Дождь для Джона Рейна

Не вышло.

— Нет, — ответил он. — Оригинальная идея была использовать вас в «Сумерках». Но, как я уже сказал, программа закрыта. Возможно, в будущем возникнут новые роли, но сейчас мне нужно, чтобы вы просто устранили неувязку.

Я кивнул.

— И все-таки как-то неестественно. Вы ведь направляли Канезаки на мои поиски, правильно?

— Да, — ответил Биддл. Тон его был осторожным, как будто он боялся моего следующего вопроса и уже готовил на него ответ.

— Ну разве не странно? Имея в виду, что на самом деле вы хотите, чтобы я «вмешался» именно по отношению к нему.

Он отрицательно покачал головой:

— В его задачу входило только обнаружить вас, но не встречаться. Я должен был участвовать во встрече лично.

Я улыбнулся, чувствуя правду.

— Ну хорошо, — продолжил Биддл. — Я прочитал ваше досье. Я подумал, возможно, если бы вы узнали, что кто-то пытается найти вас, вы могли бы, как вы выразились, рассматривать это лицо как угрозу и действовать соответственно.

Я чуть не рассмеялся. Биддл решил прокатиться на дурака.

— А как насчет парня, который был с ним в тот раз? — спросил я. — Канезаки сказал, что он был из охраны дипкорпуса.

— Так и есть. И что с того?

— Зачем приставлять телохранителя к парню, которого вы собираетесь устранить?

Он сжал губы.

— Слежка в одиночку за таким объектом, как вы, невозможна. Канезаки требовался напарник. Я хотел, чтобы это был кто-нибудь не из Управления, чтобы он на самом деле не знал, в чем, собственно, дело.

— Кто-нибудь одноразовый.

— Если вас устраивает такая формулировка…

— Мистер Биддл, у меня создается впечатление, что это дело личное.

После долгого молчания он сказал:

— А даже если и так?

Я пожал плечами:

— Мне все равно, пока мне платят. Но начало у нас получается нехорошее. Вы говорите мне, что Канезаки вышел из-под контроля, что его деятельность может вызвать проблемы по обе стороны Тихого океана. Однако все выглядит так, как будто потенциальные проблемы гораздо сильнее локализованы.

Он посмотрел на меня:

— То, что я рассказал вам, нельзя назвать неправдой. Ну да, у меня есть также личные причины. Как вы думаете, что произойдет со мной, как с непосредственным руководителем Канезаки, если все откроется?

— Наверное, целый шторм из дерьма. Только я не понимаю, как самоубийство Канезаки может решить ваши проблемы. Разве отчетные материалы о его деятельности не сохранятся? Расписки в получении денег и все такое?

Его глаза превратились в щелки.

— Я позабочусь об этом.

— Конечно, вам лучше знать, чем мне. Я просто так говорю. Кстати, как вы считаете, где Канезаки брал деньги на ведение «Сумерек» даже после того, как шишки перекрыли кран? Полагаю, мы говорим о значительных суммах.

Он отвел глаза вправо. И его взгляд говорил: «Придумай что-нибудь».

— Я не знаю.

— Если вы будете продолжать лгать мне, — сказал я спокойно, — я начну рассматривать вас как угрозу.

Биддл долго смотрел на меня, потом медленно произнес:

— Ладно. Канезаки получал деньги от человека, которого зовут Фумио Танака. Он унаследовал хорошее состояние, и у него правые политические симпатии. Я не вижу, какое это имеет отношение к обсуждаемой работе.

Я молчал, как бы размышляя.

— Ну ладно, даже если Канезаки исчезнет, Танака все еще останется, не так ли? Тогда почему бы мне не вмешаться и в его деятельность тоже?

Биддл резко замотал головой.

— Нет, — сказал он. — В этом нет необходимости. Я обратился к вам за содействием по конкретному вопросу и хотел бы получить ответ только относительно него. Пожалуйста.

— Мне понадобится связь с вами.

— Так вы беретесь за работу?

Я посмотрел на него:

— Сначала хочу обдумать ваш рассказ. Если решу, что работать с вами безопасно, я сделаю это.

Он достал ручку «Монблан майстерштюк», открутил колпачок и нацарапал на салфетке номер.

— Можете найти меня по этому номеру.

— Да, еще одна вещь. — Я взял салфетку. — Парень, через которого вы пытались добраться до меня, Харриоси Фукузава. Он недавно погиб.

Он сглотнул.

— Я знаю. Канезаки говорил мне.

— Как вы думаете, что там произошло?

— Из того, что мне рассказал Канезаки, могу сделать вывод, что произошел несчастный случай.

Я кивнул:

— Дело в том, что Фукузава был моим другом. Он не был пьющим человеком. Но когда он упал с крыши, оказалось, что он был порядком набравшись. Странно, не правда ли.

— Если вы думаете, что мы можем иметь какое-нибудь отношение…

— Может быть, вы мне скажете, кто имеет?

Снова взгляд вправо.

— Не знаю.

— Ваши люди следили за Гарри. И я знаю, что его смерть не несчастный случай. Если вы не придумаете чего-нибудь получше того, что уже сказали, мне придется предположить, что это были вы.

— Да говорю же вам, я не знаю, кто это сделал. Даже если предположить, что это не несчастный случай.

— Для начала, как вы выяснили, где жил Гарри?

Биддл повторил рассказ Канезаки о письме Мидори.

— Имея на руках только это, вы должны были воспользоваться местным ресурсом, — предположил я.

Он взглянул на меня:

— Похоже, вам многое известно. Однако я не намерен ни подтверждать, ни отрицать специфику работы с местными ресурсами. Если вы заподозрили, что в деле мог быть замешан местный ресурс, я ничем не могу помочь. Как я уже сказал, я не знаю.

Из него больше ничего нельзя будет вытянуть, особенно в таком месте. Хотелось бы встретиться с ним еще разок, уже наедине.

Я встал.

— Буду на связи, — сказал я, уходя.

С Тацу мы договорились встретиться в парке Йоёги, после того, как я распрощаюсь с Биддлом. Я пошел туда, принимая обычные меры предосторожности. Он уже ждал, сидя на скамейке под одним из тысяч кленов парка, читал газету и выглядел как живущий неподалеку пенсионер, который каждый день проводит здесь, делая одно и то же.

— Как прошло? — спросил он.

Я коротко передал ему все, что мне сообщил Биддл.

— Я знаю о Танаке, — сказал он, когда я закончил. — В двадцатых годах его отец основал компанию по производству электроприборов, она пережила войну и стала впоследствии процветать. Танака продал ее после смерти отца и с тех пор живет на вырученные деньги, причем немалые. Говорят, у него невообразимое либидо, особенно для человека почти семидесяти лет. А еще говорят, что он сидит на кодеине и других наркотиках.

— Как насчет политических взглядов?

— Насколько мне известно, никаких.

— Тогда зачем ему финансировать программу Конторы, цель которой — помощь реформаторам?

— Мне хотелось бы, чтобы ты помог мне это выяснить.

— То есть?

Тацу посмотрел на меня:

— Сыграешь плохого полицейского. И мы сможем найти ниточку к Мураками.

— Ничего от того парня, которого вы схватили?

Он покачал головой:

— Проблема в том, что он гораздо сильнее боится своего босса, чем меня. Однако на меня всегда производило впечатление, как может меняться поведение человека после того, как он проведет сорок восемь, а то и семьдесят два часа без сна. Тогда можно кое-что узнать.

Он достал сотовый и набрал номер. Задал несколько вопросов. Выслушал. Дал инструкции. Потом сказал:

— So da. So da. So. Все правильно. Все правильно. Да.

Отключил телефон и повернулся ко мне:

— Один из моих людей едет сюда, чтобы забрать нас. Он отвезет нас в резиденцию Танаки, это в Сироканедаи.

Сироканедаи считается чуть ли не самым шикарным районом Токио. Не считая главной артерии — Мегуро-дори, которая проходит через него, узкие улочки с элегантными домами на одну семью и апартаментами выглядят удивительно мирными и ухоженными, как будто на деньги местного населения удалось выкупить весь шум и суету окружающего города и отправить их куда-то еще. От этого района исходит некий расслабляющий дух. Его женщины, которых называют сироганезками, выглядят естественно в своих мехах, когда прогуливают карликовых пуделей или шпицев между визитами в чайные дома, бутики и салоны. Его мужчины выглядят уверенно за рулем «бумеров» и «бенцев», которые отвозят их на высокопоставленную работу. Его дети, расслабленные и беззаботные, еще не знают, что их район — исключение, а не правило.