Кольцевой разлом

  - Думаю, что телезрителям было бы интересно также узнать наконец, как на телевидении решаются кое-какие вопросы - например, кто, кому, за что и сколько платит,- заметил Корсаков. - Мне как рядовому телезрителю очень интересно еще и то, где находят столько людей, мыслящих определенным образом. Вероятно, у вас существуют анкеты, которые надо заполнять при приеме на работу? Или же вы даете присягу - говорить только то-то и то-то, а того-то и того-то не говорить?

  - Мы стараемся соблюдать объективность,- машинально заявил визитер, лихорадочно соображая, как бы вернуть разговор в нормальное русло - с вопросами интервьюера и ответами интервьюируемого.

  - Или стараетесь делать вид, что соблюдаете объективность,- поправил Корсаков. - Да вы не смущайтесь, работа есть работа. Уличным женщинам тоже ведь приходится изображать африканскую страсть... Я вас не обидел подобным сравнением? Извините, ляпнул первое, что в голову пришло.

   Капитан Ищенко ухмыльнулся, но так свирепо, что Корсаков простил ему несдержанность. Обозреватель весьма профессионально воспользовался возникшей паузой и выпалил свой первый вопрос:

  - Я несколько раз слушал ваше так называемое "Обращение к народу", понял из него, какие идеи исповедует ваше движение... Скажите, а вам не приходило в голову, что те же самые идеи можно отстаивать и демократическим путем - например, начать издавать газету, создать свою партию, выставить на выборах своего кандидата... Не кажется ли вам, что   в каком-то смысле вы пошли по пути наименьшего сопротивления?

  - Не думаю, что подставлять голову под пули - это путь наименьшего сопротивления,- небрежно возразил Корсаков. - Слишком многих такая перспектива приводит в ужас, и они предпочитают терпеть и думать, что все как-нибудь само образуется. Кроме того, у нас нет денег ни на газету, ни на партию - все деньги у ваших работодателей. Наконец, учтите фактор времени: если, к примеру, на вас напал бандит, то некогда воздействовать на него убеждением - надо прибегнуть к силе.

  - Но я полагаю, что для организации вашего выступления потребовались немалые деньги,- заметил обозреватель, понемногу обретая уверенность.

  - Очень немалые,- кивнул Корсаков. - Однако добыты они были не вполне законным путем - таким путем, который вполне соответствовал незаконному характеру предстоящей акции. Если бы мы тем же способом добывали деньги на легальную политическую деятельность, мы превратились бы в обычных бандитов, которых сейчас так много развелось.

  - Одним из основных требований, изложенных в вашем "Обращении", является требование скорейшего воссоединения славянских республик,- напомнил обозреватель. - Но ведь существуют веские аргументы против торопливости в этом вопросе...

  - Можете их не излагать - вы их столько раз повторяли с экрана телевизора, что все, и я в том числе, выучили их наизусть,- сказал Корсаков. - Технология телевизионного вещания - чертовски любопытная вещь: давно доказано, что, например, экономические аргументы против воссоединения яйца выеденного не стоят, но вы все равно ежедневно к ним возвращаетесь. Естественно, я спрашиваю себя: почему бы не изложить хоть разок аргументы против этих аргументов, а не повторять без конца одно и то же? Ответ один: понятно, что мне хотят внушить определенную точку зрения. Следующий вопрос: зачем? Ведь аргументы против воссоединения настолько надуманны, что ни один разумный человек не может искренне в них верить, не может отстаивать их просто потому, что   они - истина.

   Воцарилось молчание. Обозреватель вновь почувствовал себя неуютно, но кое-как собрался с мыслями и начал:

  - Я понимаю, что вам может не нравиться моя манера подачи информации. Ваше право - с чем-то соглашаться, чего-то не принимать...

  - Минуточку,- вежливо прервал его Корсаков,- вы не ответили на мой вопрос.

  - Какой вопрос?

  - Зачем?

  - Что - "зачем"?

  - Вот видите, как невнимательно вы меня слушаете,- терпеливо вздохнул Корсаков. - Ну да ладно, Бог с ним, я ведь знаю ответ на этот вопрос. А что касается моего права соглашаться или не соглашаться с вами, то вы забыли один нюанс: у вас есть возможность втолковывать мне свою точку зрения, а у меня такой возможности нет. Право, может быть, и есть, а вот возможности нету. Это непорядок.

  - Ну, возможно, в нашем обществе еще не все граждане имеют равный доступ к средствам массовой информации,- дал слабину обозреватель. - Но демократия будет совершенствоваться, и ...

  - И ничего не изменится, если нет твердой воли к изменениям,- закончил Корсаков. - Само собой вообще редко что образуется. Требуется человеческое вмешательство, порой даже вооруженное. Это одна из тех простых истин, на которых стоит всякая нравственность. А вот вам еще одна истина из того же ряда: не все измеряется материальной выгодой. Если вас тянет к любимому человеку, вы же не станете подсчитывать, сколько имущества у вас и у него? Хочется надеяться, что не станете. Так зачем же вести какие-то подсчеты, когда речь идет о воссоединении

  нации? Ведь здесь людей соединяет даже более возвышенное чувство, чем та любовь, на которой строятся браки. А вот вам третья истина: никогда не считай других глупее себя. Вы ею пренебрегаете и наживаете себе   массу недоброжелателей. Люди ведь прекрасно чувствуют, когда их пытаются оболванить, и не проникаются любовью к тем, кто это делает. Или вот возьмем наше сегодняшнее общение: я ведь прекрасно понял, для чего вам потребовалось усадить позади меня вооруженных молодцов. Чтобы привести на память телезрителям пресс-конференцию Басаева в Буденновске, разве не так? Тем самым подчеркивается наша террористическая сущность. Что ж, вы можете выставить нас любыми монстрами, но не забудьте: если бы мы не сделали то, что сделали, всем было бы плевать на наше мнение и наш протест. А если бы мы выступили, но при этом не захватили такой объект, который нельзя разрушить, то нас уничтожили бы, не моргнув глазом. Вот вам и четвертая истина: прежде чем осуждать, попытайся понять.

  - Скажите, а это верно, что вы гражданин США и находитесь в розыске за убийство полицейских?- в отчаянии спросил обозреватель, дабы как-то прервать поток поучений. Вообще-то он хотел попридержать в запасе этот сильный козырь, но собеседник чересчур явно доминировал над ним. Ищенко вздрогнул - такого удара он не ожидал. До этого он получал эстетическое наслаждение от непринужденного поведения Корсакова перед камерой. "Вот настоящий аристократ,- думал он. - Что ни говори, а породу никуда не денешь". Однако после прозвучавшего острого вопроса капитан напрягся в ожидании ответа. Впрочем, вскоре он с облегчением перевел дух, услышав по-прежнему спокойный, чуть насмешливый голос Корсакова:

  - Совершенно верно. Радует, что вы серьезно подготовились к сегодняшнему интервью. Должен дополнить ваши слова: много лет я являлся наемником, профессиональным солдатом, получал деньги за участие в военных конфликтах в разных точках земного шара. Не оправдываюсь, но объясняю: полицейские, убитые мной, были преступниками, работали на мафию и пытались меня убить. Что касается моей работы, то вы должны понимать: пока существуют армии и продолжаются войны, будут существовать и профессиональные военные. Однако когда у меня появилась   возможность остаться в России, я без колебаний воспользовался ею. Причем я не просто был тут лишним балластом - я принял участие в нескольких региональных конфликтах, находясь на стороне тех сил, победа которых отвечала стратегическим интересам России.

  - Скажите, а в чеченской войне вы принимали участие?- спросил гость.

  - К сожалению, нет,- ответил Корсаков. - Думаю, я мог бы принести там определенную пользу, однако в это время я был в Таджикистане. Я знаю язык фарси, знаю тот театр военных действий и счел более целесообразным свое присутствие там.

  - Вы говорите - "к сожалению",- с праведным негодованием в голосе промолвил обозреватель. - Неужели вы и впрямь хотели бы принять участие в такой бессмысленной, кровавой и преступной войне?