Московский бенефис

— А я вот этого, — отчитался я, показывая автомат.

— Амбал, — бросив косой взгляд на ремень автомата, ответила Кармела. — «А» шариковой ручкой написано. 4:1 в нашу пользу.

— А мне жаль деда…

— Помолчите, а? — резко бросила Таня.

— Молчу.

— Лучше скажите, что мы там делать будем, на вашем схроне?

— Спать, — сказал я. — В прямом смысле слова. Я прошлой ночью не выспался, а сегодня — опять.

— А изнасилование у вас на сегодня не планируется? — зло блеснула глазками Кармела. — Может, как раз сегодня тот день, когда вы насилуете случайных попутчиц?

Память у нее ничего. Вспомнила, что я ей говорил, когда мы первый раз встретились! У любого дурака после такой фразы уже бы появилось мнение, что она «жаждет». Но я-то не дурак. Я-то видел, как она Андрея в окошко выкинула… У нее сейчас в голове эмоции бродят. Может, пристрелит, а может

— на шею кинется.

— Нет, — сказал я, — сегодня у меня выходной. А у вас с этим проблемы?

— Проблема будет, — ответила Таня, — если вы меня привезете в избушку, где будут пять-шесть мальчиков вашего возраста и с жаждой близкого знакомства. На всякий случай показываю…

Не выпуская баранку из левой руки, Таня приподняла край маечки и показала рукоять небольшого пистолета, запрятанного под ремень джинсов.

— Десять патронов 5,45, — сообщила она.

— Там у каждого мальчика — своя девочка, — пояснить это надо было обязательно. — Большого выбора у вас не будет.

— Выбор у меня есть всегда, — бросила Кармела. — Значит, вы меня привезете туда в качестве своей девочки?

— А другую там не примут. Если усомнятся в чем-то — и вас, и меня надежно спрячут в болоте.

— Значит, нам должны предложить отдельный номер и постельку на двоих?

— Примерно так. А вы предпочитаете секс в группе?

— Не хамите, Дима. Я прикидываю, — ледяным голосом отозвалась Кармела, и мне стало не по себе. Так вот прикинет, выдернет из-за ремня свою «дрель» и просверлит меня на диаметр 5,45… Терпеть не могу бояться баб, а надо…

По пустому проселку она вела «Запорожец» вполглаза, а остальные полтора приглядывали за мной. Моя пушка была в кармане, на предохранителе, автомат я тоже поставил на предохранитель, и шансов у нее было больше.

— Ладно, — сказала она минут через десять, — если у вас нет особой озабоченности и вы действительно выспаться хотите — Бог с вами. Протянете руки…

— …Протяну ноги, — догадался я. — Плавали, знаем!

Мелькнул в свете фар покосившийся указатель: «Кулешовка». Мы проехали мимо темных, может быть, даже пустых изб и оказались в поле, где что-то росло и колосилось, по высоте похоже на рожь. Таня остановила машину, открыла дверцу и вылезла.

— Садись за руль! — по-моему, она впервые назвала меня на «ты».

— А глаза?

— Я сама завяжу, — правая рука ее уже держала пистолет. Я только успел подумать, что все же баба есть баба: вылезла из «Запорожца», усадила меня за баранку, а теперь ей придется обходить машину сзади или спереди. Будь у меня злой умысел против нее — мог бы стукнуть бампером. Но фиг вы угадали, гражданин Баринов. Просто девушка решила показать мне, что она еще умеет… Я даже не усек, как Таня взвилась в воздух и, перелетев через «Запорожец», мягко приземлилась на две ноги. Этакие трюки только в фильмах про ниндзя показывают, да и то, боюсь, что с помощью комбинированной съемки.

— Ну ты вообще… — опасливо охнул я.

Кармела села на заднее сиденье, и хотя ствол пистолета не касался моего затылка, я ощущал, что он направлен мне прямо в основание черепа. Утешало только, что от выстрела в это место смерть быстрая, легкая и безболезненная. Надо думать, это те, кого пристрелили, рассказывали…

Я поехал, опасаясь только одного: не попался бы ухаб, а то еще дернет девочка за крючок, и у меня мозги через нос вылезут…

Повязку она достала из большой сумки. Это я увидел через зеркало заднего вида. Даже сумел разглядеть, что это, строго говоря, не повязка, а эластичные черные трусики. Подозреваю, что через них она все видела от и до, но внешне смотрелась как незрячая.

Проселок превратился в просеку, но это была еще не та. «Та» должна была быть третьим по счету правым поворотом. Запутаться, однако, было несложно, если, конечно, не знать примету. А приметой служил валун у въезда на просеку. Вот он, слава тебе, Господи!

Ветки шлепали по кабине, а на душе у меня скреблись кошки. Вот тут-то очень удобно было меня прихлопнуть: лес, глухомань, до «лежки» еще десять километров. А у Кармелы нервы наверняка были напряжены до предела. Даже я не знал точно, что меня ждет у Джека, а она — тем более. Но она знала современные нравы и обычаи. Если у нее за плечиками полсотни трупов — а «больше Чикатило» это и сотня может быть! — то один лишний не повредит. Тем более что, может быть, ей и впрямь не охота забесплатно ублажать шесть мужиков… Я-то знаю, что их максимум четыре и при каждом по бабе, но она-то нет…

Трава шуршала по брюху «Запорожца», он уже подминал кустики, выросшие посреди просеки между колеями.

Теперь нужно было не пропустить другой поворот, предпоследний. Там ни валунов, ни каких-либо опознавательных знаков. Более того, на эту просеку

надо было сворачивать прямо между двумя кустами, не то жимолости, не то ещечего-то. Но я нашел это место, и «Запорожец», переваливаясь на ухабах, вполз туда, и по переднему стеклу зашелестели листья.

— Ну, ты Сусанин! — неожиданно хихикнула Таня.

— Мне тоже можно на «ты»? — осведомился я.

— Я же твоя девочка, — хмыкнула Кармела, — придется привыкать!

Я понял: она уже вживается в какой-то образ. Скорее всего вульгарной шлюхи. Интересно, а матом она сможет? Вообще-то это рискованный образ, миледи! Там ведь могут и обмен предложить…

Вслух я сказал:

— Не переигрывайте, Таня. В вашу «Чавэлу» много народу приходит, и я не удивлюсь, если вы тут тех увидите, что вас слушали. Если вы начнете из себя вокзальную дешевку ломать — не поймут.

— Значит, плохо? — произнесла Таня своим обычным тоном.

— Вот так — лучше. У вас репутация скромницы — это мне брат доложил. А вы такую курву прикидываете, что ребята могут вас за подставку посчитать, они осторожные и грамотные. Давайте такую версию держать: я вас соблазняю, увез из города, поскольку я лично женат и боюсь себе репутацию испортить, но вам внушаю, будто влюблен до безумия и готов даже развестись, лишь бы с вами быть…

— И это я, значит, от скромности поехала в какую-то тундру, где бандюги живут? — заметила Таня.

— Ну… — сказал я, протискиваясь через очередные кусты. — Вы же романтичная! Могли голову потерять, принц появился…

— Это вы-то? — хихикнула Таня. — Принц!

— Правильно, я не то, но вы-то можете так думать? Для ребят это будет логично. Засидевшаяся, не от мира сего, чего с нее взять? А я — подонок, решивший поразвлечься с приличной девушкой.

— У вас режиссерский дар. И, вероятно, актерское дарование на роль подонка.

— Может быть.

А вот и последний поворот. Точнее, не поворот, а объезд. Тут просека раздваивалась. Прямо лежало большое поваленное дерево, преграждавшее путь, а влево — небольшой, метров тридцать в длину, тупичок. Здесь, казалось, просека кончается и дальше проехать невозможно, но на самом деле, углубившись по тупичку еще метров на десять, можно было свернуть между двумя кустами и почти впритык к стволам деревьев выкатиться на ту просеку, что перегораживалась деревом. Сразу за большим завалом густо росли кусты, и о том, что дорога продолжается дальше с внешней стороны, никто бы не догадался…

Ночью вписаться в узкий проезд было трудно, но ведь у нас был не «Чероки», а «Запорожец». Машинка выбралась на дорогу и покатила вперед, туда, где было болото и замаскированная гать.

Вода золотилась в свете фар, но я смело погнал «Запорожца» точно по центру дороги, хорошо зная, что, вильнув хотя бы на полметра в сторону, попаду колесом в топь и без гусеничного трактора автомобиль уже не вытащить.