Горячая точка

— Откуда вы знаете Дмитрия Полесова?

— А я его не знаю вовсе.

— Тогда откуда вы взяли, что он непьющий?

— Очень просто. Был бы он пьющим, ему не доверили бы охрану подобного груза, а скорее и вовсе не приняли бы на работу, а во-вторых, если бы среди охранников обнаружился постоянно пьющий человек, вы бы им заинтересовались в первую очередь.

— Все верно, — согласился Беклемешев. — Как же я сам до этого не додумался?

— Вы не очень хорошо сопоставляете и анализируете факты, — охотно объяснил Гуртовой.

— Ладно,— Беклемешев почувствовал неловкость. — Пойдем дальше. Как он... то есть я собираюсь замести следы?

— Просто. Помните, песчинку легче всего спрятать на пляже. В нужный день вы включаете в колонну еще одну машину. Люди в ней ни у кого не вызывают удивления, поскольку каждый принимает их за сотрудников другой команды. Институтские — за министерских, министерские — за институтских. Это важно. Братец со товарищи не должны заподозрить подвоха. В машине едут четверо или пятеро «ликвидаторов». В момент начала штурма они устранят свидетелей, то бишь заложников, в числе которых все знающий охранник, и уничтожат аппарат... то есть порох. Вместе с патроном. А братца со товарищи прибьют и без их помощи. Дядьку жадного тоже скорее всего отправят в овраг — и все шито-крыто. Никто ничего не сможет доказать. А по ходу дела вы еще и подкинете репортерам информацию о том, кто возглавляет операцию по освобождению заложников. Таким образом и вовсе отведете от себя удар. Пусть репортеры грызут подкинутую кость, пусть поднимают шум до небес, пусть требуют головы командующего операцией и его помощников. Вы остаетесь в стороне. Теперь все понятно?

— Почти все. Две детали. Первая: что скрывается под словом «порох»?

— Генератор.

— СВЧ?

— Нет, конечно. При чем здесь СВЧ? СВЧ — слишком груба. Ею можно испепелить континент, но то же самое можно сделать и ядерной ракетой. Вчерашний день. Малоперспективная штуковина. Кувалда. В броневик ее взяли под благовидным предлогом, чтобы стопроцентно обеспечить террористам «залп» из основного оружия! Не разбомби они бункер Гражданской обороны, башню бы обесточили, и все старания коту под хвост. СВЧ-генератор взяли только согласно плану братца.

— Что же тогда?

— Ультранизкочастотный генератор. Действует он медленнее, зато куда более эффективно.

— Что это за штука? Никогда о таком не слышал, — признался Беклемешев.

— Естественно. Вы и не могли о нем слышать. Этот генератор не попадает под фетцеровское соглашение. Поэтому его разработка ведется с соблюдением максимальной секретности. Знаете, почему животные волнуются перед землетрясением?

— Нет.

— В земной коре возникают колебания ультранизкой частоты. Они подобны набату. Порождают тревогу, панику, сумасшествие. Чтобы избежать их, стада антилоп несутся сломя голову и бросаются в пропасть. Киты выбрасываются на берег и умирают медленной мучительной смертью. Собаки топятся. Кошки раздирают себе животы. Ультранизкочастотные волны практически не экранируются. Они проникают даже сквозь толщу воды, чего не могут волны с более высокой частотой. Ультранизкие частоты хороши еще и тем; что человек, в отличие от животных, практически не ощущает воздействия этих волн. Однако конечный результат один и тот же. Смерть. У человека, облучаемого волнами определенной ультранизкой частоты в течение получаса, нарушаются мозговые процессы. Спазмы, удушье, сердечный приступ, смерть. Все это — в течение пяти-семи секунд. При вскрытии же труп будет выглядеть абсолютно нормально. Именно поэтому генератором до сих пор занимаются. Они ищут путь достать человека в любой точке земного шара.

— Нашли? — спросил Беклемешев.

— Я нашел. И они нашли, очевидно, но не рискнули расходовать средства на строительство передающих антенн, покупку мощного усилителя.

— Ив чем же заключается этот способ? Если это не спутник, то что?

— Что у вас было по физике в школе, юноша?

— «Пять».

— Вам бесстыдно натягивали оценку. Иначе бы вы помнили, что для трансляции волн низкочастотного спектра не требуются спутники. Они передаются либо по прямой, если дальность передачи не превышает нескольких сотен километров, либо методом отражения. Луч направляется вверх под определенным углом, отражается от ноосферы и приходит на ретранслятор. Для усиления сигнала террористам понадобится синхронизировать несколько антенн. Послав сигнал в одну точку с нескольких «тарелок» одновременно, они создадут так называемый эффект фокусировки луча. Волна не изменит своей частоты и получится достаточно мощной. Им придется произвести множество различных вычислений, но, при наличии пары сильных компьютеров, эта проблема перестает быть неразрешимой.

— Вы хотите сказать, что террористы просто «выстрелят» лучом в небо, а попадут в точку, расположенную в двух десятках километров от них?

— Именно так, — Гуртовой заварил чай, бросил два кусочка сахара, предложил: — Хотите чаю?

— Спасибо, нет.

— В таком случае давайте вторую деталь, и я, пожалуй, пойду на обход. Хотя бы изредка надо появляться на боевом посту.

— Второй штрих? — Беклемешев усмехнулся. — Вы чертовски умны и никак не похожи на сумасшедшего. За что же вас упрятали в сумасшедший дом?

— За это и упрятали, — усмехнулся Гуртовой. — За это и за ультранизкочастотный генератор, который я изобрел.

21.08. Пятый этаж радиотелевизионной передающей станции

Капитан выбежал из лифта. В аппаратной стало совсем темно. В темноте мерцали лампочки и индикаторы. Свет был слабым, цветным. Лица аппаратчиков походили на маскарадные маски. Моцарт, как и раньше, находился у окна. Минаев наблюдал за заложниками. Те застыли у стены. Они поняли: что-то произошло, но пока еще не знали что.

Генератор стоял посреди зала на полу. От него к усилителям тянулись десятки кабелей, на которых замерли световые блики.

— Все готово? — спросил капитан, подходя ближе.

— Так точно, — ответил Минаев.

Капитан посмотрел на аппаратчиков:

— Подключено правильно?

— Правильно, правильно. Не волнуйтесь, — ответил один из заложников.

— Я не волнуюсь, — усмехнулся капитан. — Волноваться придется вам, если что-то пойдет не так. — Он протянул руку, коснулся панели управления. — Что нажимать? — Заложники переглянулись. — Слушайте, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Но мне необходимо, чтобы генератор заработал. И я заставлю вас его включить, чего бы мне это ни стоило. Понятно?

— Куда уж понятнее. Вон тот тумблер. Под крышкой.

— Спасибо, — капитан решительно откинул крышку и перебросил тумблер. Повернулся к Минаеву. — Если кто-нибудь из этих людей попробует выключить генератор — стреляй.

— Есть.

Воробьев направился к лифту. На ходу поднял передатчик:

— Сержант, что у тебя?

— Женщины на шестой площадке. Остальных Март и Гусь спускают в шахту. Минут через двадцать закончим. Управились бы раньше, да пока парашют нацепишь, пока объяснишь, что к чему. И потом, они же прыгать боятся. Цепляются за поручни — не оторвешь. Коксу приходится их чуть не силком спихивать.

— Внизу волнения не заметно?

— Нет. Крик ветром относит.

— Заканчивайте, и спускайся вниз. Твое место на третьем этаже. А я займу позицию на смотровой площадке.

— Хорошо.

Капитан вошел в кабину и поехал вверх, проверяя на ходу обойму в автомате.

21.34. Лифтовая шахта

Крот-1 замер, стоя на последнем крюке. От края провала его отделяло не больше тридцати сантиметров, и он в любой момент мог выбраться наружу, но пока не торопился. До десяти ещё было достаточно времени, а спецназовец не хотел, чтобы пострадал кто-нибудь из заложников. Он несколько раз увидел террориста — совсем молодого парня, немного похожего на Есенина, — но стрелять не стал. Тот все время двигался. На линии огня то и дело появлялись заложницы.

— Садитесь вот здесь, — услышал спецназовец голос террориста. — Тут удобнее и не так дует. — Ветер уносил слова вверх, парню приходилось почти кричать. — Что? Я понимаю, но здесь безопаснее, чем наверху.