Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков(СИ)

— Ха-ха-ха! Ой! — смеяться Коту тоже было больно — ссадина на губе от смеха тут же треснула, даже кровь выступила.

— Я ему с ходу в ебальник — хлоп, парень с копыт — кувырк, телефончик-то вылетел, а я — оп! — его на лету и поймал! — похвастался Ванечка. — Здорово было бы это заснять на видео, а то ведь никто не поверит!

— Сдали ментам?

— Хрен с ним! Он и в сознанье-то не пришел, пока мы там были. Я даже испугался: вдруг башкой ебанулся о поребрик и гикнулся — что тогда? А народ вокруг тормозной, никто даже ничего даже не заметил. А потом мы уехали.

— Хорошо вам, а я здесь гнию… — расстроился Кот. — Про этих скинов, что меня отхуярили, ничего не известно?

Ванечка, оглянувшись, понизил голос:

— Кое-что известно. Один, по фамилии Кожанов, лежит в Александровской, — это тот, которого ты сам вырубил, длинный, — в нейрохирургическом отделении, пока еще без сознания — в искусственной коме. Ему в тот же день сделали трепанацию черепа — выпустили кровь. Славик ездил на него посмотреть. Врачи утверждают: жить будет. Но голову ты ему капитально пробил. Голова у него сейчас в коконе, как у мумии, в рот вставлена какая-то херовина, пищу через зонд дают, там у него мать и сестра постоянно дежурят — Славик говорит, ничего такая телка, симпатичная! Еще Славик сказал, что больше никто, кроме длинного, туда не поступал.

— Ага. А они меня как?

— У тебя, значит, голова оказалась покрепче.

— Врач говорит: есть легкое сотрясение головного мозга. Вот, я думаю, ни хуя себе лёгкое — голову не поднять! Еще множественные ушибы мягких тканей, но разрывов внутренних органов нет. Я как на этого погляжу, — Кот кивнул на лежащего в заскорузлой окровавленной одежде мужика на койке напротив, — так вроде я, по сравнению с ним, еще и ничего — бодрячком. Только не нравится мне все это. Мой родной дядька по юности очень много дрался и неоднократно получал по голове. Теперь его мучают жуткие головные боли и давление, заговариваться стал. Я боюсь, что и у меня то же самое будет…

Помолчали.

— Что там Спичечная Голова? Звонил? Чего у него нового? — спросил Кот, впрочем, без особого интереса.

— Я так понял, он в ближайшей перспективе планирует сваливать из России вообще с концами: начинают здорово поджимать. Началась какая-то очередная компания против бизнеса, сплошные рейдерские захваты. У некоторых его знакомых уже отняли компании. Внезапно сделали проверки, задним числом назначили невообразимые штрафы и забрали все. Они судятся, конечно, но шансов нет никаких. Еще могут и посадить типа за уклонение от налогов. Он хочет срочно продавать все свои фирмы, перевести активы за границу и валить отсюда, пока не поздно. Каждый день могут прийти. Дома не ночует. Это как в тридцать седьмом году, когда, говорят, люди держали специальный чемоданчик с вещами. Прозевает, протянет еще сколько-то и фиг уедет. Так в революцию было — раз, — и закрыли границы. Кто не успел — то опоздал. Или как в Берлине — за одну ночь построили стену — и никуда не денешься — так и его выдоят всего.

— Вряд ли уж так сразу, — засомневался Кот.

— Такое уже бывало.

— У него же вроде есть второй легальный паспорт — латвийский. Возможно, и третий тоже есть. А проверки все проплачиваются. Знакомая повариха говорит, что двадцать лет работает в ресторане и ни одного проверяющего ни разу не видела: им платят деньги сразу, и они к ним вообще не ходят…

Помолчали.

— Ладно, пока, пойду я, солнцем палимый… Валентине передавай привет! — Ванечка пожал Коту влажную горячую руку.

— Пока! — Кот с завистью посмотрел вслед Ванечке, откинулся на подушку, зашипел от боли, отвернулся к стене, стер рукавом выступившую слезу.

Ванечка же вышел на улицу. Меркнущий майский день был чудесен, а после больницы показался еще прекраснее. Теплым ветром Ванечке обдуло лицо, он несколько раз глубоко вздохнул носом, избавляясь от мерзких больничных запахов.

В кармане завибрировал телефон. Звонил Спичечная Голова:

— Это я. Подстрахуешь меня завтра?

— Конечно.

— Соединись со мной вечером. Уточним детали.

— Есть.

Оказалось, ничего особенного: просто Спичечная Голова должен был получить в какой-то конторе крупную сумму наличными и перевезти ее домой, а Ванечке было предложено подстраховать доставку. Мало ли что. Осторожность никогда не помешает. Как предполагал Ванечка, крупная сумма, по понятиям Спичечной Головы, составляла примерно полмиллиона долларов, уж никак не меньше, а скорей всего, и того больше. Как-то однажды проскочило в разговоре:

— Я тогда еще был совсем зеленый, хотел судиться с одной австрийской фирмой за сто тысяч долларов. Сейчас даже бы не стал дергаться из-за такой мелочи…

Нападение около банка

Деньги забирали в каком-то фонде. Поехали туда на «лексусе». Спичечная Голова вел машину сам. Пока он получал деньги, Ванечка ждал внизу, трепался с охранником. Лысый охранник Володя, мужичонка лет сорока пяти, как и Ванечкин отец ругал все и всех подряд:

— Я сам служил в погранвойсках, только меня оттуда, блядь, выгнали. Мои ребята здорово напортачили. Представляешь, мой родной дядька — генерал армии в отставке, а я здесь сижу — в полном говне! Ему после отставки предлагали идти работать в Росвооружение. Представляешь, что это за контора: все там на взятках, деньги огромные так и плывут в руки. Только там постоянно кого-то убивают. Он туда не пошел — и так денег хватит, — уехал в Новую Зеландию. Уже три месяца, как уехал, а ни слуху, ни духу. Обещал, что позвонит. А я что здесь буду подыхать? Я тоже хочу отсюда свалить! Заебало здесь жить!

Еще оказалось, сын его был ранен в первую чеченскую и Володя сам ездил забирать парня в госпиталь в Махачкалу.

— Как я доехал дотуда — целая история, рассказать — заплачешь! Нашел госпиталь. Наши ребята лежат там все обоссанные, обосранные, в бинтах. Елки-моталки! И за все плати. А деньги они принимают там только доллары. Бля-я-я… Что творится!

Налили по стакану чая. В чай себе Володя плеснул чего-то алкогольного, типа коньяка. Предложил и Ванечке. Ванечка от напитка отказался, слушал Володин треп с интересом.

— Мы пошли на митинг за Шутова, а там эти в касках, с дубинками. Стали нас бить, мне так попало по кумполу, что потом две недели лежал в больнице Красина, думал, сдохну! Насилу оклемался. Вон, здесь пощупай, голова пробита…

Вдруг он быстро, как фокусник, убрал стакан. Мимо на выход прошла суровая тетка, покосилась с подозрением на Ванечку, потянула носом, но ничего не сказала. Володя кивнул ей вслед:

— Это комендант здания. Такая, блядь, сука! Я ее знаю: раньше работала у нас в ЖЭКе. Ее все наши сантехники ебали.

Ванечка в этом засомневался: тетка была с его точки зрения не слишком-то симпатичная, полноватая и к тому же, по его меркам, довольно пожилая — лет сорока, впрочем, наверно, была она когда-то и помоложе и похудее, опять же в подвале обычно полутемно, а сантехники всегда выпившие.

Между тем время подошло уже к семи, контора должна закрываться, а Спичечная Голова все еще не выходил. Ванечка даже несколько встревожился: не случилось ли чего. Типа, отметили сделку, перепили водяты или нанюхались кокса и получили передоз, а теперь его клиент, обоссаный, лежит в коме. Опять же и придушить за это время его вполне могли, а потом уйти черным ходом с деньгами. Однако же минут в двадцать восьмого Спичечная Голова появился очень бодрый, трезвый, кивнул охраннику Володе, обратился к Ванечке:

— Не уснул еще?

Вышли к машине. И тут от угла здания произошло движение, которое Ванечка поймал углом глаза: человек с пистолетом. Сначала нападавший выстрелил в Ванечку, который, однако, успел поймать пулю бронированной папкой — будто кирпич по ней вдарил, — а потом уже — в Спичечную Голову, однако реакции у киллера не хватило: на него, свалив его с ног, уже налетел Ванечка, который, получая удары по голове и в лицо, изо всех сил прижимал руку с пистолетом к асфальту, словно эта рука была главной целью всей его жизни. Две пули, взвизгнув, рикошетом от асфальта ушли куда-то в сторону. Тело киллера под Ванечкой извивалось и выкручивалось, словно он держал не человека, а змею. Ужас от того, что вдруг появится сообщник и выстрелит ему в затылок, холодил Ванечке спину. Волоски на его спине ощутимо стояли дыбом, как шерсть у собаки.