Холод Малиогонта

ию пору...

Что-то происходило еще, но всего не упомнить. В памяти провал за провалом. Вероятно, от тех идиотских таблеток. Кажется, впервые молился. То есть, не то чтобы молился, но обращался к кому-то там, на небесах. Орал в мегафон всякую несусветицу и снова стрелял по химкомбинату.

Успокоился только к вечеру. И опять пробовал сочинять, но выходила одна нецензурщина. Посжигал все к едреной матери. Как Гоголь. Одна-единственная вещица и уцелела. Сегодня попалась на глаза, и заскребли на душе кошки - жаль стало выбрасывать. Нецензурщину, разумеется, ликвидировал. Записал в дневник. Как бы для истории.

Плевать на то, чего не вижу,

Грущу о том, чего уж нет,

И, к зеркалу шагая ближе,

Все чаще целю пистолет.

Смешать бы в дым все эти краски!

Стереть с лица лицо Земли!

И, может быть, исчезнут маски?

Внемли мне, Господи, внемли!

Ну подтолкни ж плечом планету,

Пусть дрогнет время, побежит,

А тварь Курляндскую к ответу!

Пускай поплачет, повизжит!

За что страдание страдавшим?

А хворь убогим и больным?

Знать, сотворил ты нас, поддавши,

Из боли, грязи и войны...

На этот раз не забыл поставить в конце многоточие. Довольно мудрый знак. Как щит прикрывает глупость. Все равно как в жизни изображать глубокомыслие и помалкивать. Тот же самый эффект. Лощенная и напомаженная пустота, олигофрен в очках и со скрипкой. В общем... Наверное, не стоит злоупотреблять этим знаком. Всего не прикрыть.

И еще кое-что. Событие, каким не хвастают. В одном из своих провалов забрел в ванную и полоснул бритвой по венам. Наотмашь, жестом отчаявшегося художника. Абсолютно ничего не соображал, однако, брызнуло таким алым, таким живым, что вмиг очухался и перепугался. Скрутил на плече жгут, а кисть обмотал тряпьем. Долгих полчаса баюкал руку, с напряжением ожидая, что вот-вот истеку кровью. Понял, что умирать не хочу. Это уж в крайнем случае, когда станет совсем невмоготу. А мой случай, по-видимому, совсем не крайний. Можно еще терпеть и надеяться. Да и что, в сущности, терпеть? Холод, издевательства, каторжный труд? Ничего ж этого нет! Тогда по какому поводу весь этот стон? Чего ради мы создаем внутри себя маленькие бухенвальды? Мы! Члены недоношенного человечества! Тоскующего, брюзжащего, ненасытного. Стыдно, товарищ майор! Крайне стыдно! И никогда впредь не делайте подобных глупостей. Вы меня поняли? Никогда!

12

Если можно городской мирок вообразить в виде огромного яблока, то слухи - это вечно живые юркие черви. И попробуйте совершить такой подвиг не узнать того, о чем осведомлены все - от соседей по подъезду до случайных попутчиков в троллейбусе.

Еще не добравшись до места работы, Александр оказался посвящен во все последние новости города.

Снова подскочили цены на мебель и ковры. Уже третий раз за последние полгода. В связи с аварией на молочной фабрике в магазинах предлагают один кефир. И наконец, что было солью и сутью всех бесед, в городе хоронили Лесника. Об этом говорили полушепотом,