Лабиринт для Слепого

Ганс посмотрел на Джордано. Тот утвердительно кивнул.

– Давайте обговорим время, синьор Андреа.

Штокман быстро прошелся по кабинету и ребячливо плюхнулся на кожаный диван.

Джордано Карлуччи все еще продолжал вертеть в руках фотографии.

– Дай мне, Джордано, – Штокман взял снимки и спрятал во внутренний карман своей куртки.

– Завтра во второй половине дня этот господин должен передать мне важные документы. Когда я покину отель, можете приступать. Правда, желательно сделать все это не в отеле, а где-нибудь подальше.

Ведь меня увидят и могут связать мою встречу с этим господином и его смерть. Так что придумайте что-нибудь.

– Хорошо, – сказал Джордано Карлуччи и словно пружина вскочил с дивана. – Пойдем, Ганс, надо обдумать детали. В каком отеле остановился «клиент»?

– Отель «Хилтон», восьмой этаж.

– Все ясно.

– Успеха вам, господа, – попрощался Андреа Бузони с наемными убийцами.

Затем он позвонил Антонио Эскуразо:

– Я все устроил.

– Молодец, Андреа, очень хорошо.

Андреа Бузони вложил в это дело два миллиона долларов и сейчас, конечно же, был заинтересованным лицом.

Джордано Карлуччи и Ганс Штокман тем временем мчались на своем «порше» к отелю «Хилтон», который стеклянной светящейся громадой выделялся на фоне темного неба.

Вот такая встреча произошла накануне вечером у Андреа Бузони с двумя наемными убийцами.

Об этой встрече, конечно же, Владимир Владиславович Савельев ничего не знал, но догадывался, что так просто итальянцы денег не дадут и у него скорее всего возникнут проблемы с тем, как ускользнуть от людей Антонио Эскуразо и Андреа Бузони.

Владимир Владиславович был готов к этому Единственное, чего он не знал, – какие силы на его ликвидацию задействуют Эскуразо с Бузони.

Савельев позавтракал безо всякого аппетита, выпил стакан сока.

На часах уже был полдень.

Ганс Штокман сидел в черном «форде» напротив входа в отель. Под задним сиденьем автомобиля лежал его карабин с оптическим прицелом и еще дюжина всяких приспособлений.

А Джордано Карлуччи устроился со вчерашней «Нью-Йорк Тайме» в холле, следя за всеми, кто входит и выходит из отеля.

Наконец подъехал Андреа Бузони. Вместе с двумя молодыми людьми, которые держались чуть поодаль, и тремя охранниками синьор Бузони пересек холл и поднялся на восьмой этаж.

Он не заметил Джордано Карлуччи, а вот тот даже сумел рассмотреть его серый с искрой костюм от английского портного.

Меньше чем через полчаса Андреа Бузони покинул номер Владимира Владиславовича Савельева В кейсе, который нес один из молодых людей, проверивший документацию на портативном компьютере, лежала дискета, за которую было заплачено девять с половиной миллионов долларов.

Владимир Владиславович сидел на диване, сунув руку под подушку и поглаживая рукоять пистолета с коротким толстым глушителем.

Джордано Карлуччи отложил в сторону газету и стад рассматривать трех молоденьких девушек, пытающихся договориться с портье о дешевом номере.

«Наверное, туристки из Европы. А блондинка ничего… Если бы сейчас не был занят делом…»

Но додумать Джордано не успел. В наушнике послышался голос Штокмана:

– Ты еще долго собираешься сидеть? Они уже полчаса как ушли. Действуй.

– Если что, то через десять минут поднимайся, – сказал себе в грудь Джордано Карлуччи, легко вскочил на ноги, сунул руки в карманы куртки и вразвалочку, помахивая газетой, направился к лифту.

На восьмом этаже, покинув кабинку лифта, он осмотрелся. Он хорошо знал этот отель. Номер, в котором остановился «клиент», находится в конце коридора по правой стороне.

Джордано Карлуччи тихо ступал по мягкому ковру.

Его правая рука лежала на рукояти револьвера. Он и сам не знал почему, но испытывал неуверенность.

Надо заметить, Джордано не любил русских.

Как-то раз года два тому назад он ввязался в потасовку в одном портовом баре И едва смог унести ноги.

Двое русских эмигрантов оказались настолько проворными и сильными, что Джордано пришлось не сладко.

Его лицо было в ссадинах, губы рассечены Русские дрались как черти, хотя и были очень пьяны.

С тех пор Джордано не любил русских, хотя тогда он сам был виноват и первым полез на рожон.

Сейчас он почему-то вспомнил пьяный шальной блеск в глазах тех двух эмигрантов, и на душе стало нехорошо.

Он еще крепче сжал рукоять револьвера и немного замедлил шаги. Подойдя к двери номера с золочеными цифрами, Джордано остановился, снял большим пальцем револьвер с предохранителя. А затем левой рукой прикоснулся к ручке двери, мягко опустил ее вниз, выхватил револьвер из кармана и, пригнувшись, вскочил в номер.

Он услышал шум воды за дверью большой ванной комнаты, и на его тонких губах появилась злая улыбка.

«Лысый толстяк сейчас будет плавать, как беременная жаба», – почему-то такое неожиданное сравнение пришло на ум Карлуччи.

Он решительно подошел к двери ванной, резко открыл ее. Густой пар заполнял комнату. Карлуччи услышал за спиной какой-то шорох, обернулся, и в этот момент раздался негромкий звук, похожий на хлопок в ладоши.

Владимир Владиславович Савельев стоял в дверном проеме.

Пуля вошла итальянцу точно между глаз, как раз в то место, где срастались его черные брови. Он покачнулся, револьвер выпал из его руки, и Джордано Карлуччи рухнул на кафельный пол ванной. Из густого пара торчали только его ноги, обутые в добротные ботинки на рифленой подошве.

«Но сколько же их будет?» – подумал Владимир Владиславович Савельев, поднимая револьвер и пряча его в карман пальто.

Затем отставной полковник КГБ закрыл дверь своего номера, вышел на балкон и перебрался в соседний номер. А оттуда по лестнице спустился в холл седьмого этажа. Все эти перемещения были неприятны и обременительны, но, слава Богу, в соседнем номере никого не оказалось и никто не видел, как Владимир Владиславович, пыхтящий и багровый, спускался по пожарной, истинно чикагской, лестнице на седьмой этаж.

Он благополучно покинул отель через черный ход, нашел такси, и автомобиль помчался от «Хилтона» в сторону железнодорожного вокзала.

Прошло десять минут.

Ганс Штокман попытался вызвать своего напарника, но безуспешно.

– О дьявол! – выругался Ганс, затем взял пистолет, сунул его в кобуру, спрятанную под пиджаком, открыл дверь «форда» и бегом бросился к отелю.

Второй, третий, пятый, шестой, седьмой, восьмой…

Ганс Штокман смотрел на цифры.

Наконец, лифт остановился, и дверь мягко открылась. Штокман выхватил оружие и помчался в конец коридора. Дверь номера оказалась запертой. Дважды выстрелив в замок, Ганс ворвался в номер. В ванной шумела вода.

Ганс прижался к стене, осмотрел одну комнату за другой и только после этого рывком открыл дверь ванной и резко отступил в сторону.

Но тем не менее он разглядел в клубах пара распростертое тело своего напарника и огромную темную лужу крови на голубоватом кафеле.

Гансу Штокману хватило двух секунд, чтобы понять, что его напарник мертв. Ганс даже не стал прикладывать руку к артерии на шее.

– Майн Гот! – вдруг по-немецки заговорил Ганс Штокман, уже сообразив, что их «клиент», этот лысый смешной толстяк из русской разведки, сумел скрыться, пристрелив при этом Джордано Карлуччи. – Майн Гот!

Майн Гот! Бузони мне этого не простит. Я должен найти проклятого толстяка и обязательно прикончить! Обязательно! Иначе могут прикончить меня.

А умирать Гансу Штокману не хотелось. И поэтому он стремглав бросился к черному ходу. Ему на пути попалась группа туристов. Он расшвырял дюжих скандинавов, как кегли, и помчался дальше.

Но Ганса ждало разочарование. Когда он выскочил на улицу, лысого толстяка и след простыл.