Тихий американец

— Я ни за что бы вас не пригласил, если бы знал…

Серая куча на стуле зашевелилась, и голова упала на стол, будто жила отдельно от всего остального. Она испустила вздох, длинный свистящий вздох, полный беспредельной скуки, а потом замерла снова.

— Вы его знаете? — спросил я у Пайла.

— Нет. Он газетчик?

— Я слышал, что Билл называл его Миком, — напомнил атташе по экономическим вопросам.

— Кажется, у «Юнайтед Пресс» теперь новый корреспондент?

— Того я знаю. А он не из вашей миссии по экономическим вопросам? Но вы, конечно, не можете знать всех ваших сотрудников, — их тут у вас сотни.

— Кажется, он — не наш, — сказал атташе по экономическим вопросам. — Я такого не помню.

— Можно поискать у него удостоверение, — предложил Пайл.

— Бога ради, не будите его. Хватит с нас одного пьяного. Гренджер-то уж во всяком случае знает, кто он такой.

Но и Гренджер этого не знал. Он вернулся из уборной мрачный.

— Кто эта дамочка? — спросил он угрюмо.

— Мисс Фуонг — приятельница Фаулера, — чопорно объяснил ему Пайл. — Мы хотели бы выяснить, кто…

— Где он ее подцепил? В этом городе надо быть поосторожнее. — И он прибавил угрюмо: — Слава богу, у нас по крайней мере есть пенициллин.

— Билл, — сказал атташе по экономическим вопросам, — мы хотели спросить вас, кто такой Мик.

— Хоть убейте, не знаю.

— Но ведь вы его сюда привезли.

— Эти лягушатники не умеют пить виски. Парень совсем окосел.

— Он француз? А мне казалось, что вы звали его Миком.

— Надо же его как-нибудь звать, — возразил Гренджер. Он нагнулся к Фуонг. — Эй, ты! Хочешь еще стакан оранжада? Ты сегодня уже занята?

— Она всегда занята, — сказал я.

Атташе по экономическим вопросам поспешил вмешаться:

— Как идет война, Билл?

— Большая победа к северо-западу от Ханоя. Французы отбили две деревни, хоть они и не сообщали, когда эти деревни были отданы. Большие потери у вьетминцев. Свои потери французы еще не смогли подсчитать. Сообщат через недельку-другую.

— Ходят слухи, — сказал атташе по экономическим вопросам, — что вьетминцы прорвались в Фат-Дьем, сожгли храм и выгнали епископа.

— В Ханое о таких вещах не рассказывают. Это ведь не победа.

— Один из наших санитарных отрядов не смог пробраться за Нам-Динь, — сказал Пайл.

— Неужели вы так далеко летали, Билл? — спросил атташе.

— За кого вы меня принимаете? Я корреспондент, у меня пропуск, он не позволяет преступать положенные Границы. Я лечу на аэродром в Ханое. Мне дают машину до Дома прессы. Французы организуют полет над двумя городками, которые они взяли обратно, и показывают нам, что над этими городками развевается трехцветное знамя. Правда, с такой высоты трудно определить, какое это знамя. Потом они созывают пресс-конференцию, и полковник объясняет на-м, что мы видели. Потом мы сдаем наши телеграммы в цензуру. Потом мы пьем. Там лучший бармен во всем Индокитае. Потом летим обратно.

Пайл, хмурясь, пил пиво.

— Не скромничайте, Билл, — сказал атташе по экономическим вопросам. — Вы помните ваш отчет о дороге 66? Как вы тогда ее назвали? «Дорога в ад». За такую корреспонденцию нужно было дать Пулитцеровскую премию note 14. Помните ваш рассказ о человеке с оторванной головой, который стоял на коленях в канаве? И о другом человеке, который шел как во сне…

— Вы думаете, я и в самом деле был где-нибудь поблизости от их вонючей дороги? Стивен Крейн note 15 умел писать о войне, никогда ее не видев. А чем я хуже. Да и что это за война? Дерьмовая война в колониях. Дайте-ка мне лучше чего-нибудь выпить. А потом раздобудем девочек. У вас вот есть за что подержаться. И я хочу подержаться тоже.

Я спросил Пайла:

— Как вы думаете, правду говорят насчет Фат-Дьема?

— Не знаю. А это важно? Если важно, — сказал он, — мне хотелось бы съездить туда и поглядеть своими глазами.

— Для кого важно? Для экономической миссии?

— Да как вам сказать… Трудно провести границу. Медицина ведь тоже оружие, не так ли? А эти католики, они здорово настроены против коммунистов, а?

— Они торгуют с коммунистами. Епископ получает от коммунистов коров и бамбук для своих построек. На думаю, что католики — это та самая «третья сила», о которой мечтает Йорк Гардинг, — поддразнил я его.

— Сматывайтесь, — кричал Гренджер. — Нельзя же здесь киснуть всю ночь. Я еду во Дворец пятисот девушек.

— Если вы и мисс Фуонг не откажетесь со мной поужинать… — предложил Пайл.

— Вы можете поесть в «Шале», — прервал его Гренджер. — А я побалуюсь с девочками по соседству. Идем, Джо. Ты-то, надеюсь, мужчина?

Кажется, именно в ту минуту, когда я раздумывал, что такое мужчина, я впервые почувствовал нежность к Пайлу. Он сидел, чуть-чуть отвернувшись от Гренджера, и вертел пивную кружку с выражением полной отчужденности. Он сказал Фуонг:

— Вам, наверно, здорово надоели наши деловые разговоры, — я хочу сказать, разговоры о вашей родине?

— Comment? note 16

— Что вы собираетесь делать с Миком? — спросил атташе.

— Бросить его здесь, — сказал Гренджер.

— Разве можно! Вы ведь даже не знаете, как его зовут.

— Давайте возьмем его с собой. Пусть им займутся девочки.

Атташе по экономическим вопросам затрясся от смеха. Его лоснящееся лицо расплылось, как на экране телевизора.

— Вы, молодые люди, — сказал он, — можете поступать как угодно, а я слишком стар для таких забав. Я увезу его к себе домой. Вы уверены, что он француз?

— Он говорил по-французски.

— Если вы дотащите его до моей машины…

Когда он отбыл, Пайл сел в коляску с Гренджером, а мы с Фуонг последовали за ними по дороге в Шолон. Гренджер попытался было подсесть к Фуонг, но Пайл оттащил его. Мы ехали по длинной пригородной дороге к китайскому кварталу, а мимо нас, под мягкой черной впадиной звездного неба, неслась темная вереница французских броневиков, с устремленным вперед орудийным дулом и безмолвной, как изваяние, фигурой офицера: видно, опять какие-нибудь беспорядки в наемной армии секты Бинь-Ксюен — владелицы «Гран монд» и игорных домов в Шолоне. Ведь это был край непокорных феодалов. Совсем как в средние века в Европе. Но что здесь было нужно американцам? Колумб еще и не помышлял открывать их страну. Я сказал Фуонг:

— Этот Пайл мне нравится.

— Он тихий, — сказала Фуонг, и эпитет, который она употребила впервые, прижился, как школьная кличка! Даже Виго с зеленым козырьком на лбу и тот воспользовался им, рассказывая мне о смерти Пайла.

Я остановил рикшу у «Шале» и приказал Фуонг:

— Ступай займи нам столик. Я позабочусь о Пайле.

Во мне родилась потребность оберегать его. Мне и в голову не приходило, что я сам куда больше нуждаюсь в защите. Глупость молчаливо требует от вас покровительства, а между тем куда важнее защитить себя от глупости, — ведь она, словно немой прокаженный, потерявший свой колокольчик, бродит по свету, не ведая, что творит.

Когда я дошел до Дворца пятисот девушек, Пайл и Гренджер были уже там. Я спросил стоявшего в воротах постового военной полиции.

— Deux Americains? note 17 Молодой капрал Иностранного легиона бросил чистить револьвер и молча ткнул большим пальцем в дверь за собой, приправив жест шуткой по-немецки. Я ее не понял.

На огромном дворе, раскинутом под открытым небом, был час отдыха. На траве лежали или сидели на корточках сотни девушек и болтали с подругами. В маленьких каморках вокруг двора были отдернуты занавески; в одной из них усталая девушка лежала одна на постели, скрестив ступни ног. В Шолоне были беспорядки, солдат заперли в казармы, поэтому работы было мало: для тела настал отдых. Только кучка дерущихся, царапающихся и визжащих девушек говорила о том, что промысел еще жив. Штатские тут были беззащитны. Если штатский решал поохотиться на военной территории, — пускай сам заботится о себе и сам ищет спасения.