Горячая точка

По резко возникшей какофонии звуков сержант догадался: штурм начался. Кокс матернулся азартно, задвинул автомат за спину и, подхватив «РПГ», принялся вставлять в ствол бронебойный заряд.

— Как мне весело! — зло орал он. — Как мне, твою мать, весело!

— Кокс! — крикнул сержант. — Кокс!!!

За ревом ветра его слова не долетали до товарища. Сержант поднялся на пару ступеней, дернул Кокса за ногу. Тот вздрогнул и чуть не упустил гранатомет.

— Блин, сейчас бы слетел! — проорал он. — Ну чего?

— Смотри здесь, а я пойду вниз! Помогу ребятам на смотровой.

— Давай! — Кокс снова повернулся к люку. — Ну, подходите, гады! Хоп, хоп, хоп, хоп.

Сержант успел спуститься ступеней на пять, когда над самой его головой что-то загрохотало. Мимо, задев его по плечу, пролетел гранатомет и ударился о стальное основание лестничной площадки. Сержант посмотрел вверх. Кокс висел, зацепившись ногой за ступеньку. Половина головы у него была снесена, словно кувалдой.

— Черт, Кокс, как же ты так подставился, брат! — Сержант снова полез вверх. Кровь капала ему на лицо, на комбинезон, на руки. Долез, подхватил тело, пристроил поудобнее, бормоча: — Что же ты, брат? Как же ты так, а? Вот и оставь вас, салаг, без присмотра.

Он поднял автомат, передернул затвор и приподнялся, высматривая цель.

Очкарик спокойно, как на стрельбище, вложил новый патрон в ствол, закрыл затвор, приник к прицелу. Мишень поражена. Задание выполнено. Можно было бы и уходить, но... Там, у люка, он заметил движение. На площадке еще один террорист, а это означало, что группа по-прежнему не может свободно высадиться на крышу. Их встретят огнем. Погибнут пусть и незнакомые ему, но все-гаки воюющие на его стороне парни. Очкарик этого допустить не мог. Он тоже был профессионалом. Смотрел сквозь паутинку перекрестья на террориста, ъ, тот, выискивая цель, находящуюся в зоне поражения, приподнимался все больше и больше. Голова, шея, грудь! Выстрел!

Сержант успел почувствовать боль, но была она короткой, как росчерк молнии. Странное уютное тепло мгновенно разлилось по телу. Он увидел свет, необычайно яркий и приятный одновременно. А еще он увидел девушку. Ту самую, которую нес сегодня на руках. И вокруг ее невесомой фигуры горел жемчужно-матовый ореол. Сержант выпрямился во весь рост, навстречу ей и свету, покачнулся и повалился спиной.

Полет был короток. Удар о стальные ступени сломал ему шею. Но он уже был мертв и ничего не почувствовал.

Очкарик улыбнулся довольно и крикнул в микрофон:

— Отход!

Вертолет резко завалился набок и уплыл в сторону посадочной площадки.

Далеко внизу заревели двигатели бронетранспортеров. И от телецентра накатил мощный гул: подходило еще одно звено «Ми-28».

Звонко захлопали гранатометы, «выплевывая» дымовые гранаты.

Волк растерянно оглянулся. Он не мог здесь оставаться. Его помощь была нужна внизу, но... как быть с заложниками? Впрочем... Им ведь не сделали зла?

Их никто не трогал. Ну, может быть, эти двое придурков, но заложники — нормальные люди. Они должны отличать солдат от выродков. Хорошо еще женщин вывели. Не то такое бы сейчас началось — страшно подумать.

— Ложитесь, — скомандовал Волк. — На пол, лицом вниз. Головы закройте руками. Хорошо? И не двигайтесь. Пока вы лежите — вам ничто не угрожает. Они не станут стрелять в заложников.

Мужчины покорно начали ложиться. Двое переглянулись, подмигнули третьему. Тот едва заметно кивнул четвертому. Первый опустил руку за спину, сунул пальцы за воротник и нащупал приклеенный к спине пластырем метательный нож — отточенную тонкую пластину. Волк ничего не замечал. Мыслями он был в бою. Стрелял, защищал себя и своих друзей. Приоткрыв дверь, Волк посмотрел вниз, прислушался к реву винтов и крикам, доносившимся со смотровой площадки. В этот момент «Метатель» резко выпрямился. Блестящая стальная «рыбка» дважды перевернулась в воздухе и вонзилась Волку в шею, чуть выше ключицы. Кровь потекла из пореза за воротник. Террорист поднял руку, пытаясь зажать рану, нащупал плоскую холодную рукоять ножа и повернулся. В глазах его застыло изумление. И тотчас «чистильщики» потянули из-под воротников небольшие пистолеты с глушителями. Две пули вошли Волку в грудь. Однако он еще держался на ногах. Сделал шаг, второй. По губам его потекла черная, как гудрон, кровь. Еще один выстрел — и вместо правого глаза у террориста образовался бурый провал. Волк ничком рухнул на ковер. Остальные заложники несколько секунд молчали, не находя в себе сил вымолвить хотя бы слово. И вдруг загомонили все разом. Громко, оживленно. Кто-то засмеялся, кто-то, наоборот, опустился на пол.

Один из «чистильщиков» быстро подошел к трупу, поднял автомат, достал из подсумка запасные обоймы и повернулся. Ствол оружия был направлен на заложников. Смех и разговоры начали мало-помалу стихать.

Остальные «чистильщики» отошли к двери, и тогда первый совершенно невозмутимо нажал на курок.

Броневики легко смяли невысокий забор и, набирая скорость, покатили вперед. Они начали атаку, как и планировалось, с четырех сторон, от углов ограждения к башне. В каждом сидело по четыре штурмовика. По команде водителя они должны были выпрыгнуть из машин и под прикрытием пулеметного огня ворваться на первый этаж.

Бронемашины легко преодолели половину расстояния, отделявшего их от башни, когда из окна третьего этажа вдруг вылетел сгусток огня. Оставляя за собой шлейф дыма, он устремился к БТРу, идущему слева. Водитель заметил выстрел, нажал на тормоз, и броневик резко остановился, «клюнув» носом землю. Штурмовики в кузове повалились на пол. Секундой позже граната угодила в триплекс БТРа и взорвалась, выбросив в стороны длинные языки пламени. Столб огня окутал бронемашину. Осколки брони и раскаленная плазма мгновенно убили техника-водителя. И тотчас же на башне зарокотал пулемет. Длинные очереди звучали, как нескончаемая барабанная дробь. Следом заголосил второй пулемет. Очевидно, они заполняли паузы между выстрелами гранатомета. Налетел ветер и погнал клочья черного маслянистого дыма, смешивая его с бело-серым, бьющим из дымовых гранат.

В «РАФе» Ледянский схватил рацию, заорал в микрофон истошно:

— Выключите прожекторы! Выключите прожекторы!

Свет внезапно погас, но было уже поздно. Пламя, пожиравшее БТР, освещало достаточно широкую площадь, чтобы террористы могли вести прицельный огонь. Вот из заднего люка бронемашины выскочили люди, побежали, стремясь найти укрытие, но упали, срезанные пулеметной очередью.

И тут же рвануло на подъездной дороге, у хозсектора. Еще один столб пламени взметнулся в темное небо. Отблески огня отплясывали на стенах башни, ухмылялись на стеклах, разрисовывали рыжим низкие облака. Гулко взорвался бак подбитой машины. Гигантское озеро пылающей солярки разлилось по хрупкой молодой траве. Хлопали, взрываясь, пулеметные патроны.

Удав осторожно прокрался по зданию ГЦУМС, свернул в длинный переход и через него попал на улицу. Несмотря на эвакуацию, народу хватало. Техники, обслуживающие прожекторы, охрана. Леня Удав огляделся. Чуть поодаль стояла колонну грузовиков. Водители, собравшись у головной машины, курили, переговаривались вполголоса.

Удав свернул влево, в проезд Дубовой Рощи, и тут же увидел БТР, рядом с которым толпились спецназовцы. Подгоняли амуницию, проверяли оружие. Леня шарахнулся к забору, перепрыгнул через него, пригнулся и быстро пошел к стоянке. От дороги его скрывали кусты, и пробежавший мимо — от башни к высотке — человек его не заметил.

— Штурмовать надумали? — пробормотал Леня себе под нос. — Давайте-давайте.

Прижимая к себе автомат, он быстро пересек открытую площадку стоянки и нырнул за будку охранника. Здесь его не могли увидеть спецназовцы, стало быть, можно передвигаться спокойнее. Однако не следовало забывать и о тех двоих, что сидят на крыше ГЦУМС. Из «драгунова» положат — делать не хрена. Леня прикинул маршрут. Под кроны деревьев, под защиту толстых дубовых стволов. По тропинке было бы быстрее, но и стрелять ему в спину удобнее. Значит, левее тропы и бегом к ограждению автопарка. Его шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. Через забор, потом через автопарк, снова через забор, пересечь подъездную дорожку, по галерее — и он в башне, у своих.