, плохо держите удар, господин штандартенфюрер. Наверное, стареете? Раньше вы были спокойнее и не поддавались на прямые провокации. Кстати, хочу представить вам моего друга. Его зовут Юхан Мяльк, он возглавляет Музей древней истории.

Директор Музея древней истории тут же скорчил такую рожу, что впору было вызывать санитаров.

— Он очень большой специалист в своей области, — отрекомендовал замминистра приятеля, — и умеет работать не только головой, но и руками.

Отто Раннет искоса посмотрел на руки Мялька — пальцы у директора Музея были длинные и тонкие, с такими пальцами из него мог бы получиться хороший хирург или музыкант. Но, видно, не получился.

— Вы меня с кем-то перепутали…

— Ну, разумеется, перепутали, — Эйно Парве засмеялся. — Тогда объясните нам, господин Раннет, откуда у бывшего заключённого концентрационного лагеря, у бывшего механизатора совхоза имени Пегельмана, а ныне — малообеспеченного пенсионера, оказалась крупная сумма в долларах США, бриллианты, пистолет Вальтера, и вот это? — замминистра полез в карман френча и извлёк из него сложенную вчетверо гравюру, девятнадцать лет служившую единственным украшением однокомнатной квартиры Отто Раннета. — Очень неосторожно с вашей стороны, господин штандартенфюрер, хранить у себя подобную картинку. Она же выдала вас с головой. Я ведь ещё сомневался, когда ехал к вам полгода назад, но когда увидел её, понял: вы тот, кто нам нужен.

— Я не знаю, о чём вы говорите, — отозвался пенсионер хмуро. — Я вырезал эту картинку из «Огонька». Она мне понравилась.

Юхан Мяльк мерзко захихикал и облизнулся.

— Глупо, господин Ран, глупо. В «Огоньке» никогда не напечатали бы символическое изображение Мистерии Грааля. Товарищ Суслов не допустил бы. Он в этих делах разбирался.

— Что вам от меня нужно? — спросил старый эстонец безнадёжно.

— Вот это совсем другой разговор, — сказал Эйно Парве, он спрятал гравюру и закурил. — Нам нужно совсем немного. Вы даёте нам несколько цифр — точные координаты антарктической базы и шифр устройства самоликвидации. В обмен мы предлагаем: домик в престижном пригороде Таллинна, хорошую пенсию и достойную старость. Соглашайтесь. Это очень выгодное предложение.

Раннет сделал вид, что размышляет. Потом ответил так:

— Хорошо, я сознаюсь. Я действительно штандартенфюрер СС Отто Ран. Однако вы ошиблись в главном: я никогда не имел отношения к антарктическим экспедициям Третьего рейха. Этой темой занимался Альфред Рихтер.

— А мы располагаем другими данными, — сказал Эйно Парве. — С 39-го года, с момента вашей мнимой смерти, по декабрь 44-го вы под именем штандартенфюрера СС Отто Келера находились на базе «Ной Швабенланд». Фактически вы возглавляли специальный антарктический отдел «Аненербе» и принимали в строительстве базы самое непосредственное участие.