Месть — штука тонкая

— Абсолютно любого, — кивнул Рябиновский, — если, положим, не за документы зацепить, так поставки его притормозить или, например, счет заморозить на какое-то время, довести до банкротства и скупить фабрику на торгах. Кстати, так мы и сделаем с фабрикой Никитина. А на место директора производства посадим потом своего человека. Место-то доходное, нам самим пригодится.

— Э, Рябиновский, ты забыл, что я тебе приказывал? — вдруг опомнился Бобров. — Я Никитина втаптывать в грязь не хочу! Мне нужно его припугнуть! Спесь лишнюю сбить, чтобы не зазнавался! А ты сразу решил фабрику отобрать!

— Добрый ты человек, Иван Петрович, — покачал головой Рябиновский, — он тебя грязью поливает через газету, а ты с ним нянькаешься, жалеешь! Слабость характера, недопустимую для человека твоего уровня, показываешь.

— Ладно, ладно меня учить! — пробурчал Бобров. — Сам знаю, что делать, без твоих советов. Когда, ты говоришь, дело будет готово?

— Ещё парочка недель, — терпеливо повторил Рябиновский, — там есть одно звено, оно нам мешает сильно.

— Что ещё за «звено»? — спросил губернатор.

— У Никитина юрист шибко грамотный, — ответил Рябиновский. — Он вместо хозяина на суд приехал, выкручивается, как угорь. Мы ему закон, а он нам ещё два. Играет по высшему классу, ушлый, хваткий, хотя и молодой. Да и есть у него кое-чего против нас. Не козырь, но где он накопал, не знаю.

— Что, лучше твоих юристов парень работает? — усмехнулся Бобров. — А ты-то хвалился вечно, что у тебя лучшие законники в стране! Что, не тянут?

— Ничуть не лучше он, мои-то все равно его разделают, но просто время теряем, — ответил Рябиновский.

— Так перекупи его, — посоветовал губернатор.

— Пробовали, не берёт он наших денег, — ответил Ко-Ко.

— Мало давали, — сказал Бобров, — я тебя знаю, жадину, дайте больше, и как миленький предаст своего хозяина.

— Предлагал ему сам прокурор области работать у себя в конторе, — сказал Рябиновский. — Денег в три раза больше, чем он на фабрике получал. Но этот Максим ни в какую, еще и послал прокурора нехорошими словами. Никитинская закваска.

— Что это за Максим? — спросил Бобров. — Чего это он так Никитину предан?

— Я узнал подоплеку всей этой истории, — ответил Рябиновский. — Дело в том, что пару лет назад этот Максим к Никитину пришел на фабрику после института уже в качестве юриста. А до этого учился и работал каким-то менеджером, что ли. Отработал он в качестве юриста полгода, Никитин был им очень доволен. И вот у Максима вдруг дочь годовалая сильно заболела. Не знаю точно, что за болезнь, но что-то связанное со спинным мозгом. В общем, нужны были деньги на операцию за границей, иначе она бы умерла. Деньги, естественно, не маленькие, каковых у Максима отродясь не было. И вот Никитин его выручил, дал без возврата нужную сумму, и дочку спасли. Теперь Максим на него богу молится.

— Да, Никитин такой, — задумавшись, произнес Бобров, — он с себя последнее снимет.

Рябиновский уловил нотку гордости за поступок друга в голосе губернатора и пожалел о том, что рассказал Боброву эту слезливую историю. Самому Рябиновскому поступок Никитина был не только непонятен, но даже и чужд. Он сам и ста баксов не дал бы чужому ребенку, пусть того хоть крючит, хоть пучит. Поэтому и поступок Никитина он считал по меньшей мере глупостью. А то, что губернатор с таким одобрением отнесся к благотворительности фабриканта, показало, что Бобров еще не до конца понял тактику их общей игры и политику отношений к тем, кто находится вне клана. Пришлось Рябиновскому свою ошибку с пересказом трогательной истории срочно исправлять.

— Такой-то он такой, — покачал головой доктор наук, переходя в наступление, — может быть, этот юрист Максим добро и помнит, а вот Никитин нет. Подумай, сколько ты сам ему помогал, и прямо, и косвенно, место предлагал рядом с собой, проверяющие инстанции мимо фабрики запускал, чтобы у него проблем не было. А что слышал в знак благодарности? Только хулу и критику несправедливую. Согласись, что я прав. А дело в том, что просто зависть его съедает, Иван Петрович. Вы вместе служили, были равными, солдатами командовали. А потом что произошло? Ты вон как взлетел, областью успешно командуешь! На тебя из других регионов губернаторы равняются! (Бобров приосанился, надулся и стал гордым, как павлин с распущенным хвостом.) А Никитин всю жизнь так и будет копошиться на своей крохотной фабрике. Завидует он тебе, что ты оказался умнее и удачливее его, поэтому и плюет без устали в твою сторону.

При этих словах хитроумнейший Рябиновский кивнул на статью в газете, которая лежала перед губернатором.

—Ага, читал я, — хмуро буркнул Бобров. — Надо же столько гадостей наговорить в одной статье. И как только напечатали? Куда Смирнова смотрела?

—У нас свобода слова, — лицемерно проблеял доктор наук, — демократия, Иван Петрович.

Бобров еще раз пробежал глазами статью, затем яростно скомкал газету и выбросил ее в мусорную корзину. Доктор наук сидел, преданно глядя в глаза Боброву, и, естественно, скрывал, что он сам эту статью «зарядил» в прессу.

—Да, я тоже, когда эту статью прочитал, — поддакнул Рябиновский, — даже валидол положил под язык. Черная неблагодарность. Вот тебе и лучший друг.

—Так чего там этот Максим? — перебив доктора наук, сознательно перевел тему Бобров. — Не перепрыгнуть через него, что ли?

—Перепрыгнем, — ответил Рябиновский. — Нужно только некоторое время.

—Так уж постарайся, — грозно буркнул хозяин области. — Или всему тебя учить надо? Подашь мне этого Никитина на блюдечке с голубой каемочкой. А если кто-то мешается…

Бобров сделал характерный жест по воздуху, как бы разрубая кого-то напополам. Рябиновский жестоко усмехнулся, получив карт-бланш от губернатора на исполнение своих зловещих замыслов.

Через три дня, следуя на своей машине с работы домой, Максим попал в нешуточную аварию. Ему в бок на всей скорости влетел огромный «КрАЗ», смяв машину юриста буквально в лепешку. Произошло это в тихом переулке прямо у дома, где проживал Максим с семьей. Подозрительно быстро приехали дорожные инспектора и подозрительно медленно «Скорая помощь». Растерянный водитель «КрАЗа», который не пострадал в своем тяжелом грузовике, путано оправдывался и испуганно дышал в тестовую трубочку суровых инспекторов движения. В ходе следствия выяснилось, что он был трезв, следовал за строительными материалами по маршруту, указанному в путевке, техосмотр его «КрАЗ» проходил недавно, и, в общем, последовал вердикт, что водитель в случившейся аварии не виноват. А кто же тогда виноват?

Стали искать. Первым делом в машине у Максима нашли неисправность рулевого управления и тормоза. «Так-так-так, — сказал следователь, — понятненько». Кроме того, выяснилось, что права Максим получил всего полгода назад и был, По шоферской терминологии, «чайником». «Так-так-так, — добавил следователь, — ясненько. Вот и вывод».

И сделал вывод, что, хотя в крови Максима не было обнаружено ни грамма спиртного, но все-таки, основываясь на вышеуказанных фактах, становится ясно, что виновен в аварии был все-таки водитель легковушки. Он, мол, ездил на неисправной машине и не справился с управлением из-за неопытности. Тот факт, что во время аварии Максим и вовсе не ехал, а стоял на месте, ожидая разрешительного сигнала светофора для проезда, как-то затерся, а потом и вовсе выпал из материалов следствия. Максим же об этих перипетиях следствия не знал, потому что с множественными переломами попал в больницу, оказался прикован к постели и недвижим. «Правосудие» вершилось без его участия.

Рябиновский позаботился о том, чтобы водителя «КрАЗа» для отвода глаз все-таки демонстративно пожурили по месту работы. А в качестве награды за умелый «таран», который он произвел по заданию клана, доктор наук позаботился о переводе парня в легковую автоколонну областной прокуратуры. Продажные гибэдэдэшники, которые тоже оказались на месте аварии не случайно и добросовестно подтасовали факты, получили по некоторой сумме наличными и, стыдливо улыбаясь, ушли из кабинета Рябиновского с оттопыренными карманами.