Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта (СИ)

Подобравшись к командиру он закрыл ему веки и, перекрестившись, пополз прочь к террикону. Почти добравшись до террикона он прекратил ползти, чтобы перевести дух и мысленно попрощаться с теми, кого ещё несколько часов назад он считал своими друзьями. Он мысленно прощался с каждым бойцом, вспоминая его характер и отношение к Николаю. Последним был командир: «Прощай, ты так и не успел прочитать те книги, которые я тебе рекомендовал. Нелегко теперь придётся твоим родным…» Он вспомнил про дочку командира, которая угощала его свеже-сваренным компотом, когда Николай оставался один во дворе и ждал возвращения группы. Страшнее глаз погибшего командира для него было увидеть глаза его дочери после вести о том, что её отец убит. Он представил как открывает калитку и входит в знакомый двор. А на крыльце, как раньше, их группу уже встречает жена командира с накрытым столом. Он представил как будет стоять и молчать, не в силах объяснить ей, почему он остался живой, а её муж лежит, там.

«Нет! – подумал он. – Я не буду вестником печали! Пусть другие скажут, пусть другие молчаливо опускают глаза, стоя на пороге».

Пожалуй, отомстить тем, кто был в поселке теперь представлялось самым лучшим завершением жизни для Николая.

Пробравшись на животе несколько метров, Николай обнаружил убитого Васю-снайпера с позывным Стрелок. Тот недавно раздобыл оптику с восьмикратным увеличением, чему был несказанно рад. Целый час Вася пристреливал свою винтовку на поле за огородами, пока не довёл сочетание оптики и механизма до совершенства.

Дрожащими руками Николай попытался вырвать винтовку из цепких объятий Васи, но тщетно. Огромные руки Стрелка мёртвой хваткой вцепились в цевьё. Вася умер от потери крови, осколок с пол ладони торчал из его живота. Отыскав штык-нож, Николай стал разгибать пальцы стрелку. Обхватив цевьё «СВД», Николай почувствовал волнение, – как будто, он держал в руках ребёнка.

Прислонив щеку к прикладу, он стал всматриваться в окуляр прицела. В нём словно на мониторе компьютерной игры проплывали дома, деревья, заборы. Уже было довольно темно и поэтому силуэты часовых в окопах были почти неразличимы. Впервые в жизни Николай смотрел на этот мир через линзы с удовольствием. Николай задумался: «И почему я на гражданке не изучил снайперское дело? Патроны… Где же патроны? Один магазин. Один… Опять придётся ползти к Стрелку».

Николай решил не стрелять в темноте. Навыка в стрельбе из «СВД» у него не было, а включить подсветку цели он не догадался.

«Но как дождаться утра? А что если «укропы» на следующий день пойдут прочёсывать поле? Нужно не спать ночь». От потери крови Николай чувствовал себя разбитым, его невыносимо клонило в сон. Ближе к полуночи пошёл мелкий дождик. Часовые в окопах укутались в дождевые плащи и походили на серые очертания, нежели на людей.

Борясь со сном, Николай до крови расковырял штык-ножом свою ладонь. Он пытался дремать, но от этого голова начинала болеть ещё больше. Ближе к полуночи Николай уже спал как младенец.

Утро выдалось пасмурным. Очнувшись, Николай чуть было не вскочил от удивления. «Как же я мог уснуть!»

Он чувствовал потребность в пище, но его мутило от одной только мысли о еде. Скорее всего, это были последствия от пережитого.

Бережно протерев линзы прицела от капель дождя, Николай прильнул к окуляру. Несколько солдат что-то бережно перетаскивали из землянки к кустам за окопом. «Да это же миномётный расчёт!» – словно молния пронзила догадка Николая. «И почему я раньше не замечал их?». Он бережно положил указательный палец на спусковой крючок. Сердце Николая стало учащённо биться. «А вдруг за мной уже наблюдает вражеский снайпер и ждёт только моего малейшего движения. Господи, да он же не даст мне и попытки перебраться на другую позицию. Нет, дурные мысли нужно гнать прочь!»

Теперь в голове у него всплывали моменты про снайперов, когда либо, увиденные в жизни. Он вспоминал всё то, что могло бы помочь ему в его нелёгком деле.

Отыскав в стороне маленькую фигурку в плаще, Николай замер. А тот, за которым наблюдал Коля, отрешённо курил, стоя в стороне и наблюдая, как остальные солдаты суетятся, перетаскивая ящики.

– А может это офицер? – подумал Николай.

Поймав промежуток между ударами сердца, он вспоминал кадр из фильма «Ворошиловский стрелок». Николай потянул спусковой крючок как за лепесток. Мгновенье, и холодок, пролетев по всему телу, будто разорвав влажную рубашку на его спине, с огромным свистом устремился вверх. Выстрела не последовало. Со лба вновь что-то стало капать. «Опять кровь?» Стерев со лба липкую жидкость он увидел пот.

«Я же не передёрнул затвор», – догадался он.

Рука, словно обвязанная верёвками, потянулась к затворной раме.

Мгновенье между ударами сердца, палец на лепестке… Одиночный выстрел раздался в то июньское пасмурное утро, унося за собой шелест ветра, характерный для выстрела из «СВД». Фигурка в темном плаще резко вздрогнула и обмякла, солдаты перетаскивавшие ящики на мгновенье застыли…

– Снайпер!! – громко крикнул один из них. – Хлопцы, тикаем!

Всей гурьбой они посыпались в ближайший окоп. Из соседнего блиндажа короткими очередями застрочил «ПК⁴».

Николай больше не смотрел в прицел, ему почему-то стало жалко того, кого в то утро ещё ждали дома. Но потом перед глазами стали проплывать отрывки из новостей: горевший дом профсоюзов в Одессе, обстрелянные детские дома… «Если эта армия защищала подонков сделавших это, у меня не должно быть к ним жалости». Размышления Николая прервал взрыв метрах в ста от него. «Ну, всё! – подумал он, – сейчас меня накроют». Но взрывы по диагонали стали ложится в обратном от него направлении.

Приметив пулемётчика, Николай произвёл выстрел. Теперь были слышны только взрывы мин и одиночные выстрелы Николая очень выделялись.

Переждав обстрел, Николай переполз на новую позицию. Приметив небольшую посадку, он пополз к ней. Силовики ещё минут двадцать обстреливали то место, где стояли подбитые «БТРы». К обеду они успокоились и Коля стал ждать вечера. Когда солнце стало опускаться, ему захотелось есть, да так сильно, что его снова затошнило.

На новой позиции было видно гаубицы, вернее только верхние части, они были прикопаны в траншеи. Вскоре из одной послышался первый выстрел, затем подключилась вторая. Наблюдая за ними через прицел, Коля опомнился: «А ведь один выстрел – это возможно одна или несколько чьих-то жизней, ни в чём неповинных людей!»

Медленно перемещая винтовку он стал искать расчёт. Вот мелькнула в прицеле голова, затем ещё раз. Николай произвёл выстрел, затем второй – гаубица замолчала. Опять в окопах оживились, послышались выстрелы из крупнокалиберного пулемёта, очереди из автомат. «Укры» палили от безысходности во все стороны, кто из чего только мог. Каждый понимал, что любая минута его жалкой жизни может быть последней и поэтому хотел выпустить как можно больше патронов.

До следующего дня гаубица молчала. Николай осмелел и теперь кошмарил «укров» до обеда. Внезапно послышался выстрел такой же как у Николая.

«Снайпер! – подумал он, – ну теперь всё! Видно за тобой прислали снайпера, теперь-то уж точно конец».

Николай замер. «Что же делать? – продумывал он в голове свои действия. – Если не менять позицию, то рано или поздно меня точно снимут, но и тупо ползать тоже нельзя. В любом случае «укровский» снайпер меня обнаружит. Нет, лучше не стреляя ждать ночи и искать чем замаскироваться».

Ночью выглянула полная луна, в степи было очень светло и Николаю были хорошо видны очертания трупов. Он пополз к первому из них. Добравшись до мёртвого пулемётчика, Коля перевернув его на живот, затем вложив в его руки свой «СКС», накидал перед ним сорванной травы. Вытащив из кармана моток проволоки, предназначенной для починки подстанции, он привязал её к винтовке. После он отполз на несколько метров.

Утром гаубица молчала. Николай понял, что с ним решили покончить, его уже ждали. Осторожно, почти не двигаясь, он начал натягивать проволоку. Но в траншеях было по-прежнему тихо. Он задумался: «На заводе сегодня будет аванс, вечером мужики соберутся возле пивного ларька и будут отмечать». Колю редко звали на такие мероприятия, но даже в те редкие встречи ему не удавалось выпить больше, чем две-три кружки пива.