Беспощадная страсть

— Ну-ка, ну-ка, расскажи! — заинтересовался Иван.

— Это даже не стриптиз, а что-то вроде танца живота, — с удовольствием начал делиться впечатлениями Газават. — Она мне его исполняла перед койкой. Специально комнату оформила для этого, Сатир дизайнеров нанимал… Так вот, когда Гюрза танцует, обо всем забываешь, время свистит, как пуля, и возбуждаешься так, что стены грызть хочется. После ее танца мы трахались часа три, как заведенные…

— Что?! — выкрикнул Иван.

— Ты чего, брат? — изумился Газават.

— Так, так, так… — Иван забарабанил пальцами по столу. — Значит, она танцевала перед тем, как вы трахнулись… А музыка была такая однообразная, вроде тягучая, но быстрая, ритмичная, да?

— Откуда ты знаешь?

— И танцевала она так: извивалась на манер змеи?

— Не только извивалась… Да и не извивалась, точного слова не подберу…

— Ну да, вроде пульсировала. Так?! Погоди: помнишь мультфильм «Маугли»? Наш, русский, не стейтсовый? Помнишь? Там еще удав как бы танцует перед стадом обезьян? Помнишь?

— Ну, помню…

— Похоже?!

— Не совсем, но что-то общее есть… Да, пожалуй…

— Та-ак. Теперь она Гюрза, значит… Как она была одета во время танца?! Ну, вспоминай!

— Да чего вспоминать-то, помню. Красная большая накидка…

— Стоп! Не говори, я скажу! Алый плащ, наподобие мушкетерского, алый плюмаж на голове и алые туфли на высоких каблуках! Больше ничего, под плащом она была совершенно голая! Так?!

— Точно…

— Это была Алая Роза! — заявил Иван убежденно. — Другой такой бабы просто на свете не существует. А значит, вокруг тебя, Коленька, ходит смерть…

— Да окстись, чего ты болтаешь! — встрепенулся Газават. — Какая еще смерть, офонарел?!

— Север.

— Да плевал я на него! — брякнул Газават решительно.

— Гляди, проплюешься…

Иван стал предельно серьезен. Он помолчал, давая время приятелю несколько прийти в себя после услышанного.

— Видать, эта парочка взялась за тебя, — снова начал говорить Иван. — Удивляюсь, как ты живой до сих пор… Но им, наверно, что-то от тебя нужно. Иначе Север давно отправил бы тебя на кладбище.

— Он что, неуязвимый и всепроникающий? — съязвил Николай.

— Именно так, и давай без идиотской иронии. Не тот случай.

— Значит, Гюрза — не Гюрза… — пробормотал Газават. — И замуж за меня не выйдет… Значит, я трахал Алую Розу, проститутку… Мать перемать!

— Подожди! — вдруг вскинул ладонь Иван. — Опиши мне, как выглядит этот Сатир, брат твоей Гюрзы?

— А что?

— А то, что Север и Милка, ну, Алая Роза, уже раз выдавали себя за брата и сестру. Это их манера, их тактика. Так как он выглядит?

— Сейчас припомню… Ну, такой, обычный… Чуть-чуть пониже меня… Одевается плохо, но в банде бомжей все одеваются плохо…

— Как — плохо?

— Ну, не плохо, а…

— Очень неброско, да?

— Ну да.

— Север! Я уверен, это Север! Все совпадает! Опиши-ка его лицо, сможешь? Сосредоточься!

Газават начал вспоминать Сатира. Ему казалось, что он опишет вожака банды бомжей на раз — запомнил его хорошо, да и вообще никогда не жаловался на зрительную память. Но…

— Знаешь, не могу! — заявил он наконец, отдуваясь. — Помню, вроде, плечи крепкие, кулаки здоровые… А лицо…

— Словно уплывает, да? — поинтересовался Иван ехидно.

— Да… Но я уверен, что узнаю Сатира даже в толпе, если встречу!

— Ага! Хрен ты его узнаешь, если он не захочет! А если Север захочет, то ты запросто примешь его за другого человека! Вот чего ты не понимаешь!

— Чего?

— Что Север есть Север! — заявил Иван значительно.

— Ну и что? — Газават пытался сделать вид, что спокоен.

— Ты все не веришь… Ладно, вот тебе аргумент. О чем вы разговаривали с Гюрзой после койки?

— Я ее замуж звал… — буркнул Газават.

— А она?

— Отбрехивалась.

— Почему?

— Долго объяснять. Аргумент-то твой где?

— Подожди. Она расспрашивала тебя о твоей работе?

— Нет! Хотя… Ну да, базар был. Но не о работе, о бабках. Гюрза — девка с норовом, ей нужна либо лихая вольная жизнь, либо большие бабки. Чтобы всяких поэтов-художников при себе держать, мол, только богемная романтика может заменить ей романтику криминальных авантюр! — несколько не в тон выдал Николай.

Вспоминая Милу, Газават невольно вновь и вновь подпадал под ее влияние и начинал говорить ее языком.

— Постой, кем она тебе представилась? — спросил Иван. — Кто она, по ее легенде: просто сестра бандита или как-то еще?

— Она и Сатир — налетчики. Как эти, стейтсовые, из кино, Бонни и Клайд.

— Ясно. Ловко… Так ты уверен, что она не расспрашивала тебя о работе?

Николай несколько опомнился, задумался.

— Был один вопросик, пожалуй… Но так, между делом.

— И ты, естественно, выболтал все, что она захотела! — уверенно заявил Иван.

— А вот и нет! — ощерился Газават. — Главного я ей не сказал и не скажу!

Иван чуть смутился. Помолчал.

— Ну конечно… — продолжил он. — Выболтай ты главное, мы бы сейчас здесь с тобой, наверное, не сидели… Север пристрелил бы тебя сразу.

— Думаешь, он там присутствовал? — напрягся Газават.

— Наверняка был где-то рядом… Я другого не пойму. Как ты удержался, чтобы не ответить на все ее вопросы? Если Милка обслуживает человека персонально, да еще перед этим исполняет лично для него свой убойный танец, то потом он какое-то время находится полностью в ее власти, как под гипнозом… У меня так было, знаю.

— Значит, Гюрза — не она! — воскликнул Газават. Вопреки всему, Николай очень хотел верить, что его невеста, его сверхженщина — вовсе не проститутка по кличке Алая Роза.

— Трахал ты определенно не ее! — вдруг сделал вывод Иван. — Заводила тебя она, а трахал ты другую!

У Газавата аж челюсть отвисла.

— Да с чего ты взял, Ваня?!

— С того… Ну-ка, опиши подробно, как все происходило. Обстановку всю опиши, как комната выглядела, как действовала Гюрза — шаг за шагом. Ну, давай!

Газават описал. Иван усмехнулся.

— Ясно… Ну, Север, хитрая бестия! Из-за ширмы к тебе, Коля, вышла другая женщина, не Мила! Мила просто принимала ее облик, пока общалась с тобой! Она умеет, так же, как Север! А потом, когда ты оттрахал ту девку и она ушла, опять появилась Милка!

— Не может быть! — Газават совершенно оторопел.

— Может, Коля, может! Эта парочка еще и не на такое способна!

— Но… Что же это тогда была за телка? Ну, со мной… Она так трахалась, как ни одна баба не способна, я-то знаю…

— Могу тебе объяснить. От танца Алой Розы девки заводились ничуть не меньше, чем мужики. Собственно, это я и использовал в своем борделе: после выступления Милки начиналось всеобщее сексуальное сумасшествие, Содом и Гоморра. Клиенты потом слюни пускали от восторга, бляди тоже. Так что твои ощущения вызваны не столько качеством бабы, сколько твоим и ее психическим состоянием. А в него вас ввела Милка.

— Меня понятно, а телку-то как?

— Не соображаешь? Ты говоришь, стена у тебя за спиной была зеркальная. Думай, брат!

— Неужто прозрачная?! — охнул Газават.

— А то. Говорю же: Север и его жена — страшные люди.

— Н-ну!.. — Николай скрипнул зубами. — Если все так, их затея дорого им обойдется — и Гюрзе, и ее псевдобратцу!

— Да пойми же ты наконец, Коля! — Иван почти кричал. — Я как раз хотел тебя убедить, чтобы ты не связывался с ними! С ними нельзя связываться, это смерть! Тебе бежать надо, Коля, спасаться! У тебя ведь хороший капитал собран в Швейцарии?

— Да, приличный…

— Вот и уматывай туда! Отступись! Пошли «шестерку» с письмом на ту квартиру, где вы с Гюрзой встречались. В письме опиши все свои секреты, отдай их добровольно! А сам беги! Тогда Север, может, не тронет тебя. Да наверняка тогда не тронет, он не одержимый! Спасайся, Коля!

Газават хищно оскалился.

— С каких это пор ты стал трусом, Ваня?

— Да не трус я! Просто есть такие сферы жизни, к которым прикасаться нельзя! Нельзя, понимаешь?! Потому что человеку не дано тягаться с существами из этих сфер! А Север и Милка происходят именно оттуда!