Глаз ведьмы

— Не нужно волноваться, — мягко заметил Юрий Петрович. — Все остается по-прежнему кроме некоторых нюансов.

— Каких? — вкрадчиво спросил Трофимыч.

— Дадут больше и двинут выше!

Это было несколько неожиданно, но из обещанного шубу не сошьешь! Ладно, пока все одно деваться некуда, придется стиснуть зубы и терпеть.

— Хотите, наверное, в генерал-майоры? — лукаво прищурился Юрий Петрович. — Это можно. Однако придется кое-чем поступиться. Например, пристрастием к рюмашке.

— Меня не поймут, — сказал с тоской Мякишев. Вон куда пошло, теперь и выпить запретят тайные хозяева. То-то будет радости жене и старухе теще!

— Ничего, найдем болячку, которая не позволяет, — засмеялся новый знакомый. — Печень там или сердечко. К этому обычно относятся с пониманием и уважением. Быть начальником управления хлопотно, особенно в московском сыске, так мы подумаем о должности зама в главке города. Кстати, почитайте, любопытная книжонка.

Он положил перед слегка ошарашенным Трофимычем пухлый детектив в яркой обложке.

«На кой черт мне эта бредятина?» — зло подумал Мякишев, но вслух выразить неудовольствие не решился и из вежливости открыл книгу.

К его удивлению, внутренность книги оказалась аккуратно вырезана и в углублении лежал конверт. Ловко придумано, хотя прием и не новый, зато элегантно подал мзду. Но что внутри конверта? Трофимыч осторожно приоткрыл его и увидел стодолларовые купюры. Сердце его сладко замерло. Даже на глазок видно — их значительно больше, чем приносил «Чичиков».

— За месяц прочтете? — как ни в чем не бывало поинтересовался Юрий Петрович. — Тогда скажете, понравилось или нет, а я дам вам почитать другую книжку.

— Хорошо! — Александр Трофимович поднял рюмку и чокнулся с новым хозяином. — А как же?..

— Павел Иванович будет молчать, — поняв, о чем Мякишев хочет спросить, успокоил Юрий Петрович. — Не волнуйтесь, контора та же самая, только разные направления и несколько иные интересы.

— Например?

— Например, нам не очень нравится шумиха вокруг дела Гореловой. Если Павел Иванович хотел его раздуть, то мы, наоборот, хотим перевести его в разряд рядовых. Понимаете?

— У него были другие просьбы, — усиленно закусывая, заметил Мякишев.

— Давайте их обсудим. Может быть, он вел себя с нами недостаточно откровенно? Не хотелось бы, знаете ли, упустить нечто важное. Кстати, как вы с ним связывались?

— Всегда звонил он сам.

— Это неразумно. Мало ли что может срочно понадобиться? Вот, возьмите.

Он протянул Александру Трофимовичу визитную карточку. Тот взял прямоугольничек глянцевого картона и не увидел на нем ни фамилии, ни имени-отчества, ни должности нового знакомого. Только написанный шариковой ручкой телефон.

— По этому номеру можете обращаться в любое время суток. Спросите меня, и, пожалуйста, без стеснения. Я слышал, вам не нравится «Прага»?

— Нет, просто мы здесь виделись постоянно.

— Да, это могло привлечь ненужное внимание. Тогда выбирайте, где мы увидимся в следующий раз. Полностью полагаюсь на ваш вкус, но учтите, я люблю хорошую кухню. А теперь давайте вернемся к нашим баранам.

Трофимыч выпил еще одну рюмку, закурил новую сигарету и подумал, что жизнь продолжается, но каково будет это продолжение, станет видно со временем. Не зря же народная мудрость гласит: мягко стелют, да жестко спать…

В Теплый Стан можно ехать двумя путями, и Серов попросил Максуда, чтобы тот повез его через «Юго-Западную»: дорога мимо Профсоюзной навевала слишком неприятные воспоминания, а душевная рана еще не успела зарубцеваться.

Дорогой молчали, да и о чем разговаривать? Максуд обещал при первой же возможности наведаться и позвонить, а Сергей поблагодарил его за участие и огромную помощь.

— Пустое, — привычно ответил татарин. — Главное, ты береги себя, голову не суй в петлю. Горячий ты, несмотря на то, что опытный. Заденут тебя за живое и выманят, а там…

— Я понимаю, — скучно отозвался Серов, которому совершенно не хотелось продолжать этот разговор.

Максуд досадливо крякнул и напомнил, что хозяину квартиры можно вполне доверять, а потом молчал до самого места. Покрутившись среди типовых грязно-белых домов, джип остановился у одного из них, окнами выходившего на кольцевую дорогу.

«Надо же, — вылезая из машины, подумал Сергей. — По прямой отсюда, пожалуй, не так далеко до квартиры Лариски. Да вот хода туда теперь нет даже самой хозяйке. Не ценил я в свое время это теплое гнездышко, но сейчас поздно каяться».

Поднялись на третий этаж. Татарин три раза позвонил в обитую темно-бордовой клеенкой дверь квартиры. Открыл длинноволосый мужчина неопределенного возраста — низкорослый, сутулый, одетый в теплый толстый свитер. Он снизу вверх поглядел на рослого Серова и сунул ему сухую узкую ладонь:

— Тарасов, Вячеслав Федорович. Можно просто Слава. Проходите, проходите. Извините, что летом так закутался, но у нас страшный холод, да еще горячую воду отключили, а согреться нечем, я не пью. А вы?

— Я тоже, — успокоил его Сергей и постарался улыбнуться как можно приветливей: все-таки в компании с этим человеком ему придется провести бог весть сколько времени и надо сразу же постараться наладить дружеские отношения. По крайней мере хотя бы их не испортить с первого момента.

— Вы тут разбирайтесь, а у меня дела, — Максуд обнял их обоих за плечи и слегка встряхнул. — Не ссорьтесь, ребята! Поеду я. Позже позвоню или заскочу. А ты, Славик, помни, о чем я просил, и ключик Сереге дай.

— Конечно, конечно, — кивнул Тарасов и, проводив Максуда, повел квартиранта по комнатам.

Их оказалось целых три. Слава объяснил, что квартиру получили, когда был жив отец, а мама еще даже не болела. Еще с ними жила сестра, которая теперь вышла замуж и переехала в другой район, где ее муж купил квартиру: отчего не купить, если деньги есть? Родители умерли, и Слава остался один. Женился, но неудачно, зато удачно разошлись — жена не претендовала на жилплощадь, а главное, на книги.

«Кому все это теперь нужно? — разглядывая выстроившиеся в шкафах корешки старых изданий, тоскливо подумал Серов. — Только таким, как Слава. Пройдет еще немного времени, и подобные ему люди вымрут, как динозавры, а общество значительно поглупеет, опустится в интеллектуальном развитии на ступень ниже, но… не заметит этого! Вот что страшно!»

Книжные шкафы и полки занимали большую часть одной из комнат. В другой тоже было много книг, но несколько полок хозяин отвел под видеокассеты.

— Здесь детективы, вестерны, ужастики и прочая ерунда, — объяснил он и тут же, практически без всякого перехода, начал развивать собственные взгляды на западное киноискусство.

Серов понял: молчаливостью господин Тарасов не страдает. Сергей всего-то десять минут в доме, а уже узнал биографию хозяина и осмотрел квартиру. Кстати, спать предложили в угловой комнате на диване, окруженном шкафами и полками с книгами, кассетами, лазерными дисками и пластинками.

Украшением квартиры было старинное пианино с бронзовыми подсвечниками, покрытыми благородной зеленоватой патиной. Проходя мимо него, Слава ласково провел рукой по крышке, потом поднял ее и стоя начал играть незнакомую мелодию.

— Нравится, нравится? — заглядывая Серову в глаза, спрашивал он.

— Очень! Прелестная музыка, — ответил Сергей, угадав, что хочет услышать от него хозяин, наверняка исполнявший собственное произведение. В сущности, Слава показался Сергею большим ребенком, которого ничего не стоило обидеть.

— Да, мне тоже нравится. Это венгерский композитор Барток. Правда, здорово?

Музыка Бартока была Серову не знакома, и он решил в дальнейшем вести себя осмотрительнее, не то вдруг ненароком похвалишь произведение заклятого Славиного врага! Вот и возникнет напряжение в их маленьком коллективе. Наверняка хозяин способен по-детски дуться и, как любой творческий человек, многие замечания воспринимает весьма болезненно.

На маленькой кухне речь пошла о более прозаических вещах: выяснилось, что Слава питался преимущественно магазинными пельменями, баночными голубцами и супчиками из пакетов. Серов предложил взять на себя обязанности кулинара — готовить он, слава Богу, умел, а делать все равно нечего. Не будешь же целыми днями валяться на диване с книжкой или смотреть видео? Да и осточертеют через пару дней пельмени и голубцы.